Происходящее с российским летчиком в Таджикистане следует, конечно, охарактеризовать как сугубо политический процесс. Понятно, что списать все это на происки каких-то региональных бюрократов, которые чего-то не понимают, и из каких-то собственных интересов пытаются посадить российского гражданина и забрать при этом два самолета, на мой взгляд, не представляется возможным, поскольку ясно, что местная инициатива, если бы таковая была, не могла быть не санкционирована с самого верха, если дело касается российских граждан, российской авиатехники.

В мероприятии по задержанию российского гражданина, экипажей, принимали участие сотрудники Комитета национальной безопасности Таджикистана, а не таможенники, не пограничники. То есть, даже чисто технически все было поставлено так, чтобы подчеркнуть политическую подоплеку этого процесса.

Что диктовало таджикской стороне стремление таким образом надавить на Россию? Я думаю, тут комплекс проблем. С одной стороны, да, конечно, было и сугубо шкурное желание получить бесплатно два хороших авиасудна, показать, насколько самостоятелен и велик и президент Рахмонов, и его окружение, показать, что они могу надавить на Россию, показать, что они могут плюнуть в сторону одного из ведущих мировых центров, и ничего им за это не будет. Ну и, кроме того, были соображения и сугубо практического характера. Во время последнего визита Дмитрия Медведева в Таджикистан были достигнуты предварительные договоренности о продлении аренды российской военной базы на территории Таджикистана на срок в 49 лет, но не было достигнуто конкретных практических договоренностей по параметрам российского военного присутствия в этой стране. Таджикская сторона, как известно, хочет, чтобы Россия оплачивала свое присутствие в Таджикистане деньгами. Российская сторона принципиально не согласна на подобный подход. Во-первых, это создаст ненужные прецеденты, а, во-вторых, ясно, что, находясь в Таджикистане, российские военные защищают, во-первых, саму республику Таджикистан, политический режим республики Таджикистан и, шире говоря, весь социум этой республики, стабильность в этой стране и, собственно, само существование этой республики как суверенного государства. И платить за это деньги, наверное, было бы не слишком разумно.

Понятно, что в преддверие окончания переговоров между Россией и Таджикистаном о параметрах базы, о параметрах нахождения на территории Таджикистана российских космических объектов (того же комплекса «Окно»), возможном участии России в экономических проектах, в первую очередь, гидроэнергетических проектах в Таджикистане, Душанбе был заинтересован в том, чтобы получить хоть какие-то козыри для торговли с Россией. И в качестве этих козырей и рассматривается судьба российского гражданина и гражданина Эстонии русского происхождения. То есть, я полагаю, в Таджикистане всерьез рассчитывали на то, что, как и это, к сожалению, бывало достаточно часто в нашей истории, российская сторона не станет поднимать шум по поводу задержания своего гражданина, а пойдет по пути кулуарных договоренностей.

Условно говоря, Эмомали Шарипович, наверное, рассчитывает на то, что Дмитрий Анатольевич Медведев или Владимир Владимирович Путин позвонит ему по телефону и попросит его освободить российского гражданина. На это Эмомали Шарипович Рахмонов, наверное, сказал бы, что, да, конечно, все будет сделано, виноваты какие-то нерадивые местные исполнители, и, скорее всего, на этом бы инцидент был исчерпан. То есть в Таджикистане просто не рассчитывали на то, что проблема российского гражданина выйдет за рамки кулуарных договоренностей, которые, к сожалению, повторюсь, еще очень часто российской стороной практикуются.

Сейчас в России эта тема приобрела очень серьезное звучание. Она стала фактом медиа-пространства, которое существует, она стала интересна значительному количеству граждан, ее исследуют, изучают российские эксперты, то есть она стала публичной темой. И в Таджикистане явно на подобное развитие событий не рассчитывали, и сейчас просто-напросто не знают как себя вести. С одной стороны, существует возможность, которую уже очертил представитель Общественной палаты Анатолий Кучерена, подача кассационной жалобы и пересмотр этого совершенно безумного срока в 8 с половиной лет заключения в колонии строгого режима; либо существует возможность для Таджикистана отыграть это назад, допустим, через Указ президента о помиловании. То есть ситуация сейчас складывается таким образом, что Россия, сделав эту тему достоянием общественности, сделав эту тему вопросом публичного интереса для значительной части россиян, тем самым лишила Таджикистан возможности использовать тему российского гражданина, российского заложника по большому счету, как разменную пешку в этой игре по поводу будущих переговоров о возможности выбить из России какие-то финансовые преференции, кредиты, инвестиции и т.д. И мяч сейчас находится на стороне Таджикистана, даже если Эмомали Шарипович Рахмонов не умеет обращаться с Твиттером, у него есть советники, они ему подскажут, куда ему обратиться, чтобы узнать реакцию российского Президента на то, что происходит с российским гражданином в Таджикистане. То есть, по сути дела, дело сейчас за таджикской стороной и все зависит от того, как быстро до Душанбе дойдет мысль о том, что дальнейшее ухудшение отношений, дальнейшее провоцирование конфликта играет, в первую очередь, против Таджикистана, против политического режима, который существует в этой стране, и лично против Эмомали Рахмонова и его громадной семьи.