I. Когда эмоции берут верх над логикой

Есть прямая потребность подходить с разных сторон к вопросам российско–грузинских отношений. Это сложная тема, и делу могли бы послужить суждения тех, кто в российских СМИ делает упор на учёте интересов Грузии. До сих пор, однако, дискуссии, споры с ними оказывались никчемными. Истина и не может рождаться там, где одна из сторон отказывается от логики и разговор строит на эмоциях.

Кто не слышал горестных восклицаний вроде тех, что прозвучали на НТВ в телепередаче «К барьеру!» 17 апреля: «Я тоскую по тем временам, когда к моему отцу приезжал Кикабидзе!», «Как можно забыть о взаимосвязях двух культур – российской и грузинской!» Сами по себе такие восклицания неизбежны и понятны. Беда та, что крик души, отвергающий нынешние неурядицы между двумя странами как некое дьявольское наваждение, либо деяние безнравственных российских политиков и генералов, выдаётся за довод в дискуссии. Довод в пользу эдакого режима наибольшего благоприятствования, который Россия по большой прошлой дружбе обязана обеспечить Грузии, причём по всем азимутам, особенно по Абхазии и Южной Осетии.

Красноречивее других, пусть и в нарочито разбитной, шалопайской манере, такие настроения высказал в одной из передач «Эхо Москвы» журналист, критик и искусствовед Артемий Троицкий. Цитирую, сохраняя его лексику: «Мы могли бы совершенно спокойно взять всю Грузию со всеми её потрохами, если бы отдали Грузии Абхазию и Южную Осетию…У Грузии была бы Абхазия и Южная Осетия, а у России была бы Грузия вместе с Абхазией и Южной Осетией, и не было бы никаких конфликтов, и никаких виз и никаких нот, и никаких пререканий. Но мы этого не сделали, потому что нашим толстозадым генералам захотелось там поселить летом свои семьи».

Оставим пока в стороне сам принцип «мы могли бы взять…, если бы отдали…», который проповедует наш искусствовед – демократ, не сознающий, похоже, каким шовинизмом разит от его словес. Важнее аргументация г-на Троицкого, уместившаяся в следующем пассаже: «Дело в том, что для России все эти Абхазия, тем более, Южная Осетия, и вообще какие-то медвежьи углы – для нас это не особо важно…. Для Грузии это проблема номер один, это абсолютно такая всеобъемлющая, гигантская история для Грузии».

Почему же для нас Абхазия и Южная Осетия — «это не особо важно»? Почему г-н Троицкий так решил? Почему он ни словом не обмолвился о том, что важно, а что нет для абхазов и осетин? Г-н Троицкий не таится и даёт ясный ответ: «Я в Грузии бываю часто, и грузинских друзей у меня много, и все разговоры там рано или поздно упираются в эту самую историю». Логики здесь нет и следа, ибо логика требовала бы, как минимум, часто бывать и в Абхазии, так чтоб завелось много «абхазских друзей». Зато есть эмоции: грузинские клятвы в верности многовековой дружбе с Россией, коей не было бы конца, если б Россия «отдала Абхазию». О том, хотят ли абхазы, чтоб их «отдавали», речь грузинские друзья нашего искусствоведа никогда не ведут — знаю по собственному опыту, верность которого и г-н Троицкий косвенно подтверждает.

Однако есть масса свидетельств, во-первых, того, что никакой дружбы с Россией грузинская политическая элита не хотела и не допустила бы в любом случае — отдай ей Россия хоть всё своё черноморское побережье Кавказа, раз уж не в её власти отдавать Абхазию и Южную Осетию. Нашим критикам российской политики в абхазских делах следовало бы посчитаться с лозунгами, под которыми, ещё до военного конфликта в Абхазии, подавляющее большинство политических партий, а за ними и грузинское население, выбрало в президенты страны Звиада Гамсахурдия. Если б эти критики признавали нормы логики, им пришлось бы спорить с официальными документами времён Эдуарда Шеварднадзе, отводившими России место исторической неприятельницы Грузии. Поспорить, например, с концепцией безопасности принятой парламентом 3 апреля 1997 года. Им предстояло бы объяснить, почему уже почти два десятка лет грузинских школьников учат, что во всех бедах их страны, начиная со времён Гостомысла, виновата Россия. Что Грузия, как это определял многолетний вождь грузин Эдуард Амвросиевич, наконец-то «вернулась в западный мир, от которого её насильно отторгли». Мы отторгли – русские.

