В последнее время можно наблюдать увеличение внимания к тематике молдо-приднестровского урегулирования, которое прочно вошло в политическую повестку международного взаимодействия на различных площадках, уровнях и форматах.

Более того, по данному вопросу наблюдается активизация целого ряда государств, причем не только традиционных региональных игроков, таких как Румыния, Польша, Болгария, но и серьезных трансрегиональных участников – в первую очередь Германии и Франции. И это в дополнение к многолетней, постоянно высокой активности на этом треке Великобритании и США (к слову, все 18 лет деятельности Миссии ОБСЕ в Молдове ее возглавляли исключительно американские дипломаты.).

Если в период последнего расширения Европейского Союза на Юго-Восточном направлении в 2007 году у Брюсселя не было ясного видения своей стратегии в отношении Кишинева и Тирасполя, то на сегодня можно говорить, что Европа имеет вполне осязаемую стратегию и совершенно конкретные задачи на данном направлении.

За последние годы к политической «розе ветров» над Днестром добавился, постепенно усиливаясь, и европейский «ветер перемен», который уже сегодня способен привести к критическому изменению баланса сил основных международных акторов, установившегося за двадцать лет постконфликтной «заморозки».

Здесь же важно отметить, что сложившийся статус-кво, который с точки зрения многих аналитиков привел к «консервации» региональной обстановки, имеет и свои положительные стороны, поскольку такой расклад позволил благодаря ведущему участию Российской Федерации на долгие годы сохранить самое главное – мир, безопасность и спокойную жизнь людей на обоих берегах Днестра.

Вместе с тем возрастающая активность ЕС в урегулировании молдо-приднестровских отношений и поэтапное наращивание своего влияния путем реализации множества масштабных программ и целой сети проектов – стали объективной реальностью, способной изменить архитектуру региональной модели.

Активизация политических процессов в русле озвученного Верховным представителем ЕС по внешней политике и безопасности Кэтрин Эштон намерения Евросоюза играть более весомую роль в процессе молдо-приднестровского урегулирования[1], недавнее решение о размещении элементов американской системы противоракетной обороны на юге Румынии, а также ряд других фактов подтверждают стратегический и системный характер этих процессов, несущих в себе мощный заряд дестабилизации обстановки.

Анализируя современные региональные условия можно констатировать, что на сегодня сформирован и активно действует комплексный механизм проецирования геополитического влияния Запада на Республику Молдова. Он включает в себя широкую иерархию направлений «европеизации» Молдовы в рамках многочисленных программ трансрегионального уровня, охватывающих основные сферы жизнедеятельности: Европейская политика соседства (ЕПС), «Восточное партнерство», «Черноморская синергия», Процесс сотрудничества в Юго-Восточной Европе (SEECP), План либерализации визового режима с ЕС, Индивидуальный План Действий Партнерства РМ – НАТО, принято около 300 внутренних законов по европейской интеграции, ведутся активные переговоры по подписанию соглашения с ЕС об ассоциированном членстве и т.д.

Активно реализуются масштабные программы финансово-технической помощи РМ: «Вызовы тысячелетия», «Compact», проекты Европейского инвестиционного банка (ЕИБ) и Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) и т.п. В целом, общая сумма безвозмездной помощи РМ со стороны ЕС в 2011-2013 годах составит порядка 550 млн. евро. Особый характер носит многоуровневая программа финансовой поддержки со стороны Румынии, к примеру, общая сумма безвозмездного гранта для РМ на этот же период составляет 100 млн. евро.

Не вдаваясь в детальный анализ путей и элементов полного закрепления Молдовы в орбите западного влияния, отмечу, что данный механизм уже выстроен, он имеет устойчивую тенденцию к постоянному расширению и носит системообразующий характер, уже сегодня оказывая существенное влияние на геополитическое положение региона. Он обладает многолетней структурой разветвленных связей в общественно-политической среде, по линии институтов гражданского общества, СМИ, образования, социально-правовой защиты и т.п. Поэтому вполне логичным является приход к власти в Молдове в 2009 году еврорадикальных политических сил, провозгласивших одностороннюю стратегию «евроинтеграции» (в противоход интеграционным процессам в СНГ) в качестве главного государственного приоритета.

