В начале весны 2007 г. автор написал статью «Пора менять подходы» о российско-таджикских отношениях в которой указывалось на неоправданность российских подходов к Республике Таджикистан (РТ), однобокую, негибкую и прямо ошибочную ориентацию Кремля на поддержку сложившегося после гражданской войны политического режима. Прошло почти два года, Рахмонов стал Рахмоном и многие указанные тогда тенденции, к сожалению, обозначились совершенно зримо. Впрочем то изменение подходов российской власти к властям РТ о котором писалось ранее, развивается.

В Москве многие долгое время полагали, что Таджикистан, руководство которого самим фактом своего существования обязанное России за ее поддержку в военном конфликте, будет ей за это признателен бесконечно долго. На Душанбе в Кремле до недавнего времени смотрели как на верного регионального союзника в Центральной Азии. «В копилку» Эмомали Шариповича шло и то, что в Москве помнят, какими проблемами для РФ может обернуться дестабилизация ситуации в этой республике. Официальная российская внешняя политика некритически подходила к понятию «стабильности» в Центральной Азии. Считалось, что «стабильность» является абсолютной ценностью, перевешивающей все иные возможные минусы для иных российских интересов. «Лишь бы не было войны» — это заклинание негласно определяло всю снисходительность, с которой Кремль смотрел на все более «многовекторную» высшую власть Таджикистана. Ради стабильности Москва была готова пожертвовать (и, очень часто, жертвовали) своими экономическими, культурными, демографическими, а иногда, и военно-политическими позициями. Центральноазиатские лидеры все это хорошо понимали и умело эти умонастроения московской бюрократии, путающей Таджикистан с Туркменистаном, использовали для выбивания многочисленных и разнообразных преференций. Лучше им это удавалось при Ельцине, хуже, при Путине. Кое у кого из «традиционных союзников» России были серьезные надежды на то, что «при Медведеве-либерале» удастся вновь начать широко «торговать стабильностью и пророссийской ориентацией». Однако после августа-2008 эти надежды пришлось серьезно корректировать.

Стоит, впрочем, отметить, что схожий товар – «стабильность и реформы» — президенты Центральной Азии более-менее успешно «втюхивают» и американцам, и европейцам, и китайцам.

Время изменило ситуацию в таджикских элитах и в Кремле с запазданием, но все же поняли: власть Э.Рахмона вовсе не идентична сохранению стабильности в Таджикистане. Более того — таджикская власть не идентична таджикскому обществу и государственности. Гораздо критичнее стали относиться в российских властных коридорах к практической деятельности нынешнего руководства РТ. Теперь уже можно сказать что в российской власти не осталось высокопоставленных чиновников традиционно поддерживавших Эмомали Шариповича и его окружение.

Видимо видя все эти неприятные постепенные изменения в Душанбе решили «надавить» на Кремль и перейти во взаимоотношениях с РФ на уровень обострения. Кроме того насущно необходимо «консолидировать нацию» перед лицом «врагов» (Узбекистан) и их «пособников» (Россия) – население все чаще задается опасными вопросами о том почему ситуация в стране стабильно ухудшается и способно ли нынешнее руководство управлять государством.

Вдруг в независимых печатных СМИ РТ (всякий эксперт подтвердит, что уровень независимости таджикской журналистики от власти примерно тот же, что в Туркмении или Узбекистане, разница лишь в том, что таджикам удалось подсесть на западные гранты) — «Фараж», «СССР», «Нигох», «Миллат» пошел вал статей о «русском фашизме» (излюбленная «фишка» наших западных друзей, с головой выдающая конечного заказчика). Яркий пример: главный редактор еженедельника «Миллат» Адолат Абдуллаева, разместила на первой странице газеты ( №51 от 18.12.2008) фотомонтаж с портретом Владимира Путина. Российский премьер был помещен на фоне фашистской символики и бритоголового юноши, рука которого вскинута в фашистском салюте. Надпись гласила: «Путин говорит, скинхед действует, таджик умирает». Естественно, посольство РФ в РТ направило ноту протеста в адрес МИД Таджикистана с призывом приструнить «независимые» СМИ.

