Ситуацию, сложившуюся в связи с Критским собранием «Материку» комментирует протоиерей, и.о. настоятеля храма Василия Великого в Зайцево Владимир Вигилянский.

— Почему после многих десятилетий обсуждений работа по организации Собора резко активизировалась именно в последнее время после совещания в Шамбези и казалось, что вышло на финишную прямую?

— Была большая подготовительная работа, много раз встречались, бывали в этой подготовительной работе конечно и п перерывы. Когда было выбрано шесть тем, по которым намечался консенсус, то проекты документов, которые были подготовлены в Шамбези и были приемлемы для всех церквей, обсуждались абсолютно открыто и были переведены и опубликованы. Было огромное количество замечаний. Какие-то замечания были наивными, какие-то были очень серьезные. Поэтому Русская Православная Церковь надеялась, что эти поправки, будут внесены в окончательные документы.

— В чем причина отказа ряда православных церквей и в том числе Русской Православной Церкви от участия в соборе на Крите?

— Самый главный вопрос в том, что мы оказались церковью, которая поддержала те поместные церкви, которые отказались участвовать в этом соборе. По нашей мысли Собор не может быть Всеправославным, если какие-то поместные церкви отказались в нем участвовать. Это формальное отношение к нашему отказу. Хотя и по другим вопросам было много наших идей относительно формулировок в тех или иных моментах.

— Чем мотивировали свой отказ ехать на Крит другие поместные церкви?

— Мотивации разные. Антиохийская Церковь сказала, что пока не уврачевано разделение между Иерусалимской Церковью и Антиохийской то они не будут в этом участвовать. И Константинопольский Патриархат, который, в общем-то, взял на себя роль первенствующей церкви тоже мог постараться каким-то образом уврачевать этот конфликт в Кадаре, который был между этими двумя церквями. У Грузинской Церкви было замечание относительно двух документов. Болгарскую Церковь не устраивает протокол и замечание по некоторым документам. У Сербской тоже, не смотря на то, что они туда приехали, сказали, что если их замечания не будут учтены, то они оттуда уедут. Поэтому когда Русская Православная Церковь увидела такое положение дел, она предложила самое прекрасное, лежащее на поверхности решение — не открывать собор православный пока не обсудят эти вопросы поставленные другими православными церквями.

— Чем объясняется жесткий отказ Константинопольского патриархата в дополнительном предсоборном совещании, которое инициировала Русская православная церковь?

— Очень трудно объяснять то, чего не объясняет сам представитель церкви. Какие-то спикеры Константинопольского патриархата говорят о том, что все вопросы уже решены были заранее, и поэтому это обман, хотя это не так, и никакие вопросы заранее не были решены, а суть вопросов обсуждалась только в общем, но не конкретно по пунктам. Возражения, за эти полгода, после их публикации, были очень большие. И со стороны Афона, например, и со стороны Русской зарубежной церкви. Там организовывались синоды, которые, которые высказывали свои возражения. Мало того, в Греческой церкви некоторые митрополиты отказываются быть членами делегации на Всеправославном Соборе, потому что они не согласны с некоторыми пунктами принимаемых решений.

— Какую роль в последних событиях сыграла позиция Афона?

— Ну, сам по себе Афон не является какой-то автокефальной или автономной церковью, и так далее, это просто церковь авторитетов. Она имеет определенную авторитетность в своих высказываниях и решениях. Но при общем кризисе доверия к политическим элитам, внегосударственным элитам, к ООН, к Евросоюзу, это повлияло, в том числе и на церковь. И в этом случае мнение Кинота Афона является как бы выразителем народного и церковного мнения в этой ситуации кризиса элит.

— Если говорить о доверии к элитам, какую роль в ситуации с собором сыграл на ваш взгляд кризис во взаимоотношениях России и Запада?

— Конечно многовекторность нашей жизни такова, что все меряется политическими, идеологическими или геополитическими мерками, что конечно очень прискорбно, потому что церковь не должна обращать внимание на это. Но, тем не менее, мы живем не в безвоздушном пространстве, и мы знаем как в разные времена, политики крутили и вертели церковными вопросами, достигая своих дипломатических, политических, геополитических целей. Чем больше церковь не свободна, в том или ином государстве, тем больше она подвергнута влиянию со стороны. Константинопольский Патриархат не свободен, там даже священникам и архиереям не разрешается ходить в своих священнических одеждах. Любое кадровое решение в Константинопольском Патриархате разрешается властями Турции. Для того чтобы они были более свободными, они всегда обращаются к Соединенным Штатам, чтобы Соединенные Штаты своих союзников по НАТО могли приструнить. Поэтому они более подвластны влиянию со стороны. Это всё конечно очень печально и всякая конспирология, связанная с последним собором нас толкает на то, чтобы мы думали о том, что они действуют по указке скажем Кэрри, Байдена, Госдепа и так далее. К тому же Константинопольский патриарх очень часто встречается с означенными выше.

— В случае принятия на Крите вещей не приемлемых для Русской Православной Церкви, какими могут быть ответные действия Московского патриархата?

— До сих пор шла речь только о протокольных и дипломатических вопросах. То есть, это не Всеправославный Собор, потому что не все православные поместные церкви там присутствуют. А вот когда будет принято решение, вот тогда будет дискуссия, и я думаю, что Русская Православная Церковь здесь выскажет свое мнение относительно тех не правильных положений, которые примет этот собор.

— Возможно ли признание этим усеченным собором Киевского Патриархата? К каким последствиям для православия в Украине это может привести?

— Вопрос, который поднят и обсуждается в последнее время относительно признания раскольников на Украине, или созидание некой общеукраинской церкви, куда войдут разные представители разных церквей — это путь в никуда. Это путь к глобальному расколу. Сначала раскол будет на Украине, а позже это будет причиной раскола уже во всемирном православии. Были и более благоприятные условия для создания подобного рода автокефалий в прошлые годы, но Константинопольский Патриархат на это не пошел. Были разные архиереи, которые хотели и двигали этот проект, но так они и не решились. Я думаю, что и сейчас тоже не решаться.

— Борьба вокруг Собора, чего в ней больше все-таки, геополитики или богословия?

— Думаю, что как это не печально это вопрос о власти. Этим Собором Константинопольский Патриархат хотел решить для себя проблему, того что он будет координатором всех поместных церквей. Для этого и дипломатических и организационных сил у них оказалось очень мало. И они потерпят крах, что тоже довольно символично. Не важно какой будет результат этого Собора, ничего страшного не произойдет. Я веду в Фейсбуке свой журнал, где я написал маленькое эссе, которое полностью отражает мое мнение относительно этой патовой ситуации. «Пат – вечный шах – ничья». Поместные церкви, которые не захотели участвовать в этом, это «вечный шах», патовая ситуация в том, что они не могут сделать правильного хода, потому что проиграют. Мы пришли к нулевому результату, поэтому ничего не произойдет существенного.