Любой проживаемый нами год примечателен целым рядом юбилеев. В России, где к праздникам отношение особое (в сущности, что ни день, то есть повод для праздника – то ли общегосударственного, то ли религиозного, то ли семейного), подход к юбилеям всегда носил характер особенный – забывать их в государственном масштабе или «зажимать» в личном плане не принято. И это вполне оправданно, в том числе с точки зрения всеобъемлющей прагматики. Юбилей – это всегда повод на солидном уровне что-то отметить, вспомнить, воздать должное. Юбилейное событие всегда предоставляет возможность подвести какие-то итоги, определить перспективу, наметить планы на будущее. Правда, есть юбилеи, поводы для которых радостные, а есть и такие, что не дают возможности повеселиться. В уходящем 2011-м году такие тоже присутствуют. Есть в наличии и такие, что и не сразу поймёшь: то ли их празднично отмечать, то ли грустить по их поводу…

Среди примечательных, даже знаковых юбилеев, имеющих самое непосредственное отношение к черноморцам и севастопольцам, я бы выделил четыре. Причём, как мне думается, они значимы и для всех наших соотечественников, хотя их «привкус» наиболее ощутим именно у нас. Кому-то может показаться, что эти юбилейные даты друг с другом никак не связаны, но, на мой взгляд, их объединяет глубинная логика бытия – и прошлого, и нынешнего. Перечислю события, давшие повод для того, чтобы их вспоминали, спустя десятилетия и даже столетия.

22 июня в России и многих республиках СНГ был отмечен День памяти и скорби. В этом году исполнилось уже 70 лет с начала самой кровопролитной для нашего Отечества войны. При этом отметим: хронологически война началась именно в Севастополе. В 3 ч. 15 мин., раньше, чем где бы то ни было, на главную базу был совершён налёт фашистской авиации. Здесь впервые был дан отпор врагу, здесь появились и первые жертвы той страшной войны.

После 70-летия со дня начала Великой Отечественной повсеместно отмечались и отмечаются (конечно, не праздновались и не празднуются!) юбилеи связанных с ней сражений и событий. Тогда, в 41-м, случавшиеся события были безрадостными, за исключением, пожалуй, победы под Москвой. 30 октября исполнилось 70 лет с начала второй героической обороны Севастополя. Длившаяся в течение 250 дней, она явила всему миру образец стойкости и героизма советского человека – матроса, солдата, жителя осаждённого города.

Так уж совпало, что в этот же день отмечалась 315-я годовщина со дня создания Российского флота. Поводом для этого стало решение Боярской думы, «приговорившей» в 1696 году: «Морским судам быть». Приговор этот был связан как раз с решением молодого царя Петра Алексеевича «рубить окно» в Европу именно на юге, со стороны Азовского и Черного морей. И военный флот в этом державном деле был, по государеву определению, «второй рукой». Вместе с «первой рукой» (Армией) именно Флот, обеспечивший выход к морям, и превратил находившуюся на европейских задворках сухопутную Московию в Российскую Империю – Великую Морскую Державу.

И ещё об одном юбилее, поводом для которого стало событие, имевшее для Черноморского флота судьбоносные последствия: 19 августа исполнилось 20 лет с начала «путча» ГК ЧП и последовавших после его «провала» центробежных процессов, приведших через четыре месяца к развалу Союза. В этой связи отметим: августовские события, происходившие в основном в Москве, «зацепили» Севастополь и Черноморский флот – на своей даче в Форосе, что рядом с Севастополем, находился в «заточении» президент СССР М.С. Горбачев. На расположенный в черте города аэродром Бельбек для его «спасения» прилетел со своей командой вице-президент России А.В. Руцкой. Отсюда же с «форосским узником» он и улетел. В сущности, именно с «августа-91» и начался процесс, вошедший в историю как «процесс разрешения судьбы Черноморского флота бывшего СССР и определения его нового статуса», или иначе – флотораздел.

На первый взгляд, события из разных эпох, давшие повод не забывать об их юбилеях, действительно, мало связаны друг с другом. Пусть кто-то так считает. По моему же мнению, объединяющие их скрепы на самом деле составляют стержневую линию взаимных связей и зависимостей, в основе которых – оценка роли и значения для России Черноморского флота, понимания смысла его рождения и существования.