С некоторых пор в публикациях таджикской прессы, наряду с обвинениями России в игнорировании интересов «верного союзника» Таджикистана, активно предлагается использовать в качестве рычага давления на переговорах условия пребывания российских военных объектов в РТ.

После «плача Ярославны», устроенного в таджикских СМИ, Москва вполне резонно указала на то, что в связи с экономическим кризисом намерена пересмотреть квоты на привлечение иностранной рабочей силы. В Душанбе, судя по всему всерьез российские намерения не восприняли.

В последние недели явно обозначилось изменение позиции России по вопросам разрешения водных и энергетических споров стран Центральной Азии. В своем выступлении 23 января после встречи со своим узбекским коллегой Исламом Каримовым Дмитрий Медведев совершенно обоснованно и явно не экспромтом заявил, что Россия продолжит инвестировать в проекты по строительству гидроэнергетических станций в Таджикистане и Киргизии только при условии, что их схемы будут учитывать интересы других стран региона. Подобные проекты строительства ГЭС на реках, протекающих на территории нескольких государств, должны быть согласованы всеми заинтересованными странами, а не только прямыми выгодоприобретателями, а также должны придерживаться экологических и других международных стандартов. В противном случае очень легко спровоцировать вполне конкретный локальный конфликт в Центральной Азии.

По мнению Душанбе, высказывание Д.Медведева ознаменовало отход от прежней позиции Москвы, которая, как казалось «таджикской элите» до этого, приветствовала гидроэнергетические проекты Таджикистана без учета возражений со стороны Узбекистана, опасающегося, что новые плотины на реках, питающих Амударью и Сырдарью, вызовут недостаток воды, от которой прямо зависит узбекский агросектор, нуждающийся в поливной воде для производства основной сельскохозяйственной культуры – хлопка. Таджикское руководство усиленно демонстрирует готовность пойти очень далеко в стремлении получить мощный рычаг давления на Ташкент. Президент Рахмон, выступая недавно на литовско-таджикском бизнес–форуме (каких только чудес не увидишь на постсоветском пространстве) в Вильнюсе, повторил, что Душанбе намерен форсировать строительство Рогунской ГЭС. Ясно, что и Узбекистан сделает все возможное для того, чтобы нейтрализовать «таджикскую угрозу». Учитывая особенности лидеров двух республик и высоту ставок в игре вокруг Рогуна не следует исключать возможности перерастания конфликта в стадию силового противостояния. России такое развитие событий абсолютно ни к чему.

«Смена позиции» Медведева вызвала недоумение таджикского лидера. 26 января таджикский МИД вручил временному поверенному в делах Российской Федерации в Республике Таджикистан Вячеславу Светличному ноту, в которой говорится о недоумении относительно заявления Д.Медведева по поводу строительства Рогунской ГЭС. Затем, 2 февраля президент Таджикистана Эмомали Рахмон сделал более резкое заявление, что не сможет посетить запланированный в Москве саммит ЕврАзЭС и ОДКБ. Предоставленная официальная причина такого действия объяснялась серьезным энергетическим кризисом, переживаемым Таджикистаном в данный момент. Однако на следующий день официальный Душанбе поменял позицию, и Рахмон все же вылетел на встречи в Москве. Ясно, что конфликт далеко не исчерпан и таджикский лидер теперь часто будет наезжать в европейские столицы и просить денег и поддержки.

У автора есть основания полагать, что и по вопросу о пресловутой «стабильности любой ценой» в РТ у разных российских элитных групп складывается почти единое и весьма критическое отношение. Более того, если выбирать из двух политических систем, патронирующих крупные гидроэнергетические проекты – киргизской и таджикской – по мнению автора, гораздо разумнее для России было бы ориентироваться на партнерство с Бишкеком. Во всяком случае сегодняшняя политика Таджикистана подталкивает нас именно к такому выводу.

В Кыргызстане, напомним, РФ уже выразили заинтересованность в предоставлении займа в размере 1,7 млрд. долларов для строительства Камбараты — серии связанных между собой энергетических станций на реке Нарын, притоке Сырдарьи.

