Новое Восточное Обозрение

Вступление России во Всемирную торговую организацию — структуру не политизированную — дело согласования преимущественно технических вопросов о тарифах и торговле. Последним препятствием на пути в ВТО оказалась, однако, сугубо политическая проблема: Грузия требовала присутствия своих таможенников на российско-абхазской и российско-югоосетинской границе под тем предлогом, что Абхазия и Южная Осетия — грузинская земля. Требование, понятно, для России, признавшей независимость этих кавказских государств, напрочь неприемлемое. Достигнутый компромисс предполагает аудит на этих участках российской границы независимой компании, т.е. международных наблюдателей. Как бы ни хвастался теперь Саакашвили одержанной дипломатической победой, он проиграл: грузинских чиновников нет и не будет там, где их наличие обозначило бы принадлежность к Грузии абхазской и югоосетинской территорий. Вопрос, однако, в том, выиграла ли Россия этот последний, по сути, политический этап переговоров?

С горечью приходится признать: Россия тоже проиграла. Ибо нет возможности трактовать принятый ею международный мониторинг своих торгово-экономических отношений с двумя новыми кавказскими государствами иначе как попятный шаг от признания их независимости. Пусть скомканное, под сурдинку, но это всё-таки довольно внятное согласие России с тем, что Абхазия и Южная Осетия не могут обладать полным статусом субъектов международного права. По всему периметру российской границы нет ни единого подобного случая. Хотели того российские власти или нет (надеюсь, не хотели), но они выделили две дружественные нам страны в разряд не вполне полноценных государств.

Тут возникает тема государственного достоинства самой России. Нет, насколько мне известно, другой такой страны, которая пошла бы на контроль своих торговых связей с соседями некими мониторами из третьих стран. Если и признать возможность великих экономических выигрышей от вступления в ВТО, сам факт принятия на российской территории иноземных контролёров означает, что Россия подтачивает свой суверенитет во имя материальных выгод. Сдача позиций за деньги.

Этика и мораль в поведении государств выглядят так же, как и между людьми. Что вы скажете, если договорённости с вашим неприятелем были достигнуты вашим другом сепаратно, без вашего на то согласия и вопреки вашим интересам? Были ли проведены консультации с Абхазией и Южной Осетией насчёт переговоров с Грузией об условиях вступления России в ВТО? Министр иностранных дел Абхазии Вячеслав Чирикба заявил, что по поводу российско-грузинского компромисса у него «практически ничего нет, кроме сообщения прессы». Правда, он дипломатично добавил: «Мы на связи с нашими российскими коллегами». К сожалению, это такая связь, в которой фактически согласованный проект документа, напрямую касающийся Абхазии, ходил по кабинетам Москвы и Тбилиси, но в Сухум не попал. Между тем сами переговоры по аудиту российско-абхазских торгово-экономических связей требовали участия в них в той или иной форме абхазской стороны. Более того, Россия была заинтересована в том, чтобы насколько в её силах поднять роль Абхазии в переговорах, сделать эту роль явной. Это добавляло бы международного авторитета новому государству, заставляло бы более, чем до сих пор, считаться с ним, одновременно усиливая переговорные позиции России. Нам нечего было бояться тупика в переговорах с Грузией. Вариант принятия России в ВТО вопреки Тбилиси, т.е. с той оговоркой, что нормы ВТО не распространяются на российско-грузинские торговые отношения, был опасен для Грузии, но не для России. Нас он освобождал бы от необходимости размещать у себя иностранных наблюдателей за потоками товаров из России в Абхазию и обратно. Наша твёрдость в признании независимости Абхазии и Южной Осетии не могла бы ставиться под сомнение.