Как мне представляется, знаковые юбилеи этого года не стали значимыми для нашего социума событиями. Нельзя сказать, что о них забыли, в том числе на властном уровне. О них вспоминали. Но, как часто в последнее время это делается, лишь в форме траурно-памятных мероприятий, каких-то «дежурных» заявлений с властного Олимпа и таких же публикаций в большинстве СМИ. Лишь на общественном и экспертном уровнях были предприняты попытки дать серьёзную оценку и извлечь уроки, использовать юбилеи как хороший повод задуматься о дне сегодняшнем и заглянуть в завтра. Ведь История – не мертва, она даёт нам возможность избегать ошибок, использовать опыт предшествующих поколений – как наших более старших современников, так и далёких пращуров.

Увы, юбилейные поводы с этой целью не использованы. Причин этого несколько. И главная из них – параллели и аналогии, обращающие внимание в день сегодняшний, к сожалению, наводят на грустные размышления, ибо они – не в пользу нынешнего поколения.

Если говорить о первом юбилее – 70-летии со дня начала войны, – то сегодня остается лишь удивляться, как наши отцы и деды, откатившись до Волги, оттолкнувшись ногой от Урала, сломав хребет врагу в его собственном логове, а затем, отказывая себе во всем, восстановили порушенное войной и пошли вперед – к «развитому социализму», надежно обеспечивая в течение нескольких десятилетий мир для своей страны-сверхдержавы и помогая это делать другим. Если же говорить об итогах последних двух десятилетий, то о каких-либо достижениях или свершениях говорить вообще не приходится. Более того, многие склонны приравнивать происшедшее после 1991 года с результатами проигранной масштабной войны. Кто-то даже утверждает: Россия потерпела поражение в третьей мировой войне. В ней и кровь лилась на окраинах «советской империи», и окраины эти «отвалились», и миллионы беженцев (в т.ч. мигрантов-гастарбайтеров) пустились в странствия по просторам одной шестой земной суши, и экономика «легла» в руины без авианалетов, и еще недавно самая мощная в мире армия разбита, правда, без участия в боях…

Велась эта война и «горячими» средствами (достаточно упомянуть Чечню), и иными, «холодными» – современными. Высокоточное сетецентрическое информационно-психологическое оружие опрокинуло Великую Россию в кратчайший срок, превратив ее в привлекательное для нынешних ведущих мировых политигроков геостратегическое (геополитическое и геоэкономическое) пространство.

И сегодня кое-кто считает себя уже имеющим право открыто заявлять: «Россия – это адская бездна континентального размера, до дикости аномальная, совершенно невыносимая и быстро увядающая». С этим утверждением, конечно, можно не соглашаться (и нужно!), но кто-то ведь считает возможным действовать по отношению к России исходя их этой сентенции?

Хорошо известно утверждение: время имеет свойство сжиматься. Сегодня, в начале XXI-го века, по сравнению, скажем, с веком XIX-м, оно сжато, как пружина. И пружина эта, в соответствии с физическими и социальными законами, имеет другое свойство – распрямляться. И происходит этот процесс гораздо быстрее, чем сжатие. К сожалению, зачастую современные политики действуют вопреки объективно существующим законам, без их учёта. Иной раз они их просто игнорируют или даже намеренно действуют им вопреки. Результат этого не медлит со своим проявлением, что чётко, ярко и рельефно в России демонстрируют метаморфозы девяностых и нулевых, произошедшие во многих державных сферах. И, конечно же, в Военно-Морском Флоте страны, который в 60–80-е годы прошлого века был вторым в мире, а в чем-то и первым. К примеру, по количеству и мощи подводных сил.