В данный момент Россия выступает на «энергетической арене» региона как потенциальный посредник между Узбекистаном, с одной стороны, и Кыргызстаном и Таджикистаном, с другой, а также с целью продвижения своих национальных интересов. Основная цель может заключаться в выработке наиболее приемлемого компромисса, где Москва попытается привлечь на свою сторону каждое из данных государств. Если Таджикистан и Кыргызстан смогут продемонстрировать, что их гидроэнергетические схемы не окажут влияния на потоки воды в «нижние» государства региона, то тогда Москва могла бы вложить в них свои инвестиции, не нарушая своих обещаний перед Ташкентом.

Многое, очевидно, прояснится в ходе предстоящего визита таджикского лидера в Москву. Ясно, что главной темой будущих переговоров станет освоение гидроэнергетических ресурсов и участие в этих проектах России. Уже имеется информация о том, что если РФ не согласится «перенести центр тяжести» в инвестировании ГЭС с Киргизии на Таджикистан, Рахмон, якобы, готов поставить в Москве вопрос о пересмотре условий дислокации 201-й российской военной базы, переданного в собственность РФ (за списание таджикского долга) оптико-электронного узла космических войск «Окно» и аэропорта «Гиссар», о совместном использовании которого Медведев с Рахмоном договорились в августе 2008 г. в ходе визита российского президента в Душанбе. Возможно, эти «страшилки» распространяет сама таджикская власть, заинтересованная в том, чтобы заранее «напрячь» Кремль. Некий Мухаммад Гоиб в «Азии-плюс» так выразил таджикскую позицию: «Таджикистан может смело требовать пересмотра договоренностей о военно-политическом сотрудничестве с Россией. Пусть наши власти защищают наши интересы и требуют плату за нахождение российской военной базы и военно-космического комплекса на территории Республики Таджикистан. Чисто прагматичный подход. Если Россия будет мешать нашей стране в реализации стратегических задач в области энергетики, мы должны иметь финансы для закупки газа и электроэнергии у других стран. Деньги надо брать за реальные угрозы и использование нашей территории».

Интересно было бы посмотреть как таджикское руководство будет «выдворять» российских военных, превосходящих по численности (не говоря уже об оснащении и боеспособности) всю таджикскую армию российских военных. Несмотря на то, что к российским военным у таджикской элиты накоплен ощутимый запас претензий, функцию гаранта безопасности существующему режиму не может и, главное, не хочет принять на себя никакое другое иностранное государство.

Отдельно хотелось бы указать на то, что сегодняшнюю ситуацию в Таджикистане нельзя объяснить полно и адекватно без принятия явления клановости во внимание. Именно клановость (регионализм) доминирует в общественной жизни, определяет поведение и руководителей и масс в республике.

Есть основание утверждать, что в РТ за годы независимости при нынешнем политическом режиме произошла фактическая институализация кланов. Это видно уже по тому, что клановость и местничество обрели серьезную значимость при определении внутренней, в частности, кадровой политики. Последние события указывают на то, что сфера влияния узкоклановых интересов «расползается» и на область внешней политики.

Таджикский правящий класс условно разделяется на несколько клановых группировок, рамки которых совпадают с традиционным региональным членением таджикского общества. Ведущее место во всей внутриполитической и экономической жизни страны играет президент Эмомали Рахмон (1952 г.р.) и его ближайшее окружение – т.н. «Большая семья», состоящая из многочисленных близких. У президента девять детей — семь дочерей и два сына. Красивая таджикская легенда гласит, что отец как-то сказал своим детям на семейном совете: «Забудьте о том, что я президент. Это не навсегда. Готовьтесь к жизни». Видимо исходя из этого напутствия старший сын президента в течение последних месяцев активно пробует себя в банковской сфере: летом 2008 года злые языки активно распускали слухи о том, что сын президента пытался отобрать у брата своей матери Хасана Садулоева «Ориёнбанк» и даже застрелил «дядю Хасана». Слухи, впрочем, не оправдались.

Есть у президента и множество дальней (по линии мужей старших дочерей Рахмона, родни его жены – Азизамох Рахмоновой) родни. Также в Таджикистане имеется и нескольких неформальных лидеров крупнейших кланов. Последние имеют куда меньшее влияние, чем родственники таджикского лидера и находятся сейчас в сугубо подчиненном положении. Это касается не только бывшей оппозиции, но и командиров Народного Фронта вытесненных многочисленными родственниками Рахмона и его земляками на малозначимые должности депутатов и сенаторов.

