В Советском Союзе и Российской Федерации антигитлеровская коалиция рассматривалась и рассматривается как наглядное доказательство возможности плодотворного взаимовыгодного сотрудничества с ведущими странами Запада, как образец, коему должны всегда следовать политики великих держав. На Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2020 года глава МИДа Сергей Лавров счел необходимым уже «во первых строках» своего доклада напомнить собравшимся о духе союзничества в годы войны, о способности государств объединиться для борьбы с общей угрозой, невзирая на идеологические разногласия. Эти призывы и в советское время, и ныне на правителей западных держав действовали и действуют одинаково – как о стенку горох. Казалось бы, объяснение такой реакции на поверхности – нет общей угрозы, равной по степени опасности гитлеризму.

Помнится, Рональд Рейган в 80-е годы говорил, что США и СССР вновь станут союзниками, как только появятся инопланетяне. Соответственно был Третий рейх – образовалась «Большая тройка», а стоило его разгромить, дух Ялты тут же испарился.

Убедительно? Очень. Но в корне неверно. Не опасность гитлеровского режима вызвала к жизни «Большую тройку». Ее создал дипломатический гений Сталина. Именно он в 1939-м, круто изменив внешнеполитический курс государства, смог превратить смертельного врага СССР – Третий рейх – в смертельную опасность и для Британии, и для Соединенных Штатов. Именно Сталин принудил и Черчилля, и Рузвельта к союзу, поставив их перед выбором: или совместная борьба с гитлеровским режимом, или крах и Великобритании, и Америки. Преувеличение? Ничуть.

Защитники от коммунизма

Зададимся простым вопросом: когда для западных демократий (как они себя называют) нацизм стал абсолютным злом, а Третий рейх – смертельной угрозой? Совершенно очевидно, что в январе 1932 года нацизм таковым не был ни для руководителя Банка Англии Нормана, ни для представителей ФРС США братьев Даллесов, которые на вилле Шредера совместно с представителями немецкой элиты приняли решение о финансировании партии Гитлера, а фактически о передаче ему власти над Германией. Притом что он даже и не пытался скрывать своего милитаризма, реваншизма, антикоммунизма, антидемократизма и антисемитизма. Более того, есть все основания полагать, что именно эти базовые установки НСДАП и стали причиной положительного для Гитлера вердикта, вынесенного по итогам «смотрин» уполномоченными реальных хозяев Запада. Или «ошибочка вышла», с кем не бывает?

“Операция союзников предусматривала воздушные удары по Баку, Грозному, Поти и Батуми”

Прошло три года, и в 1935-м Британская империя, грубо нарушая продиктованные ею же условия Версальского мира, заключает с Гитлером (уже фюрером) морское соглашение, которое должно было позволить немецкому флоту стать хозяином Балтики (по определению Черчилля). Очевидно: тому, кто является смертельной угрозой, такие подарки не делают. Понятно и то, что господство над Балтикой Лондон отдавал Берлину не для войны с Польшей или Швецией.

Опять «ошибочка вышла»? Западными демократиями управляли сплошь простофили? Или вовсе не бредил Ллойд Джордж, когда утверждал: «Какими бы отвратительными ни были методы Гитлера, какими бы лживыми ни были его дипломаты, какими бы ничтожными он ни считал права прочих народов, в конечном итоге все это мы готовы ему простить, потому что он действует во имя защиты общих интересов традиционных институтов и обычаев от коммунизма»?

Проходит еще три года, и в 1938-м западные демократии сначала признают аншлюс Австрии, а затем по итогам Мюнхенской конференции передают рейху Судетскую область. В результате военно-промышленный комплекс нацистской Германии выходит на качественно новый уровень, а вермахт получает возможность в случае войны призвать в свои ряды несколько сот тысяч первоклассных солдат дополнительно.

Еще одна «ошибочка»? Опять правители Запада опростоволосились? Или все же и в 1938-м не был для них нацизм абсолютным злом, а Третий рейх смертельной опасностью? Показательно циркулярное письмо министра иностранных дел Франции Бонне по итогам его переговоров с Риббентропом и подписания двусторонней декларации (декабрь 1938 года). Бонне извещал своих послов о том, что «отныне германская политика будет направлена на борьбу с большевизмом. Рейх дал понять о наличии у него стремления к экспансии в восточном направлении». Напомню, что полному взаимопониманию с нацистской Германией руководитель внешней политики демократической Франции радовался всего лишь через месяц после «Хрустальной ночи».

