В конце 1991 года погибла наша Родина – Советский Союз. В борьбе, которая тогда кипела за сохранение или уничтожение СССР, не было середины. Это была схватка, в которой в принципе не могло быть компромиссов. Были защитники Родины и её враги. Я был в числе защитников, чем горжусь до сих пор. Если бы я мог вернуться назад, я бы сражался за Союз ещё более бескомпромиссно.

Всё это, конечно, не отменяет необходимости спокойно проанализировать: почему распалось столь могучее государство и, что не менее важно, как не допустить дальнейшей вакханалии разрушения на постсоветском пространстве?

Мина замедленного действия

25 февраля 1990 года я был избран депутатом Верховного Совета Молдавской ССР (впоследствии – Парламента Молдовы). Моё депутатство продлилось до декабря 1992 года. С 26 марта 1991 по 17 июня 1992 года я проработал министром науки, образования, культуры и религии в Правительстве Приднестровья первого состава. В декабре 1990 года мне довелось на Первом съезде группы «Союз» стать членом Президиума этой организации. Так что я был не только свидетелем, но и активнейшим участником тогдашних событий. А посему попробую совместить аналитику с практикой.

Мы можем говорить о порочности политики перестройки как таковой; идиотизме или даже предательстве Горбачёва, Яковлева, Шеварднадзе; трусости и приспособленчестве многих партаппаратчиков; работе западных противников социализма и геополитических конкурентов Российской империи и СССР; всплеске национализма в конце 1980-х годов и ещё о многом другом. Всё это будет правдой, и, тем не менее, надо докопаться до самых корней грандиозной трагедии. Основные причины бед государства всегда кроются внутри него.

Прежде всего, надо с жестокой ясностью понять: Советский Союз был создан по самой порочной системе государственного устройства – национальных образований. Прямую ответственность за это несут Владимир Ленин и его ближайшее окружение. Стремясь уничтожить после 1917 года возможность возрождение государства с национальной имперской, патриотической основой (а костяком такой Державы неизбежно стали бы и стали, в конце концов, русские, украинцы и белоруссы), большевики образца 1917-1924 года постарались парализовать державный патриотизм множеством легализованных национализмов – так называемых национализмов «угнетённых наций». Сознательно антигосударственным, на грани измены, действием В.Ленина и его единомышленников было проталкивание в Конституцию Союза права союзных республик на выход из состава страны. Это была глубинная основа будущего распада, мина замедленного действия, рванувшая почти 70 лет спустя создания СССР.

Опасность распада угрожает и современной России, поскольку ей был навязан тот же порочный принцип национально-государственных образований в составе РФ, который погубил 20 лет назад СССР. Тот лидер России, при котором всевозможные автономные республики, национальные округа и т.п. ленинские атавизмы канут в Лету, станет поистине великим спасителем Отечества и всех без исключения народов, его населяющих. Только тогда опасность распада будет ликвидирована.

Но были и более конкретные причины последнего дня Советской Помпеи. Вот они.

1. Запрет предпринимательства после Октябрьской революции. Лишение всех без исключения людей возможности работать на себя, а не только на государство, породило массовую апатию, безразличие, нежелание творить новое. Вопреки известному высказыванию В.Ленина, не социализм победил капитализм производительностью труда, а наоборот. В итоге мы проиграли экономическое соревнование, хотя положение Союза к 1985 году отнюдь не было безнадёжным. Страна при ином руководстве и ином курсе реформ могла спастись и окрепнуть.
2. Отмена после 1917 года реальных выборов. Таким образом, практически всё население не просто отстранялось от выборов своего руководства и общественного контроля за властью, но и от участия в политике вообще. Попытка Иосифа Сталина провести реформу с целью введения альтернативных выборов в Верховный Совет СССР в 1937 году была заблокирована партийным аппаратом. В итоге мы с рубежа 1950-60-х годов наблюдаем политическую пассивность и падение патриотизма советских людей. В республиках это, в частности, выразилось и в росте национализма.
3. Богоборчество как большевиков первых лет после революции, так и команды Никиты Хрущёва. Уничтожение вековых и даже тысячелетних ценностей без замены их ценностями равнозначными, во многом свело на нет идею преемственности власти – от князей и царей до генсеков ЦК КПСС – и обусловило нейтралитет многих советских людей в 1988-1991 годах, когда рушащийся Союз у них ассоциировался не с тысячелетней страной «от Рюрика и Владимира Крестителя», а с властью аппарата КПСС.
4. Опора на принцип интернационализма в ущерб национальным интересам СССР и даже его союзников. Например, зачем было бороться за строительство социализма в неподготовленных для этого некоторых диких странах Африки, когда достаточно было бы просто поддерживать с ними союзные межгосударственные отношения?