Кланы представляют прямую угрозу политической стабильности Таджикистана. Существуют версии, что экстремистские движения активно поддерживаются местными, «оскорбленными и униженными» Центром кланами в целях противодействия «семейной» власти Э.Рахмона, пытающейся взять под контроль уже все местные ресурсы и подчинить все экономические и политические процессы, происходящие в областях. И террористические акты (взрывы и участившиеся акции вооруженного неповиновения на местах) – это союз кланов с террористами с целью продемонстрировать, что кланы могущественны и «снимать с них последнюю рубашку» все же не стоит.

Потенциально возможное развертывание межклановой борьбы за власть грозит республике с ее обострившимися межрегиональными противоречиями и социальными проблемами «вторым изданием» гражданской войны, помноженной на раскол силовых структур по этническому и клановому признаку и неизбежное при подобном раскладе вмешательство внешних сил.

Однозначно можно прогнозировать, что какого-то «преодоления кланов» в обозримой перспективе ожидать не следует. Существующий межклановый мир хрупок, а Эмомали Рахмон провозгласил себя единственным его гарантом. Местные кланы находятся под жестким прессом «Семьи», но практически все они ждут только момента для того, чтобы «свалить» Э.Рахмона и его родню и сполна расквитаться со всей этой «семейной формой правления». Ситуация, осложняемая нерешенным вопросом о преемственности власти, неизбежно будет способствовать обострению борьбы между ведущими группировками внутри таджикской элиты.

Для России следует четко понимать ряд принципиально важных моментов, применительно к Таджикистану.

1. В РТ имеется система чиновничье-олигархической экономики, когда все сколько-нибудь ценные предприятия, банки и министерства оказались под контролем нескольких сверхвлиятельных группировок элиты, сформированных как по региональному, так и по «отраслевому» принципу и возглавляемых крупнейшими чиновниками. При этом весь самый привлекательный бизнес сконцентрирован в руках «клана кланов» — «Большой семьи» президента (алюминий, золото, хлопок и пр.) – региональным элитам и высшим чиновникам достается, по большому счету, уже все остальное.

Непрекращающаяся экономическая борьба кланов за «оставшееся после семьи» разделила реальную и публичную политику — механизм принятия решений давно перешел на уровень, не подконтрольный конституционно-правовым институтам. В настоящее время принятие ключевых решений по экономическому комплексу страны остается за очень узким кругом лиц, входящих в исполнительную вертикаль власти и, в большинстве, лично связанным с президентом кровным родством или региональным происхождением. Контроль за горно-металлургическим комплексом, банковским сектором, экспортом хлопка, золота, торговлей товарами народного потребления (не говоря уже о движении через РТ и за ее пределы главного продукта афганского агросектора) и пр. со стороны представительной ветви власти, а тем более гражданского сектора отсутствует полностью (его, в истории суверенного Таджикистана, просто никогда не существовало даже в «зачаточном» виде).

2. Эффективность механизма государственного управления построенного на данном типе элитной организации вызывает сомнения, поскольку клановость по силе воздействия всегда превосходила и будет превосходить формализованные принципы государственного строительства. Сама унитарность государства с точки зрения клановой, разделенной, по сути, элиты, её интересов, является препятствием, на пути к еще большей власти и деньгам.

На эффективности государственного механизма прямо сказался и массовый отток как «нетитульного», так и более-менее образованного «титульного» населения, который прямо поспособствовал «архаизации» социальной системы и экономики Таджикистана, уже лишившихся почти всех инженерно-технических и научных кадров. В связи с большим оттоком самых квалифицированных и образованных специалистов, уровень производительности труда и качество выпускаемой в стране продукции снизились многократно.

3. «Клановая экономика», в том виде, в каком она существовала в 90-х годах прошлого века, постепенно перешла в иное качество, которое можно назвать «персонально-функциональным». Основные сырьевые и финансовые ресурсы страны контролируются «Большой семьей» и рядом крупных «чиновников-олигархов», входящие в окружение президента.

