Как говорили древние, конец венчает дело. И были правы: за неделю до первого и, скорее всего, последнего тура выборов Владимир Путин завершил программные выступления, изложив свою позицию по наиболее актуальным проблемам, вызовам и угрозам международной жизни, отношениям с Китаем, Индией, Европой и США. Сказать обо всем этом сразу в начале, а не в конце избирательной кампании означало бы признать, что внешняя политика остается главным делом «России, которая сосредотачивается». Не сказать вообще — не только нарушить неписаные каноны сдачи «кандидатского минимума», но и свести, рискуя впечатлением, всю внешнюю проблематику РФ к вопросам обороны и безопасности, затронутым в предыдущей статье.

«Очень своевременно и давно пора» — такими словами, не замечая противоречия, одобряли выход решений партии и правительства советские люди. Отсутствие сколь- нибудь серьезного спора в комментариях по поводу сказанного Владимиром Путиным в его «России и меняющемся мире», увы, не повод для обольщения консенсусом в вопросах нашей внешней политики. У нас, как нигде, научились отрывать замысел от его осуществления.

Мне, например, почти как Фрунзику в «Мимино», приятно, что моему бывшему коллеге по Госдуме Константину Косачеву приятно, что Владимир Путин правильно «расставляет акценты» применительно к таким «горячим проблемам актуальной реальности», как Ливия, Сирия, Иран, Афганистан. Для меня это такое же долгожданное событие, как для К. Косачева, по его словам, — выход статьи В. Путина.

Теперь, видимо, первый замглавы думского комитета по международным делам не будет, как год назад, призывать внести в учебники как «образец дипломатии» наше воздержание при голосовании в ООН, давшее зеленый свет интервенции в Ливии. Одни тогда призывали прислушаться к предостережениям о «крестовом походе», а другие — рукоплескали указу о запрете членам семьи М. Каддафи въезда в Россию. Кто старое помянет, тому глаз вон, но я не хотел бы, чтобы нашу нынешнюю правильную политику в Сирии курировали творцы прошлогодних указов и думских резолюций. «У братских могил нет заплаканных вдов — туда ходят люди покрепче».

Я готов подписаться под каждым словом, сказанным Владимиром Путиным в поддержку наших соотечественников за рубежом и особенно «неграждан» в Латвии и Эстонии. В начале своего президентства Д. Медведев совершил благое дело, даровав русским людям, которым в Прибалтике приклеили этот позорный ярлык, право безвизового въезда в РФ. И он же, из каких-то комплиментарных соображений, позже назвал «неграждан» внутренним делом Латвии.

Это болезнь. Часть, и весьма влиятельная, нашей так называемой элиты, либеральничая в Думе, в администрации Д. Медведева и на Болотной площади, ничего не хочет знать о реальных нуждах и надеждах русского народа — ни в самой России, ни за рубежом. Иначе г-н Гафин, даже переместившись из Альфа-банка в рижский банк, не посмел бы, не рискуя стать нерукопожатным, опубликовать в «Известиях» накануне референдума свою филиппику против русского языка в Латвии. Иначе Государственная дума нового созыва не стала бы в феврале так демонстративно отклонять поправки в закон о гражданстве, приводивший его в соответствие с обещанным в другом законе, «О государственной политике РФ в отношении соотечественников за рубежом», правом на получение гражданства исторической Родины в упрощенном порядке. А до того — отказываться облегчить процедуру установления гражданства РФ для ребенка, родившегося за рубежом в смешанном браке гражданина или гражданки России с иностранцем.

Есть два пути у России как государства, желающего отдать долги не только МВФ, но и соотечественникам, от которых оно уехало в 1991 году или которые вынуждены были уехать из него сами в течение всего века гражданских войн и революций. Один, традиционный, — развивать сферу контакта с активной частью диаспоры, учреждая и финансируя все новые и новые «Россотрудничества», «Русские миры», ведомства, фонды и институты. Это очень важно — при понимании того, что таким образом мы касаемся лишь поверхности океана. Другой путь — предоставить всем и каждому российскому соотечественнику за рубежом такие законные права и возможности в России, которые закрепили бы его духовную связь с Родиной, не дали бы ассимилироваться, раствориться в иной среде. Не только усилия по сохранению и продвижению русскоязычного пространства, о чем пишет Владимир Путин, но и право на гражданство для соотечественника, без волокиты и проволочек, которые мы со страху изобрели. Внутренне безразличные к любым идеям и замыслам исполнители, на каком бы уровне они не находились, — засада на этом пути.

После 2004 года на Украине и в 2008 году в Южной Осетии и Абхазии, когда Российской Федерации приходилось принимать самостоятельные решения, модной темой для обсуждения стал вопрос «А есть ли у России союзники?». Определенная часть политологов — «свои среди чужих, чужие среди своих» — заранее оплакивает всякую попытку России вести себя независимо, стращая санкциями и изоляцией вместо модернизации и «десталинизации». Разговор о союзниках России превратился в разговор о ее несамодостаточности.

А между тем нет сегодня большей подножки для подъема нашей страны, чем попытка заранее втянуть ее в какую-то Антанту: с Китаем против США или с США против Китая. В любом таком союзе Россия в ее нынешнем положении окажется младшим партнером, вассалом. Уйти от этого выбора, быть самодостаточными, чтобы, как 20 лет назад, не развалить страну под чужие аплодисменты, — в этом я вижу смысл и статьи В. Путина, и его внешнеполитической деятельности. Союзники придут. Осталось только пожелать, чтобы национальный лидер не поддавался скромному обаянию тех, кто, просиживая годами в Кремле, имеет причины для скромности.