Стоило бы что-то возразить и той части грузинской интеллигенции, которая в открытую не любит Россию. Возразить выдающемуся писателю Чабуа Амирэджиби, который давным-давно назвал Россию страной «на последнем издыхании», «причащённой синдрому смерти». Возразить Отару Иосселиани, заявившему, что если раньше грузины «испытывали презрение к России, то теперь возникла ненависть». Повторю: грузины испытывали презрение. (Для г-на Троицкого это новость?) Не все, разумеется – тут европейски известный кинорежиссёр преувеличивает. Но немало было таких, кто нас презирал даже тогда, когда мы огромными тиражами издавали их книги, пускали в прокат на многомиллионный зрительный зал их кинофильмы, слушали их песни и пели, и пили вместе с ними. Не стоит обманывать себя, будто у Вахтанга Кикабидзе случайно сорвалось с языка, что с Россией «надо покончить». Не случайно, ибо даже в газете, подконтрольной прошлому президенту Грузии, которого часть нашей интеллигенции почитала за друга России, уже десять лет назад приходилось читать погребальные изречения о нас, о нашей стране, «покрытой саваном из снега и злобы, зависти и ненависти».

Пропустить? Мало ли кто что напишет? А как быть, когда сам президент Грузии сразу после 11 сентября 2001 года произносит в Гарварде речь в том духе, что это Россия (не какая-то там Аль-Кайда!) собирает вокруг себя силы мирового зла? Не принимать во внимание? Забыть? Но вот обобщение, характеризующее и состояние умов грузинского общества, и государственную политику Грузии: «Поскольку независимость от России является первейшей задачей грузинского национализма, все другие противники видятся лишь через призму этого основного противостояния».Это заключение в конце 90-х годов сделал Гия Нодия, авторитетный политолог, позднее министр образования.

Или сейчас лучше стало? Так ведь вывод Нодия, как и многое, многое другое, надлежало бы как-то сообразовывать с принципом «мы могли бы взять Грузию с потрохами, если бы отдали Абхазию и Южную Осетию». Горы фактов высокомерной, яростной, но оттого не менее убогой неприязни к России предстояло бы обдумать г-ну Троицкому и его единомышленникам. Но думать — занятие из самых затруднительных, и они, наэлектризованные грузинскими друзьями, предпочитают выступать с обличениями российских властей, руганью в адрес «толстозадых генералов» и заклинаниями «отдать» Грузии Абхазию и Южную Осетию, на худой конец — не признавать их.

Я часто спрашиваю себя: что за радость изображать фигуру неведения перед лицом всей той антироссийской, антиабхазской, антиосетинской скверны, которой с конца 80-х годов — море разливанное в политической жизни Грузии, на улицах её городов, в работе грузинских государственных и общественных учреждений, в СМИ, на стендах музеев, в учебных программах школ и университетов?! Не хочется признавать неприятное, огорчать своих грузинских друзей, портить себе настроение? Я бы и сам мечтал, чтоб никаких таких фактов не было, и знаменитая «многовековая дружба» не отвергалась в Грузии с порога, изначально, ещё до военных конфликтов в Абхазии и Южной Осетии, а затем в многочисленных официальных документах. Мне бы очень хотелось верить, что дружба с Россией — это подлинная потребность не только для застольных компаний, но и для тех, кто ведёт государственные дела Грузии. Не получается. Ибо спрячешь голову от фактов — завтра локти себе будешь кусать.

Вот они две чаши весов. На одной – великое множество информации, огорчительной, но обязательной к учёту. На другой — застолья и уверения грузинских приятелей, искренне убеждённых в тот момент, когда они с вами беседуют, что «верни Россия Абхазию», не было бы у нас друзей надёжнее грузин.

Какая чаша перевесит?

(Продолжение следует)