Более того, ряд молдавских политологов и экспертов отмечают, что с этого времени в Молдове сложилась комплексная система внешнего управления на всех государствообразующих уровнях:

— на экономическом уровне – МВФ и Всемирный Банк;

— на военно-политическом уровне – НАТО;

— на законодательном уровне – Совет Европы;

— на судебном уровне – Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ);

— на политическом уровне – ЕС и США;[2]

Сюда же стоит добавить культуру, религию, современное образование, и в целом политико-идеологический уровень, в рамках которого внедряется идеология «европеизации Молдовы» с использованием гиперактивного проводника в виде Румынии (вопросы идентичности, язык, образовательные стандарты, активная выдача гражданства, деятельность Бессарабской митрополии, разработка совместного плана действий в рамках Декларации о стратегическом партнерстве для европейской интеграции между Румынией и Республикой Молдова, кощунственные спекуляции на тему «советской оккупации» и т.п.).

Причем долговременная стратегия Бухареста имеет собственные далеко идущие цели и задачи, которые умело комбинируются с усилиями Евросоюза и направлены на объединение под общей европейской крышей «двух румынских государств».

Таким образом, за годы «заморозки» процесса урегулирования молдо-приднестровских отношений Запад сумел основательно включить Молдову в орбиту своего геополитического влияния, создав вполне управляемый и устойчивый плацдарм для последующей экспансии апробированными методами «soft power» в масштабах всего Причерноморья.

Попытки определенных сил в Молдове и за ее пределами поторговаться с Россией за гипотетический «нейтральный статус» РМ изначально являются «ничтожной сделкой», поскольку имеющийся расклад исключает даже минимальную возможность сохранения фактического нейтралитета, особенно в условиях дальнейшего расширения ЕС и НАТО.

В этой ситуации можно констатировать, что сегодня у Российской Федерации отсутствует аналогичный западному механизм реализации своих традиционных интересов на Днестре, способный обеспечить паритет, а значит и основанную на балансе сил региональную стабильность.

В этом контексте решение о размещении американской ПРО в Румынии способно кардинальным образом изменить военно-стратегический код региона, нивелировав один из немногих остающихся факторов влияния Российской Федерации в виде военного присутствия в Приднестровье.

Безусловно, Россия продолжает удерживать свои исключительные позиции в Приднестровской Молдавской Республике благодаря целому ряду объективных причин, однако ощутимой активности в отстаивании своих региональных интересов на фоне наступательной политики Запада не заметно. Предпринимаемые Москвой спорадические действия в отношении переживающей внутренний политический кризис Молдовы отражают явную растерянность в выборе своих партнеров (что естественно, поскольку евроинтеграция является безусловным приоритетом для всего политикума РМ), а форма этих усилий свидетельствует об отсутствии эффективных инструментов влияния.

В 2008 году на международном уровне Российская Федерация предложила совместно выработать новые правила «чистой игры» (fair play) в области общеевропейской безопасности и на их основе включиться в активное сотрудничество всем ведущим игрокам по созданию стабильного пространства «Большой Европы». По словам министра иностранных дел Российской Федерации Сергея Лаврова, приднестровское урегулирование было упомянуто в этой инициативе в качестве одного из приоритетных направлений[3].

Однако, по его же замечанию, за прошедшие годы ни в одном сегменте: ни в рамках Мезебергской инициативы о создании постоянно действующего Комитета между Россией и Евросоюзом, ни в плане совместной разработки и принятия новых принципов и подходов в части разрешения конфликтов – никаких подвижек не произошло. Причем, пока российская дипломатия усердно ожидает официальной «реакции» — на приднестровском направлении существенно возросла активность Германии, по-прежнему продвигающей традиционные директивы Евросоюза.

Недавний визит в Молдову Вице-президента США Джозефа Байдена, главные посылы, содержащиеся в докладе сенатора Ричарда Лугара, а также решение по ПРО показали, что США через подконтрольных им сателлитов будут стремиться всячески сохранить свои ведущие позиции на европейском направлении, противодействуя любым попыткам создания такой архитектуры евробезопасности, которая бы поставила под угрозу ведущую роль самих Соединенных Штатов.