Проходит еще год, и Британская империя вместе с Францией объявила Германии войну и создала антигитлеровскую коалицию. Казалось бы, вот и ответ на поставленный в начале статьи вопрос – Третий рейх стал смертельным врагом западных демократий после вторжения немецких войск в Польшу. Но считать это правильным нет никаких оснований.

Войну рейху Лондон и Париж действительно объявили. Но воевать не стали. В историю эта война вошла под более чем красноречивыми названиями: «странная» и «фальшивая».

В сентябре 1939-го франко-английские силы, имея абсолютное превосходство над оставленными на западной границе Германии немецкими войсками прикрытия, не сдвинулись с места. Когда вермахт уничтожал союзную Франции и Британии Польшу, они азартно играли в футбол.

Столь же оригинально Лондон и Париж воевали и в последующие семь месяцев. Не придя на помощь Польше вопреки всем документально закрепленным обязательствам, Британия и Франция вдруг решили лечь костьми за территориальную целостность Финляндии, от которой потребовали официального обращения к ним за помощью.

Черчилль (на тот момент первый лорд адмиралтейства), стремительно прибыв в Париж, заверил финских представителей, что акция Запада будет начата немедленно. А французский премьер Даладье направил в Хельсинки письмо с сообщением, что самолеты и экспедиционные войска готовы к отправке. Это тот самый Даладье, который, как писал впоследствии Черчилль, выступал против любой активности на франко-германском «фронте»: «Не должно быть никаких агрессивных действий, которые могут лишь вызвать репрессии против Франции». Только стремительное наступление Красной армии и выход Финляндии из войны 12 марта 1940 года не позволили франко-британскому корпусу высадиться в Петсамо и начать реальную войну против СССР («Линия Маннергейма закончилась поражением»).

Такая неудача ни в коей мере не остудила воинственный пыл Лондона и Парижа. Их взоры устремляются на Кавказ. Операция Pike предусматривала воздушные удары по Баку, Грозному, Поти и Батуми, а также вторжение на советскую территорию экспедиционного корпуса во главе с французским генералом Вейганом («Турецкий отток»). Она не состоялась по не зависящим от Великобритании и Франции причинам – Гитлер взял Париж и поставил точку в «странной войне» к полному изумлению франко-британских стратегов, всецело поглощенных подготовкой к боям с Красной армией на Кавказе.

Опять «ошибка»? Или все же осознанная позиция, которую четко в самый «разгар» «странной войны» сформулировал, выступая в парламенте, министр внутренних дел Франции Альбер Сарро: «Единственная опасность, которой нам на самом деле надо бояться, – большевизм. Германская опасность по сравнению с ней ничто. Мы могли бы договориться с Германией».

Сломанная шпага

Раз ошибка, два ошибка, три ошибка… Может быть, все же система? Полагаю, пора отрешиться от крайне выгодной Западу версии о тотальной неадекватности их руководителей предвоенного периода и наконец признать очевидное: для западных демократий вплоть до 1940 года Третий рейх был не угрозой, а инструментом в борьбе против Советского Союза.

Этому утверждению абсолютно не противоречит тот факт, что сразу же после нападения Германии на СССР Британская империя устами своего премьера Уинстона Черчилля объявила о союзе с большевистской Россией, а следом о поддержке СССР заявил и президент США Рузвельт.

“Судорожные попытки перевести «странную войну» в крестовый поход против СССР провалились”

Противостояние советская Россия – капиталистический Запад ни в коей мере не отменяло межимпериалистических противоречий. Все 20 и 30-е годы Британская империя и США находились в состоянии жесточайшего противоборства за звание гегемона Запада, за право перераспределять в свою пользу львиную долю от колониального (Лондон) или неоколониального (Вашингтон) ограбления мира. Ни тем ни другим еще один конкурент в лице Германии, конечно же, не был нужен. Не для того Британская империя организовывала Первую мировую, чтобы снова сойтись в борьбе с рейхом.