Можно констатировать, что Советский Союз взял резвый старт, набрал скорость к середине своего существования и начал заметно выдыхаться к финишу.

Симптомы болезни

Если исходить из того, что СССР был нездоров, то в чём проявлялись симптомы заболевания? Прежде всего, следует повторить, что, во-первых, как показывает пример другой великой социалистической страны – Китая, — болезнь отнюдь не была смертельной. А, во-вторых, нет в принципе общественно-экономической формации, над которой не нависала бы время от времени угроза уничтожения. Сегодня мы видим, что модель развития, основанная на мыльных пузырях олигархии и финансового капитала вкупе с либеральной демократией, себя исчерпала. Она порождает и углубляет кризис, а потому должна кануть в Лету, а на её место должна прийти более прогрессивная и приемлемая для большинства населения модель.

И всё же объективные причины трагедии Союза были. Я вижу их такими.

1. Оборонительная позиция СССР и его союзников по социалистическому блоку (прежде всего, речь идёт о Восточной Европе) в отношении Запада. У меня, интересовавшегося политикой с середины 1970-х годов и слушавшего с 1976 года «Голос Америки», Би-Би-Си, «Немецкую волну» и т.д., создалось впечатление, что «они» всё время наступали, а «мы» — оборонялись. От нас бежали писатели, дипломаты, всевозможные вольнолюбы. К нам почему-то ответного потока не наблюдалось. Наши радио, ТВ и пресса старались замолчать то или иное нежелательное событие, уступая информационную инициативу тем, кто из-за рубежа трактовал наши дела, как хотел. Нас целенаправленно старались разложить извне. Мы или по каким-то идиотским причинам не старались разложить наших противников, или не могли этого сделать. Мы не наступали. А тот, кто только обороняется, всегда гибнет.
2. Насаждение советской модели социализма в странах Восточной Европы. Мелкобуржуазные Болгария, Румыния, Чехия, Венгрия, Польша не восприняли наши колхозы и всевластие парткомов. Мы, таким образом, сами сузили свою опору в этих государствах и стали тратить много сил не на политическую и иную экспансию на Запад, а на удержание Восточной Европы в сфере своего влияния. Итог всего этого известен.
3. Превышение денежной массы в СССР над товарной. В банках (в том числе, трёхлитровых), чулках и матрасах у народа хранились длинные тысячи, тогда как за синюшными (хотя и экологически чистыми) курами, а также за модной одеждой и обувью стояли часовые очереди. И хотя коммунальные услуги стоили копейки, всё это нервировало людей.
4. Неверный подход к приёму в КПСС. Вместо того, чтобы принимать как можно быстрее тех, кто был политически активен и желал помочь сделать страну самой богатой и могучей в мире, у нас держались за обветшавшие схемы прошлого – в партии должно было быть столько-то рабочих, крестьян, служащих, нацкадров, женщин и т.д. Помню, как в 1987-м я, год спустя после окончания исторического факультета Кишинёвского госуниверситета спросил секретаря Фрунзенского райкома комсомола молдавской столицы: что я должен сделать, чтобы вступить в партию и помочь улучшению дел в стране? Последовал ответ: не торопись, у нас тут очередь, человек 6. Из них: два рабочих, женщина, ещё кто-то. К тому же надо принять несколько лиц «коренной национальности»… Выходило, что где-то аккурат к 1991-1992 году я созрею для чести быть принятым в ряды ленинской партии. Уверен: даже если бы в 1991 году КПСС не приказала долго жить, я вряд ли снова захотел бы вступить в неё. Такой подход к приёму в партию парализовал её как боеспособную политическую силу.

К тому же то, что КПСС была единственной политической партией СССР, привлекало в её ряды нередко не тех, кто разделял идеи, заложенные в Программе партии, а всех тех, кто, либо хотел, ненавидя социализм, сделать карьеру, либо просто стремился спокойно работать и заниматься любимым делом (чтобы ему не мешали). А без красной книжечки (партийного билета0 быть руководителем любого ранга, как мы помним, было непросто.

Что же дальше?

