17 сентября в Приднестровье – годовщина события, открывшего новый этап в истории республики. Четыре года назад в ПМР был проведен референдум, призванный определить стратегический вектор развития государства. 97,1% приднестровцев, принявших участие в голосовании, дали утвердительный ответ на вопрос «Поддерживаете ли Вы курс на независимость Приднестровской Молдавской Республики и последующее свободное присоединение к Российской Федерации?». Вместе с тем, более 94 процентов участников голосования сказали «нет» варианту, при котором Приднестровье может войти в состав соседней Молдовы.

Многие помнят, с каким ликованием в государстве были встречены результаты этого всенародного плебисцита. На улицах приднестровской столицы совершенно незнакомые люди поздравляли друг друга с итогами референдума, в стране ощущалась поистине праздничная атмосфера. Усиливало ее присутствие многочисленных зарубежных гостей – международных наблюдателей и представителей авторитетных СМИ, освещавших голосование. Ощущение, что за выбором жителей Приднестровья наблюдает весь мир, придавало особую важность моменту. И конечно, главным было внимание и поддержка России. Защитив ПМР в тяжелые дни блокады марта 2006-го, направив в страну гуманитарную помощь, взяв на себя в самые сложные месяцы финансирование социальных статей, подписав межправительственный протокол о развитии прямого взаимодействия, Москва ждала от Тирасполя сигнала о том, что в Приднестровье готовы к дальнейшей работе по сближению двух государств. И 17 сентября этот сигнал был Россией получен.

Чувство всеобщего единения, солидарности и сопричастности чему-то важному и значительному, охватившее приднестровцев, было подобно тем настроениям, с которыми в конце 80-х годов создавалось приднестровское государство. Тогда, в сентябре 2006-го, всем казалось, что наступил поворотный момент в жизни республики. Появилась надежда на то, что будет положен конец ситуации политической неопределенности, в которой живет Приднестровье. На то, что вместе с Россией страна сможет сделать реальный рывок к стабильной, достойной и безопасной жизни, не опасаясь больше блокад и прочих акций давления со стороны Кишинева.

Весьма наглядно эти надежды и чаяния нашли свое отражение в заявлении, с которым Президент ПМР Игорь Смирнов обратился к людям на следующий день после всенародного плебисцита. «Референдум 17 сентября стал логическим завершением трудных испытаний, военных лихолетий, блокад, вызовов и угроз, которые мы преодолели за эти годы. Народ сам, свободно определился, как ему жить дальше. И видит свое будущее, прежде всего, в сотрудничестве с Великой Россией», – заявил глава приднестровского государства. В своем обращении он ясно дал понять, что выбор народа требует от государственной власти осуществить программу значительных перемен во всех сферах жизни страны, изменить подходы к экономической политике и максимально приблизить ее к российской системе. «Настало время перейти от системы управления блокадной экономикой к системе управления экономикой развития. Настало время для проведения серьезных изменений во всех сферах жизни Республики, в том числе и в системе законодательной и исполнительной власти. Одновременно мною готовятся законопроекты, предусматривающие гармонизацию законодательства Приднестровской Молдавской Республики и Российской Федерации в сфере финансовой, экономической, налоговой и таможенной политики, социального обеспечения и образования. Эту работу мы должны закончить в кратчайшие сроки», – подчеркнул в своем обращении Игорь Смирнов.

Итоги референдума оказали решающее влияние на внешнеполитический курс Приднестровья. Они легли в основу позиции Тирасполя в международных переговорах и укрепили ее. Если раньше приднестровская сторона допускала возможность создания общего государства с Молдовой, то теперь такой вариант безвозвратно остался в прошлом. Заявляя о том, что никаких отступлений в вопросе своей государственности республика не потерпит, приднестровские представители сегодня смело ссылаются на народную волю, подтвержденную в сентябре 2006-го. И поспорить с таким аргументом противникам ПМР довольно сложно.