Вместе с тем ни одно другое государство, кроме нацистской Германии, в принципе не могло быть использовано для уничтожения Советского Союза, с его «противоестественным» строем, отрицающим основу «цивилизованного мира» – деление общества на элиту и толпу. Но победа над СССР могла вывести Третий рейх в разряд великой державы – прямого конкурента США и Британии.

Поэтому и в английском, и в американском плане Второй мировой войны ключевая роль отводилась Франции, обладавшей самой сильной на тот момент армией в Европе. Если Советский Союз побеждает Третий рейх, то Франция выступает на защиту цивилизованного мира от варваров-большевиков и добивает обессиленного победителя. Если побеждает Третий рейх, то Франция опять-таки добивает чуть живого победителя, так как весь цивилизованный мир вдруг осознает, что в Берлине правит человеконенавистнический режим (операция «Немыслимое» возникла совсем не на пустом месте).

Таким образом, Франция исполняет роль англосаксонской шпаги на континенте, а Британия, спасшая мир и от «большевистской заразы», и от коричневой чумы, подтверждает статус гегемона Запада. Американский план в отличие от британского строился на том, что Франция без помощи США не сможет добить победителя (отсюда огромные инвестиции США и в Германию, и в СССР в 30-е годы). Соответственно спасительницей цивилизации как от «большевистской заразы», так и от коричневой чумы оказывается Америка – новый сюзерен Запада и всего мира.

До августа 1939-го британский план Второй мировой и тесно связанный с ним американский воплощались в жизнь почти без сучка и задоринки. Германо-польская война по расчетам стратегов в Лондоне и Париже должна была неизбежно перерасти в германо-советскую со всеми запланированными последствиями.

Однако в самый последний момент Сталин нанес контрудар, которого от него не ожидали ни в Лондоне, ни в Париже, ни в Вашингтоне. 23 августа в Москве был подписан самый ненавистный Западу международный договор – о ненападении между СССР и Германией (пакт Молотова – Риббентропа). Германо-советская война в 1939 году отменялась.

Судорожные попытки Лондона с Парижем (провокации в Финляндии, на Кавказе) спасти положение и перевести «странную войну», в которой они неожиданно для себя оказались одни против Германии, в формат общеевропейского антибольшевистского крестового похода полностью провалились. Для западных «демократий» небо упало на землю.

Принято говорить, что пакт решил судьбу Польши и прочих лимитрофов. Чепуха. Пакт Молотова – Риббентропа решил судьбу Франции и тем самым обрушил в тартарары и английский, и американский планы Второй мировой войны, запустил механизм краха Британской империи.

Как сказал Молотов, заключение договоренностей с СССР обеспечило Германии спокойную уверенность на Востоке, а это повлекло за собой коренное изменение баланса сил в мире. Разгромив Францию, Гитлер поставил под контроль почти всю континентальную Европу, фактически создал возглавляемый Берлином Евросоюз.

Гитлеровский ЕС еще был не в силах самостоятельно сокрушить Британскую империю и тем более США. Но и те уже не могли самостоятельно сокрушить Третий рейх. В случае же победы над СССР Германия получала такую мощь, что поражение Британской империи становилось неизбежным, а исход будущей схватки с Америкой оказывался труднопредсказуем. При этом в Лондоне прекрасно понимали, что при проигрыше Берлину в схватке за гегемонию потерей только империи им не отделаться, речь пойдет о выживании самой Великобритании.

Черчилль писал: «Половина строгости, заключенной в Версальском договоре, примененная к нам, повлекла бы за собой не только финансовый крах… но и быстрое сокращение британского населения – на 10 миллионов душ по крайней мере, остальные были бы приговорены оставаться в беспросветной нищете. Ставки этой чудовищной войны превосходили всякие человеческие представления, для Британии и ее народа они означали в будущем неминуемое постепенное угасание».

Лондону и Вашингтону, готовившим Вторую мировую войну для уничтожения СССР, а также для победы друг над другом (чужими руками), не осталось ничего другого, как пойти на союз с советской Россией ради собственного спасения. Так Сталин, отказавшись от губительной литвиновской политики «коллективной безопасности», расколол единый антисоветский Запад и принудил Британскую империю и США создать совместно с СССР реальную антигитлеровскую коалицию – «Большую тройку» и тем определил судьбу мира на последующие полстолетия.