Если, опять же, сравнивать, то История однозначно свидетельствует: российское державное руководство по отношению к флоту столетие назад действовало гораздо эффективнее. И происходившее в Военно-Морском Флоте России за 20-летие с 1890 по 1910 год в сравнении с тем, что случилось с нашим ВМФ с 1991 по 2011 год, это убедительно подтверждает. Правда, есть два существенных момента. Первый: Россия тогда обладала мощными флотами лишь на двух театрах – на Балтике и Черном море. И, во-вторых, в тот период Россия пережила поражение в Русско-японской войне, венцом которой стал Цусимский погром. Но в то же время тот временной отрезок включал этапы активного строительства океанского флота и его возрождения. И, к слову, в этом отношении позитивный результат был очевиден. Теперь же…

Двадцать лет – в любом смысле солидный период времени. Это для Космоса он лишь миг. Для социума – это целая эпоха, а уж что касается жизни любого человека – тут, как говорится, всё понятно без объяснений и аргументаций. Двадцать лет – это период жизни боевого корабля. Конечно, они могут находиться во флотском строю и дольше, но анализ и статистика как раз говорят о том, что военный корабль активно используется в среднем не более двух десятилетий. За это время он стареет и морально, и физически – из него выжимают буквально всё. Плюс к тому, прогресс неумолимо диктует свою волю: развитие техники, оружия, принципов их использования и применения приводит к смене их поколений через каждые 10–15 лет. Из этого вытекает элементарный, понятный даже неспециалисту вывод: с 1991 года «обновляемая» и «встающая с колен» Россия, её судостроение, корабельный состав флота, отстали от своих конкурентов, как минимум, на целое поколение. За это время в России построено (а точнее, в основном достроено еще с советских времен) лишь несколько боевых кораблей, относящихся по своим качествам и возможностям к эпохе уже ушедших в историю войн.

В двадцать лет также вписывается основная часть служебной биографии большинства флотских офицеров. Тот, кому повезло, кто остался верен мальчишеской мечте и не свернул с избранного в курсантские годы курса, за это время прошёл путь от лейтенанта до капитана 1 ранга. И это непростое прохождение осуществлялось на фоне поэтапного разрушения национальной морской школы – школы обучения, воспитания и подготовки кадров профессионалов флотской службы. Увы, утрачено многое, в том числе отработка практики мореплавания в процессе морских и океанских походов. Наши корабли – редкие гости на морских просторах вдали от своих баз. Они по-прежнему больше привязаны к своим причалам, нежели находятся в море – там, где они и должны быть по своему определению и назначению. Кое-кто сегодня уже беззлобно-равнодушно шутит: в соответствии с нынешними гендерными новациями осталось лишь разрешить службу на кораблях женщинам, переодев их перед этим в армейский «цифровой» камуфляж «от Юдашкина»…

Впрочем, это отдельная большая тема, требующая для обсуждения немало времени и места. В данном же случае хотелось бы отметить: негативные процессы, происходившие в Военно-Морском Флоте России, на Черноморском флоте в силу целого ряда его особенностей приняли гипертрофированные формы.

Метаморфозы и трансформации последних двух десятилетий коренным образом изменили ситуацию на юге России – бассейн Черного моря и прилегающие к нему территории на рубеже веков превратились в одну из самых конфликтных зон. При этом стоит подчеркнуть: очаги некоторых конфликтов расположены в пределах границ СССР (Нагорный Карабах, Южная Осетия, Абхазия, бывшие северокавказские автономии, Крым, Приднестровье). Рядом – Балканы, Курдистан, Ближний Восток, где, собственно, и варится сегодня кухня мировой политики. К слову, Россия, присутствуя на ней, всегда оперировала посредством сил Черноморского флота, с 1964 года на постоянной основе решавшего задачи в Средиземном море, которое вместе с Азово-Черноморским бассейном составляло операционную зону флота. Особо подчеркну для тех, кто не знает или заблуждается: наш флот, безраздельно доминировавший в Черном море, был предназначен для действий за Черноморскими проливами. В этой связи следует отметить: степень использования сил ЧФ по сравнению с другими флотами СССР была самой высокой, что в том числе было обусловлено периодическим обострением военно-политической обстановки в Восточном Средиземноморье в связи с активизацией арабо-израильского противостояния. Это и 67-й, и 73-й, и 82-й годы, Кипрский кризис 74-го, а также рецидивы «дипломатии канонерок», проводимой 6-м флотом США в отношении той же Ливии в 80-е годы. Наличие постоянно развернутой советской Средиземноморской эскадры, костяк которой составляли силы ЧФ, в значительной мере позволяло сдерживать силу и гасить конфликты, а нашей стране быть полноправным игроком на этой площадке.