В то же время было понятно, что столь серьезные и масштабные перемены, которых требовал выбор народа, невозможно осуществить усилиями только лишь исполнительной власти. Необходима была консолидация всех ее ветвей, всего приднестровского общества – для того, чтобы вместе наполнить практическим содержанием идею, провозглашенную народом 17 сентября. Очевидно, что скоординированная работа власти и общества, умноженная на энтузиазм людей, появившийся после референдума, должна была дать существенный результат уже в ближайшее время. Однако очень скоро выяснилось, что в Приднестровье есть силы, которые не торопятся воплощать на практике народную волю.

Первым тревожным сигналом стало необъяснимое поведение руководства Верховного Совета ПМР в первые дни после всенародного плебисцита. Тогда в российской столице с нетерпением ждали соответствующего обращения приднестровского парламента к руководству России – с призывом адекватно отреагировать на выбор жителей Приднестровья. На счету были каждые сутки – пока работал международный эффект, вызванный информационным резонансом от референдума. В Государственной Думе РФ уже были готовы принять соответствующее постановление, призванное вывести на новый уровень отношения России и Приднестровья. Однако Верховный Совет во главе с его тогдашним спикером, лидером партии «Обновление» Евгением Шевчуком почему-то медлил. Медлил, несмотря на рекомендации приднестровского МИДа, который советовал Шевчуку оперативно принять обращение к России о признании независимости ПМР. Эта странная медлительность дорого обошлась Приднестровью. В Москве, похоже, решили, что не дождутся от Тирасполя уже никаких призывов и обращений. 6 октября 2006 года российская Дума самостоятельно приняла заявление по референдуму – откровенно нейтральное и совершенно не то, которое планировалось первоначально.

Экс-министр иностранных дел ПМР Валерий Лицкай, вспоминая об этом случае в одной из своих публикаций, выразился вполне откровенно: «Несвоевременная подготовка обращения Верховного Совета к Государственной думе после сентябрьского референдума до сих пор негативно отражается на реализации итогов этого важного политического мероприятия… Приднестровские парламентарии не смогли использовать уникальную возможность международно-правового оформления итогов референдума». Правда, здесь нельзя не отметить, что и от самого Валерия Лицкая, который в 2006 году был главой МИДа и одновременно возглавлял движение «За единство с Россией», общество не увидело особой активности по реализации итогов плебисцита. Об этом движении, которое до референдума позиционировало себя как сила, призванная консолидировать усилия власти и общества для интеграции в российское пространство, после 17 сентября никто больше так и не услышал.

Если историю с несвоевременной подготовкой парламентского обращения к Госдуме РФ еще можно списать на неопытность Евгения Шевчука, который в 2006 году только вступил в должность спикера, то дальнейшую политику руководства парламента ПМР трудно объяснить простым непрофессионализмом. Один из ключевых моментов – вопрос о сближении с Россией в законодательной сфере, необходимость которого Президент республики Игорь Смирнов в своем обращении подчеркнул особо. Чтобы придать этой работе системный характер, в июле 2007 года глава государства утвердил своим распоряжением «Единый план по гармонизации законодательства Приднестровской Молдавской Республики с законодательством Российской Федерации». Этот документ стал прямым развитием итогов сентябрьского референдума и предусматривал, что в течение двух лет Приднестровье осуществит масштабную законодательную реформу, приблизив свою экономическую, финансовую и социальную системы к российским стандартам. Всего планировалось принять или внести изменения в несколько десятков законов. В результате, как ожидалось, республика получит возможность включиться в российские национальные проекты, что позволит значительно повысить уровень жизни социально уязвимых слоев населения ПМР. В этом ряду – и российские пенсии для приднестровских пенсионеров, и так называемый материнский капитал, и новое качество услуг здравоохранения. Кроме того, гармонизация должна была открыть перспективы для солидных российских инвестиций в экономику Приднестровья, ее развития и модернизации.

Безусловно, Россия, выразившая готовность выделить республике на Днестре необходимые средства, была заинтересована в том, чтобы они были использованы по назначению. Со стороны Москвы совершенно естественным было желание сформировать в Приднестровье соответствующий механизм контроля за прозрачным и целевым распределением российской помощи, который бы стал гарантией того, что эти деньги не будут разворованы.