В связи с непрекращающимся стремлением Э.Рахмона «зачистить» всех потенциальных конкурентов (последним на днях стал глава МВД), а также большой неопределенностью в отношении вероятного участия в межклановой борьбе отстраненных от власти и бизнеса «ленинабадцев», большого недовольства обманутых в ожиданиях руководителей ОТО (гармцев, каратегинцев и части бадахшанцев) и ряда других более мелких клановых структур, ожидать смягчения внутриэлитной ситуации в Таджикистане в ближайшей перспективе не следует.

Напротив, в условиях сегодняшнего периода одной из главных угроз стабильности в стране становится дальнейшее усугубление межклановых противоречий. Население страны апатично, в нем живет страх повторения гражданской войны, но в силу традиционной инертности, всегдашних регионалистско-клановых различий и нищеты подавляющего большинства, фон для использования масс во внутриэлитной борьбы сейчас уже можно оценить как весьма благоприятный. Тем более это актуально с учетом практически прозрачных границ РТ.

Оценивая ситуацию в Таджикистане не будет преувеличением утверждать, что клановая борьба в правящих таджикских кругах и сохраняющиеся противоречия между представителями отдельных региональных группировок в ближайшие годы будет оставаться основным источником угрозы для внутриполитической стабильности в республике.

Характер борьбы за власть и деньги в РТ остается прежним — борьба ведется за то, кто будет распределять внешние и внутренние поступления, кто получит больший кусок при переделе собственности, и т.п. Более того, по логике вещей накал борьбы между элитными группами должен расти — как по причине недостаточности местных ресурсов, так и вследствие ограниченности потока внешних инвестиций: чем меньше будут подкидывать «на бедность» с Запада и переводить из РФ и РК, тем сложнее будет президенту распределять ресурсы даже внутри своего ближнего окружения.

Созданная группами «таджикской элиты» пирамида власти, использующая «совковые», неэффективные методы управления страной, является крайне неустойчивой, подверженной внешним воздействиям и манипуляциям. В среднем, раз в квартал в Душанбе прибывает кто-то из высокопоставленных представителей американской администрации, Пентагона или евробюрократии и потрясает умы таджикской элиты сенсационными обещаниями многомиллиардных инвестиций. Обещания эти к тому же сопровождаются и подчеркиванием особого места Таджикистана на мировой арене и заслуг в этом лично Эмомали Шариповича – прием грубый, но в данном случае неизменно действенный.

4. Очевидным фактом является то, что Россия остается в обозримой перспективе основным экономическим партнером республики. Российский капитал является доминирующим инвестором во многих сферах экономического развития Таджикистана. Параллельно с этим наблюдается существенный рост западных инвестиций в систему таджикских НПО, объемов грантов на правительственные «программы демократизации», «развитие СМИ» и т. д. Из России в Таджикистан ежегодно уходят миллиарды долларов, а наши американские друзья действуют эффективнее: они тратят сотни тысяч долларов, но вкладывают их в конкретных высокопоставленных чиновников (то, что значительная часть таджикских НПО контролируется высшей бюрократией, в Душанбе знают все). В итоге, «пророссийских» высших бюрократов в таджикской власти сейчас вытеснили «проамериканские». И Москва имеет то, что имеет: при очевидной безальтернативности, выгоде для таджикской экономики и общества развития контактов с РФ, руководство республики занимает все более антироссийские позиции.

Планы США по увеличению численности своих вооруженных сил в Афганистане усиливают в элите Таджикистана предвкушение значительного увеличения американской помощи и инвестиций. После недавнего рабочего визита по Центральной Азии руководителя Объединенного центрального командования Вооруженных сил США генерала Дэвида Петрэуса руководство РТ очень надеется на возможность притока американских долларов в Душанбе. Учитывая заявление Рахмона о готовности расширить сотрудничество с США, ряд экспертов полагает, что есть вероятность размещения американской базы (назвать ее, при этом, могут как угодно — «учебным центром», «полигоном» или «пунктом контроля за охраной горных яков») на территории страны.