Коренным образом ситуация изменилась двадцать лет назад, после событий «августа-91». В сущности, именно с них ведет свое начало новейшая история Черноморского флота.

Напомню: уже 24 августа 1991 года с провозглашением Акта о независимости Украины ее Верховный Совет принял постановление «О воинских формированиях на Украине», в соответствии с которым ставшее независимым Украинское государство, правда, тогда пока формально брало под свою юрисдикцию все объединения и части Советских Вооруженных Сил, находившиеся на ее территории. Реализация этого решения заняла некоторое время, но уже 6 декабря 1991 г. украинский парламент принял пакет документов по военным вопросам, впоследствии было объявлено, что это – день рождения ВС Украины (приняты Законы «О Вооруженных силах» и «Об обороне»). Киев таким образом перешел к практической реализации продекларированного им.

Процесс этот шел неоднозначно, противоречиво, что было вполне естественным, т.к. именно на украинской территории располагалась самая мощная (после наших групп войск в европейских странах) группировка.

Основой военного строительства на Украине также стали заявления ее руководства о безъядерном статусе и внеблоковости государства. В этой связи сразу же возник комплекс проблем, к разрешению которых 30 декабря приступили главы государств Содружества, подписав соглашение по стратегическим силам и о вооруженных силах и пограничных войсках. При этом Черноморский флот был отнесен к стратегическим силам, решающим задачи в интересах всего СНГ. Однако в этот же день президент Л.М. Кравчук заявил о реализации права Украины на создание собственной армии с 3 января 1992 года. Это заявление подвело итог уже проделанного в течение четырех месяцев пути, продемонстрировавшего как наличие особой позиции Украины по военным вопросам, так и стремление Киева к быстрому дезавуированию или постепенной ревизии ранее достигнутых договоренностей. Такая практика в последующем, как правило, носила деструктивный характер, что со всей очевидностью продемонстрировал растянувшийся на годы процесс флотораздела. При этом в основу своей деятельности Киев положил традиционные, проверенные столетиями принципы. Основные из них: «Не зъим, так надкусю», «Ласкаво телятко двух маток сосет» и «Трех «Х» – «хуторянство, холопство и хапужничество». Приверженность этим принципам проявилась с первых же дней «незалежности», была апробирована и используется сегодня на всех властных и иных уровнях – и по «вертикали», и по «горизонтали». Черноморский флот результаты практического применения идеологии и механизмов «надкусывания», «трех «Х» и «ласкавого телятки» ощутил практически первым.

Парадокс, но факт: когда в Киеве и Москве в 1991–1992 годах делили властные кресла и, как говорится, в одном контексте с этим распихивали по карманам и банковским ячейкам «распиленное» наследство почившего в Бозе СССР, моряки-черноморцы смогли для России сохранить свой флот, основные силы которого оказались на территории, находящейся под юрисдикцией Украинского государства. Именно моряки обеспечили его пребывание и функционирование в своих исторических, созданных ими же базах, в одночасье оказавшись за рубежом. При этом было создано не только несколько уникальных прецедентов, но и проявлены настоящие феномены, повторить которые уже никому не возможно.

Прежде всего, говоря об этом, необходимо отметить: события на южном флоте страны стали по сути первым межгосударственным конфликтом обретших независимость держав. Черноморский флот, происходившее в Севастополе стали лакмусовой бумажкой состояния и вектора зародившихся и проходивших свое становление российско-украинских отношений. И даже сегодня, спустя 20 лет, о какой бы проблеме, существующей между Киевом и Москвой, ни говорилось, всегда вспоминается околофлотская проблематика, в т.ч. «временная» дислокация Российского ЧФ на украинской территории, даже устраиваются провокации, типа попыток захвата «Студенческим братством» черноморских маяков. Российско-украинские отношения и сегодня выстраиваются с обязательным учетом именно флотского фактора.