Таким образом, рассчитывать на скорую согласованную выработку справедливых международно-одобренных и юридически закрепленных принципов урегулирования в рамках «Большой Европы» не приходится. А значит, вокруг процесса молдо-приднестровского урегулирования мы и дальше будем наблюдать продолжение наступательной стратегии Запада в лице США и ЕС, основанной на застарелых идеологических установках и направленной на поэтапное выдавливание России со всех позиций на Днестре.

В этих условиях, когда прежняя геополитическая конструкция региона близка к точке бифуркации, как никогда востребована необходимость развития росийско-приднестровского сотрудничества и выход на новый системообразующий уровень двустороннего партнерства.

Сегодня Приднестровье является не просто единственным реальным фактором российского участия на Днестре, но и тем ключевым элементом, который обладает большим региональным потенциалом, остающимся пока нереализованным.

Прежде всего, речь идет об активизации Российской Федерации как посредника и ответственного гаранта молдо-приднестровского урегулирования. Россия может стать инициатором и ведущим участником процесса формирования модернизированного международного механизма равноправного диалога, который включал бы в себя гарантии неприменения мер давления на одну из сторон, правовое закрепление принципа соблюдения договоренностей, нарабатываемых в процессе политического диалога, систему обеспечения гуманитарных прав и интересов населения и другие важные компоненты.

Причем существуют необходимые основания для привлечения к реализации данной задачи такого влиятельного регионального игрока как Украина, которая также имеет статус гаранта и посредника и не в меньшей степени заинтересована в стабильности и безопасности у своих границ, а также в сохранении геополитического баланса в контексте экспансионистских устремлений современной Румынии.

В рамках данного комплексного механизма действующая миротворческая операция в Приднестровье могла бы получить дополнительное международно-правовое закрепление в качестве военно-гарантийного элемента, сохраняющегося неизменным до времени нахождения формулы окончательной политической развязки.

Учитывая хроническую пробуксовку широкого формата 5+2, отличающегося помимо прочего набором разноречивых интересов пятерки его внешних участников, такой механизм мог бы стать вполне жизнеспособной альтернативой. Более того, построение прочного политико-переговорного фундамента на основе более справедливых принципов и подходов, учитывающих современные реалии, может придать практический импульс развитию инициативы по формированию новой архитектуры общеевропейской безопасности.

Касаясь вышеописанных региональных процессов важно помнить, что интересы России определяются не только геополитическими комбинациями и сложными дипломатическим маневрами, в первую очередь речь идет о физической безопасности и неотъемлемых правах проживающих в Приднестровье 150 тысяч граждан Российской Федерации и подавляющего большинства всего населения республики, выступающего за максимально тесное сближение с Россией.

Такое положение дает России все необходимые основания уже сегодня внедрять принципы защиты интересов и обеспечения безопасности населения, продвигать справедливые подходы к урегулированию конфликтов, лежащие в русле современных тенденций и основанные на референдарном принципе, который неоднократно применялся при разрешении конфликтов в Сербии и Черногории, Косово, Южном Судане, предлагался Европой для урегулирования Кипрской проблемы.

Касаясь практических направлений сотрудничества России и Приднестровья можно выделить ряд приоритетных направлений, среди которых:

— создание по линии дипломатических ведомств постоянного координационного центра по всему спектру вопросов двустороннего сотрудничества;

— дальнейшее развитие и содержательное наполнение межведомственного протокола Жуков-Смирнов, в рамках которого уже было подписано порядка 40 межведомственных соглашений о сотрудничестве. Последующий выход на заключение полноценного межправительственного соглашения;

— активное развитие социально-экономических связей с Российской Федерацией по линии межбанковского сотрудничества, органов здравоохранения, внутренних дел, юстиции, пенсионного обеспечения, в сфере агропромышленного комплекса и производственной кооперации;

— отдельное внимание должно уделяться проработке вопросов распространения на Приднестровье российских национальных проектов;

— реализация совместных информационных проектов, в частности открытие в Приднестровье филиалов российских медиа-структур, создание постоянно действующего международного форума, своего рода «клуба друзей» Приднестровья, подключение приднестровских участников к российским экспертно-политическим проектам и площадкам (Мировой политический форум в Ярославле, деятельность Фонда поддержки публичной дипломатии имени Александра Михайловича Горчакова, «Российский Совет по международным делам», Федеральное агентство «Россотрудничество», международные структуры Русской Православной Церкви, Международный совет российских соотечественников, Фонд «Русский мир» и др.), задействование профессионального потенциала Официального представительства Приднестровья в Москве и др.