5. Основная угроза стабильности страны носит как объективный, так и, в большей мере, субъективный характер и лежит в социально-экономической сфере, связанным с ней ростом экстремистских настроений и неэффективностью власти. Затянувшийся и углубляющийся из года в год социально-экономический кризис демонстрирует одно: проект строительства «возрожденного государства Саманидов» не удался, т.к. имел очевидные слабости, связанные с объективно существующими внутриполитическими и экономическими факторами.

Основной проблемой, девальвирующей усилия руководства РТ по стабилизации ситуации на рынке труда, остается общая некомпетентность и коррумпированность власти в центре и регионах, а также «демографический пресс». Экономический рост фатально отстает от роста населения, в стране царят безработица и нищета. После аномально холодной зимы 2008 года, сопровождавшейся масштабным энергетическим и продовольственным кризисом, наблюдался всплеск бегства жителей в иные государства. Нынешняя зима, помноженная на негативные общемировые тенденции даст тот же эффект – из страны вновь потянутся миллионы трудовых мигрантов. Численность таджиков, выехавших за пределы республики трудно подсчитать, но независимые исследователи чаще всего говорят о более чем 2,5 млн. только «гастарбайтеров» из РТ, находящихся в странах СНГ (в основном, в России).

6. Говорить о будущем Таджикистана трудно, так как РТ исключительно сильно зависит от внешних обстоятельств. Например, вопрос о достройке Рогуна и строительстве десятков малых и больших ГЭС связан с проблемой доступа на устойчивые рынки сбыта электроэнергии, что подразумевает строительство ЛЭП и достижение стабилизации в Афганистане, который должен стать территорией транзита электроэнергии, направляемой в Пакистан и Иран. То же относится к строительству дорожной сети и инфраструктуры. Ситуация в Таджикистане напрямую зависит от России — от того, будет ли она принимать мигрантов, продолжит ли военно-политическое сотрудничество, будет ли инвестировать в ГЭСы, даст ли, в конце концов, не умереть с голоду таджикистанцам. Положение республики также зависит как от ситуации в Узбекистане, так и от позиций этой страны по отношению к тем или иным таджикистанским проектам.

Развитие Таджикистана будет по-прежнему хаотичным и противоречивым. Даже при самой благоприятной внешней атмосфере, при готовности зарубежных инвесторов инвестировать в Таджикистан, страна не может переварить деньги и проекты из-за крайне слабого кадрового потенциала, некачественного управления, деградации человеческого капитала. Экономика по-прежнему останется импорториентированной и крайне неустойчивой, уязвимой к любым внешним шокам. Из-за крепнущего авторитаризма и повторяющихся из раза в раз провалов власти будет расти и исламский радикализм. Мировой кризис, естественно, будет ухудшать и без того далекую от нормальной, ситуацию.

Да, Таджикистан при сильном желании и поддержке наших «американских друзей» может попытаться сыграть на геополитических интересах России. А в ответ получить массовое возвращение домой трудовых мигрантов, или, вообще, визовый режим «со всеми вытекающими». Впрочем, есть возможность не наказывая таджикский народ визами и сворачиванием экономического взаимодействия с РТ, задействовать тонкие механизмы воздействия на материальные интересы и имиджевую составляющую непосредственно представителей таджикской элиты.

Нынешняя таджикская власть, с учетом указанных выше трансформаций, уже не может так безоглядно, как ранее рассматриваться Россией в качестве надежного, стратегического союзника. Поэтому в ее отношении совершенно оправдано применение самых разных методик «приведения в сознание». Таджикские оппозиционеры (за пределами РТ) часто говорят о неадекватном восприятии нынешним руководством страны положения в стране и вокруг нее. Думается, ближайшее развитие мировых экономических и военно-политических тенденций очень многое для наших таджикских друзей прояснит.

Любой внутренний или внешний толчок в нынешних условиях способен «похоронить» нынешнюю систему власти в РТ. За последние месяцы и без того шаткое положение экономики страны достигло опасной черты. Не случайно на днях увидел свет многостраничный доклад авторитетного (и связанного, по многочисленным слухам, со спецслужбами ряда стран Запада) «Международной кризисной группы» под «говорящим» названием «Таджикистан: Эта дорога ведет к краху». В докладе поставлен «окончательный диагноз»: «Слабое государство, страдающее от несостоятельного руководства».