Второе. Черноморцы явили миру прецедент: многотысячный военно-морской организм (военнослужащие и гражданский персонал – порядка двухсот тысяч человек), оперативно-стратегическое объединение, обладающее ядерным оружием, жизненные органы которого расположились на огромной территории от Измаила до Батуми, от сирийского Тартуса до Киева, отказался подчиняться распоряжениям новой политической элиты, вмиг прозревшей от ранения осколками национального самосознания. В этом смысле напрашиваются определенные исторические параллели: именно военные моряки шли в авангарде революционных событий в 1905 году (вспомним восстание на «Потемкине», крейсер «Очаков», лейтенанта П.П. Шмидта). Также вспомним 1917-й год. Моряки также участвовали в разгоне Учредительного собрания в январе 1918 года ( тогда матрос Железняк заявил: «Караул устал…»), а также вспомним март 1921 года – Кронштадтский мятеж, изменивший конфигурацию экономики введением НЭПа.

Третий прецедентный момент. Черноморский флот в течение нескольких месяцев (с декабря 1991 г. до августа 1992 г., т.е. до официального начала т.н. переходного периода), не поднимая мятежных флагов, на деле никому не подчинялся. При этом моряки, стремясь сохранить единство флота, надеялись на принятие руководством Российской Федерации, ставшей правопреемницей Советского Союза, конкретных и эффективных решений, соответствующих их чаяниям. Скорее на основе интуиции (хотя она базировалась на знании истории, опыте флотской службы и здравом смысле) они прекрасно понимали: раздел флота в любом его виде может привести лишь к одному – его гибели. В конце концов, к очереди на понимание роли и значения Черноморского флота для России дошло и руководство страны, наконец, решившись на принятие принципиальных решений в апреле 1992 г. и в дальнейшем – Ялтинских соглашений от 3 августа 1992 г.

Четвёртое. С 5 по 20 января 1992 г. практически безропотно, без явных протестов в трех военных округах – Киевском, Одесском и Прикарпатском, а также в других военных формированиях личный состав был приведен к новой военной присяге. Черноморцы отказались это делать. Флот удалось сохранить единым, в воинских и трудовых коллективах не произошло раскола по национальному признаку. При этом в течение почти шести лет флот решал свойственные ему задачи под символикой несуществующего государства. Боевые корабли и вспомогательные суда выходили в том числе и за пределы Черного моря под Военно-морским флагом СССР (до 12 июня 1997 г.).

Ещё один важный момент. В условиях декларируемой департизации и деидеологизации как в Вооруженных Силах, так и в целом в стране, флот проявил себя мощной политической силой. При этом мы вправе говорить о «феномене адмирала Касатонова» – «первого лица» в процессе разрешения флотской судьбы, своими действиями опровергшего популярный в начале 90-х лозунг «Армия – вне политики». Занимая должность командующего флотом в начале флотораздела, по сути, на пике российско-украинского противостояния, он проявил себя как масштабная личность, настоящий лидер, поддержанный массами. Причём, не только моряками-черноморцами, но и севастопольцами и крымчанами. Он проявил себя и как дипломат, и как флотоводец, и как успешный администратор. Вполне закономерно: его фамилия в тот период находилась в верхних строчках рейтингов самых влиятельных политических деятелей страны. При этом мы можем назвать фамилии военачальников, также проявивших себя в 90-е годы на политическом поприще: Лебедь, Рохлин, Макашов, впоследствии – Трошев и др. Но адмирал И.В. Касатонов выделяется из их ряда тем, что, в отличие от них, достиг конкретного результата – благодаря ему для России сохранен Черноморский флот. Подчеркнем: он – единственный, кто реализовал свой замысел в полном объеме.

Дальновидные, обоснованные и просчитанные действия (зачастую, правда, присутствовал и элемент случайности) обеспечили защиту интересов России, всего Содружества (и объективно – Украины) в регионе Причерноморья, на Юго-Западном стратегическом направлении. Морская составляющая оборонной системы страны сохранена.