Я уверен, что интеграция в бывшем СССР возможна. Несмотря на различия, на постсоветском пространстве у народов немало общих ценностей. Мы – золотая середина между доведённым до абсурда индивидуализмом Запада и автоматическим коллективизмом иных стран Азии. Россия – ядро любой интеграции в прошлом и, возможно, будущем. Но чтобы интеграционный проект в перспективе состоялся, на мой взгляд, Россия должна решить следующие задачи:

1. Вести безудержную пропаганду патриотизма, пусть даже, с некоторым перебором. Воспитать в людях гордость за свою страну и избавиться т коленопреклонения перед другими.
2. Превратиться в реально самостоятельный центр силы в мире.
3. Руководствоваться своими, в том числе традиционными, ценностями, которые может разделять огромное количество людей в республиках бывшего СССР, Восточной Европе, Азии и даже на других континентах. Это – национальные традиции, инстинкт самосохранения, уважение к семейным ценностям.
4. Перейти к смешанной модели развития – рыночно-мобилизационной. Совершить стремительный прорыв в технологические лидеры в условиях нынешнего бардака и либеральной вакханалии, напоминающую весну-лето 1917 года, нельзя. Никакие разглагольствования о демократических ценностях не заменят реальное величие государства, его лидерство в мире и мощь, стоящую за спиной каждого гражданина. Лучше выпускать новейшие компьютеры и получать крутую зарплату при сильном лидере, нежели стоять на морозном базаре, наслаждаясь расцветом многопартийности в компании политических клоунов на телеэкране.
5. Сделать упор в развитии демократических процессов прежде всего на уровне местного самоуправления. Именно там решаются самые важные задачи, которые волнуют простого человека. Именно там надо всемерно развивать выборное начало.
6. Ослабить влияние на самые важные дела в стране московских элит. Многие политики и бизнесмены утратили чувство патриотизма, гордости за свою страну, всё держится исключительно на деньгах. Прежний принцип «кто владеет Москвой и Питером, тот владеет всей страной», порочен. Две столицы России с давних времён поражены антипатриотическим, антидержавным, антигосударственным либерализмом. Москва даже больше. Поэтому радикальные либералы должны оказаться в изоляции со стороны патриотически настроенных регионов Российской Федерации. Править бал должны не «колыбели революций», а российские Вандеи – оплоты стабильности и здравого смысла. Должен восторжествовать принцип «Тому, кто выражает интересы всей России, подчиняются Москва и Питер».
7. России, состоящей в сегодняшней реальности из многих народов, регионов, конфессий, национально-государственных образований нужен некий наднациональный институт, исходящий из идей Общности и Державного Величия. В условиях, когда монархия рухнула почти 100 лет назад, а коммунистический проект СССР – в 1991 году, это может быть Вождь. Сильный авторитетный Лидер, который должен иметь прямую связь с народом. Когда надо – через голову бюрократии. Этот Лидер должен быть силён, прежде всего, поддержкой на местах, в регионах, что позволит ему при необходимости выдержать интриги и натиск космополитических и антипатриотических элит. На местах всегда больше боятся развала, резни, краха экономики, закрытия детских садов, веерных отключений электроэнергии… На местах речи зажравшихся либералов о торжестве свободы на фоне расчленения страны всегда воспринимаются без энтузиазма, свойственного радикально-демократическим тусовкам.
8. Усилить политическое влияние армии в стране. Что это значит? В СССР в отличие от, например, Китая, где силовой элитой считалась армия, превалировало влияние органов государственной безопасности. ГБ – важнейший институт, но не столь массовый и открытый, как армия. Между тем, в условиях роста военной опасности в мире роль армии объективно повышается. Тем более, это верно, коль скоро речь идёт о России, в которой всегда была велика роль военного дела, воинской славы. Рол Российской армии должна быть повышена, ей должна быть свойственны кастовость и элитарность в лучшем смысле этого слова. Эксперимент с т.н. гражданским министром обороны должен быть предан забвению. Эта модель не подходит российским реалиям. Руководить армией России должен знающий службу авторитетный, продвинутый, современно мыслящий военачальник, знающий проблемы армии от мотострелкового отделения на Камчатке до Генерального штаба в Москве.
9. Найти форму согласия с Украиной и Белоруссией в сфере интеграционного проекта. Не надо забывать, что Киев – «матерь городов русских», явился ядром древней Державы Владимира Святого и Ярослава Мудрого за несколько веков до того, как Москва сделала свои первые объединительные шаги. Создание нового Союза будет возможно, если решения станут приниматься во имя чего-то, а не «под» кого-то. Интеграционный проект возможен лишь в том случае, если в подходе к его формам найдут согласие, прежде всего, Москва, Киев и Минск.
10. Лидеру России, а в перспективе, возможно, и всего нового объединения, для обеспечения реальной независимости от московских элит потребуется либо перенести столицу из Москвы, либо основать что-то вроде Президентской Ставки или Ставки Верховного Правителя (наименование лидера как России, так и нового интеграционного объединения со временем может меняться с учётом особенностей и традиций) за пределами Москвы. Возможно, эта Ставка будет выноситься из Москвы по мере необходимости, в моменты углубления кризисов. В современных условиях воссоздание Александровской слободы Ивана Грозного ни к чему, однако, саму идею вырваться из боярской паутины Иван Васильевич в 1564 году уловил верно. Потому ему и не пришлось из-за заговоров и интриг «менять профессию».

