Уже достаточно долгое время Россия убеждает Украину определиться с вопросом вступления в Таможенный союз. Последняя же пока не спешит с выводами, чётко не отвечает ни «да», ни «нет». Закон «Про основы внутренней и внешней политики», принятый годом ранее, всё ещё определяют вступление в ЕС первостепенной задачей Украины на международной арене. Одновременно с этим в уста власть имущих вернулось подзабытое кучмовское понятие «мгоновекторности», но – с упором на евроинтеграцию. Поговаривают даже о том, что представители украинской власти  собираются в долгосрочной перспективе отвести Украине роль некой буферной зоны между Европой и Россией. Пока же Таможенный союз утвердил список товаров, которых коснутся антидемпинговые и специальные защитные меры. Согласно решению, они будут касаться стальных и нержавеющих труб с Украины, а также полиамидной технической нитки (стекловолокна), машиностроительных креплений и ряда других товаров. Для нечленов ТС РФ ввела пошлину на импортную карамель. Кроме того, Россия не хочет снимать пошлины на украинский сахар, опасаясь ущерба для сахарного рынка ТС. Почему же, несмотря на все видимые экономические потери, евроинтеграция считается для элиты Украины предпочтительной по сравнению с интеграционными проектами с Россией? Об этом портал Материк.ру спросил у ведущих экспертов наших стран:

Сергей Марков, директор Института политических исследований:

Есть несколько причин. Первая, важнейшая, заключается в том, что при ближайшем рассмотрении украинская элита просто боится оказаться поглощенной российской. Предположим, есть предприятие, загруженное на 40%. В случае вступления в Таможенный союз оно будет загружено на 90%, через два года это предприятие будет уже не их, его подомнут под себя российские предприятия. Такая, знаете, шутка: чем отличаются российские олигархи от украинских? Российские точно такие же, как и украинские, только у них денег много. И есть чувство страха, что все вернутся в Москву, что они потеряют контроль над собой, над страной… Это никак не связано с национализмом, просто они побаиваются таможенной интеграции, Таможенного союза, Единого Экономического Пространства и других интеграционных проектов. Украинцы считают себя склонными к компромиссу, но я не думаю, что это верно, потому что, если мы вспомним, то самая жестокая гражданская война в 1917–1920 гг. шла именно на территории современной Украины, где все воевали против всех. И страх русской жесткости, он присутствует. Это первая, самая главная причина.

Вторая причина связана с отставками «оранжевой» идеологии. Если раньше «оранжевая» идеология выступала в радикально-мифологической форме: «Мы вступив в Евросоюз», то сейчас люди понимают, что в Евросоюз Украина не вступит, но вместо членства в Евросоюзе Украина получит, в отличие от России, какие-то формы «ассоциации». Никто при этом не говорит о том, что, например, Марокко и ряд других африканских стран имеет ассоциацию с Евросоюзом, но никакого счастья им это не доставляет. Или Единая Экономическая Зона, она, мол, принесет какие-то блага. Какие, никто не говорит. Но, в принципе, это такая логика: чем больше мы подчиняемся Евросоюзу, тем ближе мы к Европе; чем ближе мы к Европе, тем лучше мы живем. И кивают на Польшу, Венгрию, говорят: как же так, посмотрите, как они там хорошо зажили в результате этого! И закон будет, и социальная поддержка, и плюрализм есть, и выборы! Лучше как-то людям живется, полегче. И поэтому надо быть ближе к Европе, и не принимать каких-то решений, которые Евросоюзом будут восприниматься как самоудаление Украину в сторону России. Поэтому они так осторожно относятся ко всем решениям. Например, Венецианская комиссия сказала что-то такое по поводу Закона о языках, причем, сказала под влиянием «оранжевой» представительницы Украины в Венецианской комиссии, под влиянием той массированной пропагандистской кампании, которая обрушилась на членов Венецианской комиссии. В результате они потеряли голову, и закон, который делал маленькие шаги в сторону получения бытования русского языка, снятия с него дискриминации, был ими раскритикован. Вот говорят, «Венецианская комиссия решила…». Да нам наплевать, что Венецианская комиссия решила. Мы решаем, что для нас лучше, а украинцы все оглядываются… Они забывают об одном историческом факте, что Евросоюз принял решение и взял на себя ответственность за развитие Польши и Венгрии, и одновременно Евросоюз давно уже принял историческое решение и отказался на себя брать ответственность за развитие Украины. Вот в чем принципиальная разница. Это причина, почему происходит такое отталкивание.