Следует также особо отметить: именно Черноморский флот стал гарантом стабильности в бассейне Черного моря, минимизировав региональные конфликты (Грузия, Абхазия) и не допустив превращения Крыма, находящегося в центре «коромысла» «Дуги нестабильности» (Синьцзян – Памир – Центральная Азия –Каспий – Кавказ – Черное море – Балканы – Адриатика), в регион «горячего» конфликта.

Следующий момент, представляющийся принципиальным. Околофлотская проблематика и сегодня является фактором влияния на характер, темпы международной деятельности, внешнеполитических инициатив всех сил, так или иначе имеющих интересы в окончательно оформляющемся Каспийско–Черноморском геополитическом пространстве. Сегодня Черное море стало внутренним европейским морем, где каждая страна ЕС, включая далекую Португалию, имеет свои интересы. О своих жизненно важных интересах здесь еще в 1996 г. заявили США. И это вполне объяснимо. Черное море – важнейший узел энергопотоков и транспортных коридоров, перспективным является и его шельф. В этой связи трудно переоценить роль Черноморского Флота в обеспечении как безопасности в регионе, так и поддержания необходимого баланса сил после утраты нашей доминанты в Причерноморье, продолжающегося состояния замороженности российско-грузинских отношений, стремления к региональному лидерству Турции и Румынии, реализации замыслов по размещению американской ПРО у рубежей России, а также в связи с Олимпиадой-2014.

Очевидно и неоспоримо: Черноморский флот, его присутствие в Крыму и Севастополе не только обеспечивает стабильность общественно-политической ситуации в Северном Причерноморье, но и в значительной степени определяет перспективы развития в разных областях Автономной Республики Крым и города – главной базы флота. Достаточно сказать, что более 17% бюджета Севастополя формируется за счет нахождения в нем ЧФ. Плюс к тому субвенции, которые перечисляются Киевом как компенсация городу за базирование флота, также прибавим вклад России в социально-экономическое развитие Севастополя. Образно говоря, ЧФ сегодня – самое успешное предприятие Севастополя, исправно выплачивающее налоги. Нельзя не учесть и то, что черноморцы – наиболее обеспеченная часть горожан. Естественно, свою зарплату они тратят в Севастополе и Крыму.

К сожалению, жизнь дает почву для появления новых прецедентов и феноменов. Они обусловлены как существующими для России вызовами и угрозами, так и переформатированием архитектуры обеспечения безопасности в бассейне Черного моря и Причерноморье.

Что дает основание  говорить о новых прецедентах? Многие вещи представляются просто парадоксальными. К примеру, процесс флотораздела занял шесть лет (1991–1997 гг.) и это казалось длительным периодом. Но за последующие 15 лет Москва и Киев по сути не смогли наладить действенного сотрудничества, в т.ч. в сфере безопасности и обороны, хотя регулярно проводятся переговоры и встречи на разных уровнях, делаются по этому поводу громкие заявления. В значительной мере причина этого – в отсутствии в течение длительного времени (прежде всего у Кремля) четкой, внятной и эффективной политики в отношении как Украины, так и соотечественников, проживающих на её территории. Вспомните: в конце «нулевых» годов дело дошло до открытой конфронтации, как раз основанной на комплексе флотской проблематики. Киев не только говорил о невозможности продления базирования ЧФ на украинской территории после 2017 года, но и стал требовать досрочного вывода его сил. Угроза прихода НАТО непосредственно к нашим границам становилась реальностью.

Озабоченность вызывает и происходящее в последние годы. После достижения Харьковских соглашений (апрель 2010 г.) во многом перспективы флота не прояснились. Киев изменил политическую риторику, напряжённость в отношениях спала, но перемен в жизни флота, ощутимо отразившихся как на его состоянии и составе, так и на благополучии черноморцев и членов их семей, не наступило. Причина: непонимание нынешним руководством России роли как Черноморского флота, так и ВМФ в целом. Положения Морской доктрины России (действует до 2020 года) уже давно устарели или не связаны с реалиями, а фундаментальных документов, касающихся состояния и перспектив развития ВМФ, нет. Документ, определявший основы военно-морской деятельности России, определял перспективы до 2010 года. Выполнен был он лишь частично, к тому же осуществлено то, что не было прописано в его рамках. Нового перспективного документа нет. Нет и ясной программы военного кораблестроения. Такие программы в течение всех 90 лет ХХ века существовали. Сейчас, конечно, тоже строят корабли – они заложены. Но когда они будут построены? В 50-е годы Советский ВМФ ежегодно пополняли 20–30, а то и больше дизельных подводных лодок. За все постсоветское время построена… лишь одна ДЭПЛ – «Санкт-Петербург», заложенная в 1996-м и до сих пор в полной мере не освоенная.

