II. Детская болезнь либерального профессора

В «Трёх мушкетёрах» Александра Дюма война между Англией и Францией началась из-за того, что герцогу Бэкингемскому нравилась французская королева Анна Австрийская, а герцога не любил коварный кардинал Ришелье. Занятное объяснение для детей и юношества. Сергей Грызунов, министр Роспечати первых ельцинских времён, а ныне сопредседатель Российско-грузинского круглого стола и профессор МГИМО объясняет теперь уже взрослой аудитории, что причины международных неурядиц надо искать не в экономических интересах основных мировых игроков, не в политической ориентации государств, а во вкусовых преференциях их руководителей. По вкусу — не по вкусу, нравится — не нравится, любит — не любит — это главное. Я чуть утрирую, но только чуть. Г-н профессор даёт основания так его понимать. Вот его заявление в теледискуссии по нынешним российско-грузинским отношениям (НТВ, «К барьеру!», 16 апреля с.г.):

«У меня создаётся впечатление, что российским властным структурам, в том числе и Думе, никто из грузинских лидеров не был по вкусу: ни Шеварднадзе, ни Саакашвили, ни Гамсахурдия. Более того, на всём постсоветском пространстве мы не любим никого от Киева и Таллинна до Ашхабада. Мы пытались посадить своих наместников типа Гиоргадзе в Тбилиси или Януковича в Киеве. Слава Богу, ничего не получилось».

Коротко о наместниках. Утверждая, будто «мы пытались посадить» Гиоргадзе в президентское кресло Грузии, г-н профессор считает само собой разумеющимся, что его заявление достойно доверия. Но такой попытки не было, нет и каких-либо достоверных свидетельств на сей счёт. Г-н Грызунов их тоже не приводит, оставляя впечатление той подростковой безапелляционности, к которой при всём желании серьёзно не отнесёшься. Равно как объявлять Януковича российским «наместником» — ещё одна молодецкая размашистость.

Теперь вернёмся к главному, к тому, насколько необходимо, чтобы нашим властям «были по вкусу» Шеварднадзе, Саакашвили и Гамсахурдия, и так ли уж важно, чтоб наши руководители «любили» руководителей других государств. Эстетическая, лирическая терминология в международных делах, прямо сказать, не в чести, и сам г-н профессор вряд ли слышал, чтобы Обаме была «по вкусу» Меркель, а она «любила» бы или «не любила» Саркози. Не думаю, чтоб г-н профессор нарочито спутал лирику с политикой. Скорее всего, его рассуждения — форма априорного недовольства российской линией в СНГ, Грузии и Балтии, стремления навести какую-то критику на власть, неважно какую. Мол, не так они относятся к соседним президентам, правительствам, парламентам. Не так как надо.

Как надо г-н Грызунов не знает. Ибо если б знал, то не принялся бы доказывать, что «вкусы» у российских властей не те, и «любви» они ни к кому не питают. Кстати, уж если г-на профессора и бывшего министра вкусовые предпочтения заботят больше, чем то, что определяет политику, ему-то самому «по вкусу» Гамсахурдия? А Саакашвили? А Шеварднадзе, трижды начинавший военные действия против Абхазии? Мысль г-на профессора пробарахталась в тине слов и там же утонула. Осталось только впечатление детского каприза: не серьёзная, не содержательная критика российской политики, а «Не хочу!», «Не буду!» «Не нравится!».

Сюда же и второе выступление г-на Грызунова в той дискуссии по Грузии. Вроде бы и речь он выстроил красиво. Но присмотримся к сути: «Заканчивается Страстная неделя. Воскреснет Христос и воскреснет — я в это искренне верю — то, что нас объединяло всегда: культура, история, футбол, песни, хачапури, прекрасное вино. Вы согласны со мной?».

Хорошее пожелание, благое. Правда, чтоб оно не оказалось в числе тех, которыми вымощена дорога в ад, стоило бы правильно его адресовать. Россия всегда оставалась и остаётся приверженной культуре, объединяющей нас с Грузией.Но стрелка грузинского компаса не показывает более на север. Её притягивает другой магнитный полюс, достаточно вспомнить переориентацию с русского языка на английский в учебных заведениях, на улицах городов и проезжих дорогах. Россия никогда не отказывалась и не отказывается от общей истории. В Тбилиси, а не в Москве открещиваются от неё вот уже скоро два десятка лет, утверждая неправду о двухвековой российской оккупации. В Грузии записывают на счёт России даже то, в чём винят Серго Орджоникидзе, Лаврентия Берия и того Сосо Джугашвили (Сталина), которого называют по обстоятельствам когда диктатором, а когда – «великим грузином».