Однако работа специальной межведомственной комиссии, призванной координировать гармонизацию, со временем показала, что в Приднестровье по-разному понимают этот процесс. Со стороны ряда ответственных лиц в руководстве было высказано мнение о том, что не стоит так уж подстраиваться под Россию в экономических и финансовых вопросах, поскольку ПМР и РФ находятся в разных условиях. Но ведь никто и не говорил о слепом копировании российского законодательства! Единый план предусматривал, прежде всего, модернизацию приднестровских законов с учетом местных условий и того лучшего, что есть в этой сфере в России. Так или иначе, но под предлогом «наличия разных условий» ряд соответствующих законов, которые планировалось принять, были вообще отложены на неопределенный срок. Заметную роль сыграла в этом позиция руководства Верховного Совета республики. Несмотря на тот факт, что парламентское большинство в нем принадлежит партии «Обновление», которая декларирует свою приверженность курсу на сближение с Россией, именно парламент во многом затормозил идею законодательной реформы в финансово-экономической сфере. Имея существенное превосходство в мандатах, «Обновление» без проблем могло провести любой закон из тех, которые предусмотрены «Единым планом по гармонизации…» Однако этого не случилось. Другими словами, заморожен один из ключевых шагов, который должен был привести республику к воплощению в жизнь народной воли, высказанной четыре года назад.

Чтобы понять причины такой странной политики, стоит отметить, что сближение с Россией, о котором было заявлено в 2006 году, не может быть односторонним процессом. Это не только помощь Москвы приднестровскому населению и готовность российской власти безвозмездно спонсировать экономику ПМР, на что надеются некоторые местные политики. Это, прежде всего, двустороннее движение навстречу друг другу, совместная с Россией модернизация того экономического фундамента, на котором построено Приднестровье. На российско-приднестровских встречах в 2006 году речь шла о формировании системы тесных экономических и политических связей, которые бы позволили обеспечить реальную интеграцию ПМР в российское пространство. По мнению Москвы, существующая сегодня в Приднестровье система, в которой преобладает деятельность монополий, слабо развит средний и малый бизнес, почти нет серьезной конкуренции – это путь к деградации государства, угрожающий самому его существованию. Достаточно посмотреть печальную статистику, когда каждый год из ПМР на заработки за рубеж устремляются сотни и тысячи приднестровцев, чтобы сделать обоснованный вывод: надо что-то срочно менять. Ежегодно растущий дефицит бюджета, неспособность республики самостоятельно обеспечить свои потребности – все это яркий сигнал того, что Приднестровью необходимы серьезные реформы, призванные остановить падение экономики и направить ее на путь поступательного развития. Именно об этом говорил в своей речи Посол России в Молдове Валерий Кузьмин, который по поручению главы российского МИДа выступил на торжественном заседании в Тирасполе, посвященном 20-летию ПМР. «Проявление российским народом солидарности с приднестровцами не должно стать питательной средой для безынициативности и настроений иждивенчества. Регион обладает значительным экономическим, культурным, образовательным и, главное, человеческим потенциалом, который при умелом использовании позволяет восстановить и поддерживать функционирование устойчивой модели развития, в том числе путем привлечения инвестиций извне», – заявил Валерий Кузьмин.

Начиная с 2006 года, Россия продемонстрировала готовность оказать Приднестровью необходимую поддержку. Кроме беспроцентных российских кредитов, направленных на развитие сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности, предусматривалось, что в ПМР придет крупный российский бизнес. В частности, речь шла о российских компаниях мобильной телефонной связи, о развитии ряда других инновационных отраслей. Все эти шаги призваны были сформировать в Приднестровье конкурентную среду, поскольку без конкуренции нет развития экономики. Яркий пример того, как должен был заработать российский план – сегодняшние Абхазия с Южной Осетией. Сейчас при поддержке России там идет не только восстановление инфраструктуры, разрушенной во время грузинской агрессии, но и создаются новые заводы 21-го века – как, например, нанотехнологическое производство в Абхазии. Российская сторона вкладывает в эти проекты сотни миллионов долларов и планирует вложить еще больше.