Правда, в последнее время на развитие флота стали выделять деньги. На первый взгляд, вроде бы немалые, даже, как говорят, «беспрецедентные», но… Все познается в сравнении.

В течение ближайших 20 лет (согласно открытым публикациям) на строительство боевых кораблей Россия потратит 22,1 млрд долларов. В то же время Индия инвестирует в развитие своих ВМС почти 47 млрд (т.е. в два раза больше), планируя построить 101 новый боевой корабль, включая авианосцы. Китай на аналогичные программы инвестирует почти 24 млрд (113 кораблей) – тоже больше, чем Россия. А США – 280 (!) млрд долларов, т.е. более, чем в 12 (!) раз больше, чем Россия. При этом – на всякий случай – напомним: у Российской Федерации – самые протяженные в мире морские границы, ее морские театры разбросаны и автономны, к тому же будущее своего развития страна во многом связывает с разработкой шельфа, в т.ч. громадных по площади северных морей. Конечно, планируя расходы, нужно исходить из возможностей. Но с другой стороны, все-таки определяющими должны быть иные мотивы, основанные на понимании стоящих перед государством задач и оценке угроз. Что же касается флотского 20-летнего бюджета, то он меньше, чем всего лишь за год выводится и вывозится из России финансовых средств.

На сегодняшний день из 49 черноморских кораблей, составляющих боевое ядро Черноморского флота, лишь 4 не перешагнули нормативного срока эксплуатации. За последние два десятилетия специально для ЧФ не было построено ни одного боевого корабля. В состав флота вошло несколько боевых единиц, попавших на флот, по большому счету, случайно и существенно не повлиявших на флотский боевой потенциал. К сегодняшнему дню ЧФ утратил свою подводную составляющую – единственная подводная лодка «Алроса» находится на ремонте на Балтике. Продекларированный приход новых кораблей на флот радует, но пока выглядит благим пожеланием с учётом срыва Гособоронзаказа для ВМФ и, соответственно, переносом сроков строительства надводных кораблей и подводных лодок. Россия, утратив прорывной технологический импульс, сегодня строит для ЧФ фрегаты и подводные лодки по проектам, в свое время предназначенным для ВМС Китая, Индии и других стран. Уже десяток лет назад такие корабли вошли в состав зарубежных флотов. Техника и вооружение остальных родов сил Черноморского флота, прежде всего авиации, также требует замены.

Как неблагоприятное для флота оценивается экспертами переподчинение ЧФ Южному военному округу. К сожалению, в данном случае проигнорирован особый статус Черноморского флота как единственного оперативно-стратегического объединения, находящегося и решающего задачи за рубежом России, на передовых рубежах оборонной системы государства, а также действующего в дальней морской и океанской зонах. Подход при обретении флотом «нового облика» был таким, как к внутренним военным округам. Увы, но и сегодня такое же отношение продолжает иметь место – флот по-прежнему неоправданно сокращают, его состав физически и морально стареет. Не лучше ситуация в молодых Военно-морских силах Украины. Впрочем, происходящее вписывается в контекст продолжающегося формирования «нового облика» ВМФ России. Как сообщили СМИ, с 1 ноября ликвидирован Центральный командный пункт ВМФ, занимавшийся управлением сил в дальней морской и океанской зонах. Судя по всему, скоро сама собой будет снята и проблема «переезда» Главного штаба Военно-Морского Флота России из Москвы в Санкт-Петербург – по имеющимся сведениям, упраздняется должность начальника ГШ ВМФ. Причина – изменение организационно-штатной структуры, меняющей облик Главного командования (причем не только Главкомата ВМФ – то же самое касается и Сухопутных войск, и ВВС).