Разумеется, тема слишком обширная, чтоб требовать комментариев у г-на профессора в коротком телевыступлении. Но какой смысл в энный раз провозглашать в Москве всем известную истину о роднившей нас истории и культуре, да к тому же вопрошать «Вы согласны со мной?» в полной уверенности, что ответом будет «Да»? Не правильнее ли делать это на телевидении в Тбилиси, где такой уверенности не будет? Неужели г-н профессор, сопредседатель Российско — грузинского круглого стола, т.е. по определению знаток отношений между двумя странами, не заметил радикального разворота во внешней политике Грузии? Не поверю. Значит — тут нет другого варианта — он полагает, что каким бы ни был этот разворот, грузинская элита намерена сохранить культурное родство с Россией и не посягнёт на общую историю. Но такой взгляд даже студенту 1 курса МГИМО, где г-н Грызунов выступает профессором, покажется наивным. Радикальный поворот — это переворот в отношениях с Россией по всем направлениям, в целом и в деталях. Родственная культура, роднящая нас история оказались среди первых жертв.

Не устаю повторять, ибо в этом корень развода между Грузией и Россией: глубинные перемены, в том числе в этих областях, начались ещё во времена Советского Союза. Мне г-н Грызунов не поверит, зато ему будет трудно отмахнуться от западных свидетельств, например, Бруно Коппитерса, одного из крупнейших западных экспертов по Кавказу: «Ни в одной другой республике СССР, за исключением республик Прибалтики, ожидания западной поддержки в решении своей судьбы не были столь высоки, как в Грузии. Такая прозападная ориентация укоренена в давнем страхе утратить собственную культурную идентичность, которой угрожали как южные, так и северные соседи Грузии». Пропущу пока насчёт «давнего страха»: получился бы отдельный, длинный разговор. Выделю другое — то, что заключение Коппитерса содержит мысль, которую полезно держать в голове всякий раз, когда заходит речь о политике в отношении Грузии: как бы Россия ни благоприятствовала соседке, в чём бы она ей ни уступала, грузинская элита будет ориентироваться на США, НАТО, Евросоюз, подозревая Россию в кознях, где это только мыслимо, виня её во всех смертных грехах и считая главной неприятельницей.

Понятно, что наши либералы такого вывода не сделают. Логика у них ходит в служанках тёплых чувств и дружеских эмоций, возникающих при слове «Тбилиси». Мне бы тоже хотелось строить свои выступления о политике на тёплых чувствах к моим грузинским друзьям. У меня, однако, есть и друзья абхазские. А превыше всего для всех нас должен бы оставаться здравый смысл. Вряд ли стоит, например, убеждать телезрителей, как это сделал главный редактор «Огонька» г-н Лошак в заключение очередной телепередачи, что вот как раз с неё и начнется, наконец, «взаимопонимание» между Россией и Грузией. К сожалению, не начнётся. Наивность может казаться очаровательной, если вам 15. Но в 50-60 лет она выглядит эксцентричным вывихом. Если за ней не проглядывает умысел, навеянныйдрузьями, например, из Тбилиси.

В одном из недавних интервью г-н Грызунов назвал в числе своих друзей Дато Гамкрелидзе, Ираклия Аласания, Давида Усупашвили — деятелей из узкого круга высшей политической элиты Грузии. Во внешней политике они ничем не отличаются от Саакашвили, и не требуют, чтоб ему «были по вкусу» российские руководители. Дело г-на Грызунова, причём сугубо личное, с кем ему водить дружбу. Но право тех, кто слушает или читает его выступления, делать свои выводы. Выступая с малосерьёзной, бессодержательной критикой России, призывая дружить с Грузией будь то Гамсахурдия, Саакашвили или Шеваарднадзе, г-н профессор присоединяется к общему хору его тбилисских приятелей. Кантата о российско-грузинской дружбе в таком исполнении состоит из двух частей: «Мы «не любим» российские власти, и Грузия отворачивается от России». Но «пусть российские власти любят грузинскую элиту, а Россия ищет дружбы с ней». Можно быть уверенными, эти пожелания не сбудутся. Не по злой воле, а потому что дружба в одиночку — нелепость.

Нет слов, никогда не следует прекращать поиски путей к российско-грузинскому взаимопониманию. Но они должны вестись с полным пониманием реальных трудностей, а не на основе заклинаний кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!»

Продолжение следует