Особо следует сказать о призраках. Не тех, кои являются посетителям старых замков, но о призраках прошлого. К таковым относятся призраки Хельсинки. Мир, закреплённый 1 августа 1975 года на совещании в столице Финляндии, отошёл в вечность в начале 1990-х годов. Распался СССР, а вслед за ним и некоторые бывшие союзные республики. В крови утонула Югославия, тихо развелись Чехия и Словакия. Западная Германия поглотила Восточную. Твёрдо – на Север и Юг – разделился Кипр. За пределами территориального действия Хельсинкского акта родились Эритрея, Восточный Тимор, Южный Судан… Запад признал Косово, Россия – Абхазию и Южную Осетию.

Спрашивается: можно ли сегодня всерьёз говорить о нерушимости границ на базе акта 1975 года?

Ответ однозначный: конечно же, нет!

К тому же в границах бывшего СССР непризнанные и частично признанные страны являются островками интеграции, а некоторые бывшие союзные республики – средствами закрепления распада государства с тысячелетней историей. Отсюда вопрос: зачем, например, России было столько лет хранить территориальную целостность Грузии, если Тбилиси вёл и ведёт однозначно антироссийскую политику? Где тут элементарная логика? Холодный расчёт требует поддерживать тех, кто за тебя, искать компромисс с нейтралами, и противодействовать тем, кто против.

Вот это – логика. Это – как дважды два четыре. Пять всё равно не получится.

Контрреволюция, эволюция и развитие

Для того, чтобы найти формулу даже не новой интеграции, а хотя бы не превратить территорию бывшего СССР в расколотое зеркало грандиозного хаоса, когда, тронув любой осколок, можно порезаться, необходимо отрешиться от догм и штампов.

Прежде всего, надо сформулировать однозначный вывод: любая революция – зло, и для её подавления позволительно, а иногда и необходимо применение силы. Хороша лишь эволюция, постепенное и поступательное развитие. И, напротив, бунт и восстание означают нарушение такого развития, прерывают спокойную и стабильную жизнь большинства, создают угрозу жизни, здоровью, имуществу и труду почти всех жителей страны.

Основываясь на опыте распада СССР, мы чётко заявляем: желающее выжить, развиться и достичь высот государство должно проводить осознанную контрреволюционную политику, направленную на обеспечение эволюционного, лишённого потрясений своего развития.

Каждый ответственный и желающий спокойной зажиточной жизни гражданин должен быть сознательным контрреволюционером, борющимся как против зажиревшей бюрократии, так и против либеральной заразы, грозящей гибелью стране и обществу. Применительно к Советскому Союзу это означает следующее.

Во-первых, ещё при Иосифе Сталине и после него (деятельность Георгия Маленкова и Лаврентия Берии в марте-июне 1953 года) необходимо было перенести центр тяжести во властных структурах из партийных органов в государственные. В том числе из ЦК КПСС в Совет Министров СССР. К сожалению, мы двинулись по наихудшему, консервативному пути: победивший в борьбе за лидерство Никита Хрущёв передал всю реальную власть партийному аппарату, а Леонид Брежнев закрепил её в ст.6 Конституции СССР 1977 года. Это помешало вовремя провести эволюционные реформы, которые, возможно, помогли бы нам избежать катастрофы 1985-1991 годов.

Во-вторых, для обеспечения целостности страны не только союзная власть, но и все патриоты СССР, составлявшие огромное большинство населения Союза, были обязаны применить силу и уничтожить как т.н. радикально-демократические (с ядром в виде столичных перестроечных либералов), так и националистические движения, направленные на отрыв республик от Союза и, в конечном счёте, на разрушение единого государства.

Враги говорят нам: «Империи – это плохо! В конце концов, все они распадаются!».

