– Состоявшаяся в минувшие выходные встреча Президента Российской Федерации Дмитрия Медведева с Президентом Туркмении Гурбангулы Бердымухаммедовым не принесла каких-то ярких и многими ожидаемых результатов. Российские эксперты, журналисты рассчитывали, что затянувшийся спор между Ашхабадом и Москвой по поводу газовых проблем, по поводу цены на туркменский газ и условия его поставки российской корпорацией «Газпром» будут решены одномоментно в ходе личной встречи Медведева и Бердымухаммедова. Этого, судя по комментариям, не произошло.

Стороны провели достаточно длительные и закрытые, без свидетелей переговоры. Об их результатах можно сделать выводы только исходя из тех скупых комментариев, которые были даны, по больше части, лидером Туркменистана. С одной стороны, он подтвердил факт того, что Туркмения в определенном смысле идет навстречу российским пожеланиям по будущим газовым поставкам. В частности, было сказано достаточно туманно, но, тем не менее, прозвучала фраза о том, что Туркменистан, с одной стороны, берет определенный тайм-аут у «Газпрома» для того, чтобы провести определенные технологические действия, в частности, дефектоскопию трубопроводов на туркменской территории. С другой стороны, прозвучала фраза о том, что Туркмения готова продавать газ российскому газовому монополисту, используя формулу (так было примерно заявлено). Это тот подход, на котором российская сторона настаивает достаточно давно (по крайней мере, с начала текущего года).

Как известно, долгое время, как минимум, до середины весны текущего года российская компания закупала туркменский газ по очень высокой цене, примерно по 300 долл. за тысячу кубометров, не считая транзитных затрат. Естественно, развертывание мировых кризисных явлений, с падением мировых цен на сырьевых рынках, в том числе на энергоносители, с падением объемов закупаемого у России, в том числе и газа, и в Европе и, особенно, на Украине стало понятно, что те договоренности, которые были заключены летом прошлого года, и эти высокие цены, которые Туркмения получала от российской стороны, сейчас, во-первых, не отвечают российским экономическим интересам, во-вторых, входят в противоречие со всей мировой текущей конъюнктурой и требуют пересмотра. Долгое время стороны в течение всей весны вели подковерные переговоры по этому вопросу. В конечном итоге все кончилось тем, что, как известно, в апреле текущего года произошла авария на территории Туркмении, разрыв газопроводных труб, и после этого обе стороны, обвинив друг друга в этой аварии, по сути дела, прекратили всякое экономическое сотрудничество. Туркмения за эти почти уже полгода, как ее газ не идет в российские трубопроводные системы и далее на Запад, не дополучила в свой бюджет, по разным оценкам, от 2,5 до 3,5 млрд. долл. Понятно, что это для такой страны как Туркменистан очень большие деньги. С каждым месяцем проблемы в финансовой сфере, проблемы в бюджете растут, и очевидно, исходя из этого, российская сторона не слишком форсировала переговорный процесс.

Сейчас, после прошедших переговоров, очевидно, что, если прорыв по линии партнерства в топливно-энергетическом комплексе и не состоялся одномоментно, тем не менее, стороны близки к заключению нового пересмотренного соглашения. Очевидно, будут либо уменьшены объем закупаемого Россией у Туркменистана газа, либо снижена цена, либо будет найдена какая-то комбинация этих двух подходов.

Кроме того, кроме вопроса цены, естественно, два президента обсуждали и возможности участия двух сторон в крупных транспортно-энергетических проектах. С одной стороны, Бердымухаммедов обещал, что в случае, если в России появится потребность в получении электроэнергии в связи с известными событиями вокруг Саяно-Шушенской ГЭС, Туркмения готова помочь (точно также, как это обещал лидер республики Казахстан, кстати). Очевидно, что такая демонстрация, такие шаги доброй воли Туркмении навстречу России, наверняка, в первую очередь, были обусловлены возможностью получения неких преференций со стороны России, в том числе и участия российских компаний в крупных трубопроводных проектах. В первую очередь, внутри самой республики. Это трубопровод Восток – Запад из богатых газом новых провинций на востоке страны к западным границам Туркменистана, к побережью Каспийского моря. Чаще всего именно российские компании упоминались и упоминаются до сих пор в качестве возможных участников этих масштабных транспортных проектов.

Но в то же самое время Туркменистан явно демонстрирует и желание по-прежнему реализовывать политику так называемой газовой многовекторности. Буквально накануне визита Дмитрия Медведева прозвучали высказывания о том, что Туркменистан не отказывается от потенциального участия в НАБУККО. Незадолго перед этим Бердымухаммедов, находясь в Анкаре, твердо заявил, что до конца года будет окончательно построен трубопровод в Китай и в Иран. То есть стремление получить от России дополнительные экономические, возможно, и политические преференции, используя возможности диверсификации газового экспорта (а они по-прежнему остаются для Ашхабада привлекательными), и, естественно, российской стороне следует четко представлять себе, что никаких жестких и окончательных гарантий, в том числе и по газовому транзиту, от Ашхабада мы в обозримой перспективе не получим. Ашхабаду выгоднее, используя мировую конкуренцию, используя мировую борьбу за сырьевые ресурсы Каспийского региона, лавировать между различными мировыми центрами силы и извлекать из этой борьбы мировых центров самые разнообразные политические дивиденды. Это было, это есть сейчас и очевидно, что такой политики Ашхабад будет стараться придерживаться и в перспективе.