Приходится также с сожалением отметить: после достижения Харьковских соглашений не оправдали себя ожидания и в области развития интеграционных, кооперационных процессов России и Украины в военно-морской сфере, в кораблестроительной отрасли. Напомним: её украинский сегмент был ведущим в СССР. Именно на Украине построены основные крупнотоннажные боевые корабли Советского ВМФ. После некоторого оживления «зависло» решение судьбы недостроенного в Николаеве крейсера «Адмирал Лобов» – «Украина». Отсутствие реальной позитивной динамики в отношениях привело Киев к реализации программы строительства «украинского корвета» при содействии Франции, Германии и других западноевропейских стран. Украинские кораблестроители-профессионалы, не имея работы на своих предприятиях, сегодня трудятся за границей, в т.ч. в Китае, создавая ему современный океанский военный флот.

Не оправдались ожидания и севастопольцев, значительная часть которых также была задействована в кораблестроительном и судоремонтном комплексе, чья жизнь связана, подчеркну, с Российским флотом.

Таким образом, анализ хода процессов, идущих на протяжении последних двадцати лет в связи с разделом Черноморского флота бывшего СССР и реализацией достигнутых в его ходе и продолжающих действовать российско-украинских соглашений, как это ни прискорбно, свидетельствует об однозначной утрате Россией военно-политической доминанты в бассейне Черного моря и регионе Причерноморья. Военно-морская деятельность Черноморского флота сегодня носит ограниченный характер, а в Средиземноморском сегменте зоны ответственности флота сведена до критического минимума. Лишь один пример: в конце 80-х годов, двадцать лет назад, через Черноморские проливы для решения военно-политических задач, демонстрации Военно-морского флага ежегодно проходило до 100 черноморских боевых кораблей и вспомогательных судов. В этом же году за 9 месяцев пределы Черного моря не покинул ни один (!) боевой надводный корабль ЧФ России. Только в октябре в месячный поход отправился БДК «Цезарь Куников» (он уже вернулся в базу), а после него – СКР «Сметливый», еще два года назад отметивший свое 40-летие (!).

Снижение уровня и потенциала военно-морской составляющей в геостратегическом (геополитическом и геоэкономическом) плане привело к изменению статуса России как Великой Морской Державы. В значительной мере утрачены 250-летние завоевания, достигнутые с Екатерининских времен. В Средиземном море наши корабли – лишь редкие гости.

К сожалению, в течение двадцати лет руководство Российской Федерации не смогло сформулировать и эффективно реализовать принципы государственной политики в отношении Украины, которая не стала союзником России. Партнерство и сотрудничество осуществляется в ограниченных масштабах. Курс Украины на евроатлантическую интеграцию, несмотря на снятие этого вопроса с публичных дебатов, сегодня оценивается как неизменный, а возможно, и неизбежный. Об этом свидетельствует уровень сотрудничества Киева с Брюсселем и Вашингтоном, в т.ч. в сферах международного военного сотрудничества, проведения совместных учений, введения натовской стандартизации, подготовки военных кадров и т.д.

Непоследовательная и невнятная политика Москвы привела к отторжению от «большой» Родины миллионов соотечественников, свое прошлое, настоящее и будущее связывающих с Россией. Будем откровенны: севастопольцы и крымчане утрачивают веру в её руководство.

Продолжающиеся негативные процессы могут привести к полной утрате дееспособной морской составляющей на Юго-Западном стратегическом направлении оборонной системы государства – останется лишь «прибрежная» компонента.

Говоря флотским языком, используя морскую терминологию, следует признать: нынешний державный курс не просто ведет к опасности, а уже привел Черноморский флот, русские Севастополь и Крым к границе исторической катастрофы. Не видеть это – губительно. Не оценивать – преступно. Кроме Черноморского флота Российской Федерации, другой силы, способной отстоять интересы не только России, но и всего Содружества, в том числе и Украины, и Белоруссии, в бассейне Черного моря нет. Или кто-то думает иначе?