Вышло иначе. Вынужден констатировать, что консультации с Абхазией и Южной Осетией не проводились, во всяком случае, на постоянной основе, в параллель с ходом переговоров и в увязке с ними. Речь идёт о фактическом пренебрежении интересами Абхазии и Южной Осетии в деле, напрямую касающемся их государственного престижа, перспективы их признания другими государствами. Это неуважительная, высокомерная, барская практика, взгляд сверху вниз на того, кому сотни раз вещали о дружбе и с кем о дружбе же подписали десятки документов. Стыдоба!

Легко предвидеть возражения в том духе, что, в действительности, не случилось ничего особенно неприятного для Абхазии, Южной Осетии. Россия же наконец-то вступает в ВТО, куда стремилась с 1993 г. Мол, подумаешь, иностранные наблюдатели! Ничего страшного! Нечего, мол, гнать волну по поводу урона российскому престижу и, вообще, как говорится, «живите проще!».

А я бы хотел спросить тех, кто вёл переговоры: кто-нибудь из них задумывался о том, как нынешний российско-грузинский компромисс скажется на отношении к России со стороны абхазов и осетин? Абхазы нам друзья. Но в общественном сознании Абхазии до сих пор ещё тлеют обиды за Кавказскую войну XIX в., которую многие там называют Русско-кавказской, за махаджирство — массовый и отнесённый на счёт России исход абхазов в Турцию и на Ближний Восток, за блокаду Абхазии в совсем недавние 90-е гг. Или нам безразлично, как в абхазском обществе отреагируют на экстравагантное по мировым меркам решение России отдать аудит российско-абхазской торговли международным наблюдателям, к тому же более дружественным Грузии, чем Абхазии? И не ожидают ли российские переговорщики, что грузинская сторона сделает возможное, чтобы устраивать каверзы России и Абхазии, пользуясь данными аудита, напрягать при каждом удобном случае отношения между ними. Россия, скажем, могла бы помочь Абхазии в строительстве аэропорта. Будет это возможно? Объёмы морских российско-абхазских перевозок тоже будут докладываться Тбилиси? Если в абхазском обществе будет расти недовольство Россией, то дело может кончиться новым ослаблением российских позиций на Южном Кавказе, потерей тех преимуществ, которые принесла России победа в войне 2008 г.

Впрочем, это важно, но не самое не главное. Главное в том, что государственный престиж — исключительно весомый фактор международных отношений. Дорожить им — первое дело любой дипломатии. У престижа страны есть своё политическое, культурное, а также вполне денежное выражение: страна, теряющая в престиже, утрачивает привлекательность, слабеет, беднеет, дестабилизируется. Чему мы были очевидцами в лихие 90-е. Случай с российско-грузинским компромиссом — горькое свидетельство того, что российские переговорщики – осознанно ли или по дипломатической малограмотности — сбросили престиж России со счетов. Иначе они не сочли бы допустимым вступление России в ВТО на условиях передачи иностранцам права на российской земле осуществлять контроль за российской торговлей с дружественными соседями. Иначе они не поставили бы Абхазию и Южную Осетию в положение государств с ограниченным суверенитетом. Манят выгоды ВТО? Едва ли существуют материальные выгоды, оправдывающие унижение друзей. Плата будет неизбежной: потери в государственном достоинстве, а, значит, в дальнейшем многие другие, в т.ч. материальные потери.

Ну, хорошо. А кто же выиграл, если в числе проигравших находятся и Грузия, и Россия? Выиграли Евросоюз, США, в целом западные страны, включая Швейцарию как удачливого посредника российско-грузинских переговоров. Подчинить Абхазию Грузии – им не по силам. Это им не особенно и нужно. Существенно для Запада лишь использовать абхазскую тему против России, ослабить её влияние в Абхазии. Свои позиции непризнания Абхазии — больше в пику России, чем в пользу Грузии — Запад вполне удержал. Своё влияние в регионе расширил. Вступление в ВТО России сопряжено для неё с плюсами и минусами, а для Запада, да ещё на условиях сдачи российских позиций — только с плюсами. Россия упустила шанс вступить в ВТО, не теряя в достоинстве.