Подобный инновационный бум мог быть развернут и в Приднестровье, если бы республика, следуя примеру Цхинвала и Сухума, создала для этого необходимые законодательные условия. Но очевидно, что приднестровские коммерческие монополии (в сфере той же мобильной связи, к примеру) не захотели терпеть здесь российских конкурентов. Финансовая законодательная реформа и приход в Приднестровье российского бизнеса разрушил бы льготное налоговое положение некоторых приднестровских фирм, которое сформировано во многом благодаря присутствию в законодательном органе их представителей. Не поэтому ли парламентское большинство в Верховном Совете так медлило с обращением к российскому руководству после сентябрьского референдума, и так успешно заморозило процесс реальной гармонизации, отделываясь внесением второстепенных изменений в законодательство? Вместо реальных реформ Приднестровье увидело публичное противостояние двух ветвей власти, спровоцированное группой депутатов во главе с Евгением Шевчуком. Их законодательная инициатива по изменениям в Конституцию в 2009 году чуть было не привела к расколу общества. Оправдывая свои действия необходимостью гармонизации приднестровского законодательства с российским, эта депутатская группа по сути лишь отдалила страну от целей, провозглашенных после 17 сентября, внесла разброд и сомнения в умы приднестровцев, дискредитировала саму идею гармонизации.

Складывается впечатление, что реальное сближение с Россией для некоторых приднестровских политиков и бизнесменов означает лишиться возможности паразитировать на умирающей экономике ПМР. Получается, что забота о собственной прибыли и желание сохранить монополию на самые доходные отрасли в Приднестровье оказались для некоторых бизнес-структур, представленных в приднестровском парламенте, важнее народной воли. В этой связи уместно вспомнить предостережение, сделанное Адамом Смитом – отцом современной экономической теории. Кстати, именно его либеральные идеи декларирует в своей программе партия «Обновление». Так вот, первый том своей главной книги «Богатство народов» Адам Смит закончил таким советом относительно бизнесменов во власти: «Всякое предложение нового закона, исходящее от этого разряда людей, должно быть встречено с крайним недоверием и может быть принято только после подробного и самого тщательного исследования, произведенного с самою недоверчивою внимательностью. Ибо предложение это исходит от класса людей, интерес которых никогда не может совпадать совершенно с интересами всего народонаселения, и состоит только в том, чтобы провести общество и даже обременить его, что уже неоднократно и удавалось им делать при каждом удобном случае». Не хотелось бы верить, что приднестровское общество тоже удалось провести.

Так или иначе, уникальный шанс, представившийся четыре года назад для качественного прорыва в отношениях Тирасполя и Москвы, использован не был. Вместе с тем, происходящие на Днестре события красноречиво свидетельствуют о том, что это время было использовано для заметной активизации другого мощного геополитического игрока в регионе – Европейского Союза. Пока идея приднестровско-российской интеграции покрывалась пылью и использовалась лишь в качестве громкого лозунга, представители ЕС вели планомерную и последовательную работу, направленную на вовлечение Приднестровья в европейские проекты. За последние несколько лет на территории республики развернута реализация нескольких десятков программ, касающихся развития инфраструктуры, экологии, социальной сферы и финансирующихся Евросоюзом. Речь идет о сравнительно небольших деньгах – нескольких миллионах евро. Эта сумма несопоставима с тем потенциальным объемом инвестиций, которые могли бы пойти в регион из России, и по сути своей направлена не на экономическое развитие региона. Задача в другом: посредством вовлечения в реализацию этих проектов местных властей и разных слоев приднестровского общества провести децентрализацию региона, создать организационный механизм, устойчивую структуру, которая позволит Евросоюзу контролировать эту территорию на Днестре.

Это программа, рассчитанная не на год и не на два. Но когда идеологическая дымка, сотканная из заявлений об уверенном сближении Приднестровья с Россией, рассеется, может так оказаться, что приднестровцы обнаружат себя совершенно не в той стране, за которую они отдали свои голоса четыре года назад.

Сергей Авдеев