Мы на это должны провозглашать открыто: «Могучая, огромная, современная империя – это хорошо. Это гораздо лучше, чем слабосильные, карликовые государства, которые не могут ни создать мощную, производительную и высокотехнологичную экономику, ни защитить права своих граждан на международной арене. К тому же история развивается по спирали: сегодня империя распалась, а завтра создалась другая, и маленькие страны, вчера праздновавшие независимость, сегодня вошли в её состав. Лучше быть большим и богатым, нежели маленьким и бедным».

Вот почему мы должны однозначно оценивать силовое подавление «китайской перестройки» на площади Тяньаньмэнь в 1989 году как, безусловно, правильное решение, как пример для СССР. Именно так по духу должно было действовать советское руководство перед угрозой гибели Союза. Целостность государства, благосостояние десятков и сотен миллионов людей, сохранение экономического, политического и военного потенциала страны стоят свободы и жизни нескольких тысяч противников Родины, выступающих за её расчленение и прочие «великие потрясения».

В то же время мы должны осознавать, что стабильность и контрреволюция – это не застой и не сонное топтание на месте.

Это – сознательное и чёткое движение вперёд единомышленников, обладающих реальной программой улучшения положение дел. Например, для СМИ неприемлема и бесполезна цензура, которая только вызывает всеобщее недовольство и обостряет ситуацию. Надо совершенно сознательно набирать в СМИ (по крайней мере, в государственные) единомышленников-патриотов, которые будут опять-таки осознанно укреплять государство, а, следовательно, создавать условия для свободной и зажиточной жизни каждого гражданина. Такие люди были в момент крушения СССР, они есть и сейчас, но бюрократия боится их идейности, убеждённости, патриотизма и отторгает их. К сожалению, аппаратчик нередко предпочитает не служить государству, а обслуживать начальника.

Нужен третий путь

Россия, если она намерена стать мощной страной с современной экономикой, должна избрать, если так можно выразиться, третий путь как социально-экономического, так и политического развития.

В экономике это не может быть ни советское тотальное огосударствление всего и вся, ни дикий олигархический капитализм. В политике это не может быть ни отстранение народа от любой, не одобренной сверху, инициативы, ни прогнившая либеральная демократия, которая ведёт к разложению целых народов и государств.

Российская экономика не должна быть сырьевым придатком Запада. Российские олигархи должны убедиться в бессмысленности вложения своих денег в Западную Европу и США. Запад ныне не тот, что раньше; не тот, который нам знаком по книгам и фильмам 1960-80-х годов. Незыблемость частной собственности, гарантия тайны вкладов – всё это в прошлом. Опыт Ливии, Сирии, других стран показывает, что ваши деньги и деньги государства, гражданином которого вы являетесь, на Западе могут просто, банально и тупо украсть под вывеской каких-либо санкций.

Да и сам Запад во многом деградирует. Как выразился один из публицистов, общество белых титанов, некогда поведших за собой весь мир, ныне просто вырождается под грузом миграции в Европу откровенно неграмотных и со средневековым образом мысли дикарей из «третьего мира», всевозможных извращений и доведённого до абсурда индивидуализма. Мыльные финансовые пузыри давно оттеснили на задний план промышленный капитал и реальное производство во многих западных странах. Тем не менее, теоретически остаётся возможность прихода к власти в Европе здоровых сил, которые заменят либералов и обопрутся на исконно европейские традиции, в том числе национальные и христианские. Такие силы могут быть по-настоящему хорошими партнёрами постсоветского пространства

Что же касается России и других стран СНГ, то им, а также их предпринимателям упор в экономических контактах и вложениях целесообразно, как кажется, перенести на Китай, Индию, страны Юго-Восточной Азии и Латинской Америки. Эти страны стремительно развиваются, и в совместной работе с ними бывший СССР ожидают хорошие перспективы, тогда как западное сообщество предпочтёт не делиться, в частности, с постсоветским пространством новыми технологиями.

В политическом отношении и России и многим другим странам бывшего СССР, которые стоят перед необходимостью достижения экономического взлёта и стабильного политического развития, также надо перейти от ориентации на Запад как основного партнёра к курсу на интенсификацию контактов с теми, с кем это выгодно сегодня и на перспективу. Не идеологизированные европейские ценности, которые непонятно в чём заключаются (учитывая сегодняшний кризис в Европе), а только твёрдые соображения прагматизма и собственной выгоды могут принести успех государствам бывшего СССР.