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования:

Если в XVIII веке парижские моды добирались до Санкт-Петербурга с опозданием на год, то в веке нынешнем, несмотря на возможность отслеживать события в режиме реального времени, актуальные политические тренды становятся понятны украинской «элите» с опозданием лет на пять-десять. В Киеве до сих пор живут реалиями 90-х годов, когда Запад (включая ЕС) надувал кредитные пузыри, купался в горячих деньгах, и казалось, что благополучие Европы никогда не кончится, а стремиться к оевропеиванию всего и вся было модно. Всё это давно прошло и быльём поросло. Европейское благополучие рассыпается на глазах; в исключительное благородство и бескорыстие европейских политиков не верят уже даже сами европейцы. ЕС рушится, не в силах переварить проглоченную Восточную Европу, а украинские «гении» политической мысли как раз только освоили политические постулаты 10-летней давности.

К сожалению, украинские политики не умеют думать самостоятельно. Они лишь следят за модой, но и здесь безбожно опаздывают.

Тарас Березовец, директор, политконсультант Компании персонального и стратегического консалтинга Berta Communication:

В первую очередь потому, что там намного более перспективные и большие рынки. Извините, но рынок России, Казахстана и Белоруссии не интересен Украине, как рынок приоритетный. Разве что, как рынок второстепенный. И то, здесь торговля практически сводится к обмену: с украинской стороны на какие-то продуктовые, товарные, условно говоря, позиции, а с российской – на углеводородное сырье. Здесь нет обмена высокотехнологическими продуктами, продуктами химической промышленности, который есть между Украиной и ЕС. Поэтому, с этой точки зрения, украинский политический класс, который одновременно является и бизнес-классом, естественно, смотрит прагматично. И, слава Богу, что это позиция, которая объединяет большинство представителей правящего класса и яркую украинскую оппозицию.

Сергей Михеев, генеральный директор Центра политической конъюнктуры:

Потому что элита Украины, на самом деле, не разделяет интересов своей страны и своего народа. Элите выгодно держать в Европе свои деньги, ездить туда отдыхать, иметь недвижимость. Поэтому для них интеграция в Европу предпочтительна. А то, что отвечает интересам непосредственно экономики Украины – развитие наукоемких технологий, развитие кооперации с российскими предприятиями, увеличение новых рабочих мест, обеспечение рынками сбыта украинской продукции в России – это им не очень интересно, лично их не касается. Все это связано с низким качеством элиты, для которой ее частные или, в лучшем случае, групповые интересы важнее, чем интересы государства или народа.

Владимир Фесенко, председатель Киевского института проблем управления им.Горшенина:

Причин здесь много. Во-первых, этот выбор поддерживается значительной частью населения. Причем тема евроинтеграции не раскалывает украинское общество, как проблема интеграции с Россией, а скорее объединяет. Во-вторых, интеграция с более развитой в социальном, политическом, технологическом плане Европой представляется инструментом стратегической модернизации страны. Россия, точно так же, как и Украина, вынуждена решать проблемы догоняющей модернизации. Поэтому лучше предпочесть модернизацию более развитых партнеров. И, наконец, надо учесть, что для Украины не стоит вопрос выбора «или-или», как предполагают очень часто в России. Украина хочет сочетать европейскую интеграцию, причем речь пока не идет о вступлении в ЕС, — речь идет о прагматичных формах сближения с ЕС, прежде всего в экономическом плане. Это создание Зоны свободной торговли с ЕС. И Украина хотела бы не интегрироваться с Европой в противовес России, а напротив, сочетать модели сотрудничества, как с Европой, так и с Россией.

Михаил Смолин, зав. Отделом ближнего зарубежья РИСИ:

С моей точки зрения, для украинской элиты самое главное — обезопасить себя от растворения активов в каких-то российских бизнес-структурах. Поэтому Евросоюз и некие гарантии Европейского союза, чтобы Украина вступила в Таможенный союз, для них — вещь первичная. И, конечно, если население Украины в целом с удовольствием пошло бы на интеграционные проекты, то элита является тормозом Украины для какого-то объединения с Россией.

Евгений Бухвальд, заместитель руководителя Центра социально-экономических проблем федерализма Института экономики РАН:

Вопрос носит риторический характер, если иметь в виду различия в экономическом и, прежде всего, инновационный потенциал ЕС и России. Крупный предпринимательский прорыв сегодня возможен только на базе интеграции с самыми современными производствами и рынками, а в экономике России таких потенциальных партнеров для интеграции практически нет.