Для нас жизненно важно, что позиция России апеллирует к праву людей, проживающих в Приднестровье, и подчеркивает равноправие Молдовы и Приднестровья как субъектов процесса нормализации двусторонних отношений. Поэтому мы и впредь будем прилагать усилия для сохранения той высокой степени открытости, взаимного доверия и уважения, которая традиционно присутствует в российско-приднестровских взаимоотношениях.

Хочу также обратить внимание на недавние слова министра иностранных дел и европейской интеграции Молдовы Юрия Лянкэ, высказанные на недавнем форуме Молдова-ЕС. Согласно его образному сравнению, современная молдавская внешняя политика активно реализует доктрину «плачущего младенца»[4], очевидно стремясь любым доступным способом получить максимальные дивиденды от всех вовлеченных региональных участников, в том числе и от Российской Федерации.

В связи с этим необходимо отметить, что Молдова с помощью ЕС и при политической поддержке США системно и настойчиво применяет экономические и политические рычаги с целью повлиять на позиции Приднестровья и настроение населения в целом. Сегодня, как и десять лет назад, официальный Кишинев стремится заручиться поддержкой других влиятельных игроков – Москвы, Киева, Брюсселя, которые, в сценариях молдавских политиков, должны «принудить Приднестровье к миру» на условиях РМ.

Более того, на текущем этапе всю основную нагрузку по возобновлению официальной работы в формате 5+2 взяли на себя Россия, Украина, ОБСЕ и ЕС, идя на поводу у требовательного молдавского «младенца» и решая за него все проблемы. И это при том, что политическая позиция Молдовы по вопросу урегулирования не претерпела принципиальных изменений, основываясь на циничном популистском лозунге так называемой «демократизации», «демилитаризации» и «декриминализации» Приднестровья, а в качестве правового основания предлагается внутренний закон Молдовы «Об основных положениях особого правового статуса левобережных районов Днестра» от 2005 г., принятый без какого-либо согласования и участия не только приднестровской стороны, но также посредников, гарантов и наблюдателей, абсолютно за рамками существующего международного формата политических консультаций 5+2.

В свете чрезвычайной ситуации вокруг Южной Осетии и Абхазии в августе 2008 года, стоит ли напоминать к каким критическим последствиям могут привести тотальное игнорирование воли народа и официальной позиции международно-признанной стороны конфликта, грубое, попирающее международное право и гуманитарные принципы навязывание чуждой политической воли, силовое продавливание односторонних решений.

К слову, в апреле 2008 года на официальном межгосударственном уровне Президент ПМР И.Н. Смирнов передал главе Республики Молдова проект Договора «О дружбе и сотрудничестве между Республикой Молдова и Приднестровской Молдавской Республикой», а также в ходе трехсторонней московской встречи Президентов РФ, РМ и ПМР 18 марта 2009 г. вручил проект Соглашения об основах системы гарантий в молдо-приднестровском урегулировании, что ярко характеризует позицию Приднестровья и отражает реальную готовность к установлению прочного мира и безопасности в данном регионе Европы. Однако до настоящего времени приднестровская сторона не получила внятной официальной реакции на данные предложения ни со стороны прошлого, ни от нынешнего руководства Республики Молдова.

Учитывая вышеизложенные тенденции и особенности ситуации на молдо-приднестровском региональном измерении, полагаю, что реальный «сухой остаток» делает чрезвычайно актуальным для Российской Федерации вопрос о пересмотре своего отношения к капризному молдавскому геополитическому «кукушонку».

В завершение хочу подчеркнуть неоднократно озвученную приднестровской стороной мысль: ведущим международным акторам рано или поздно придется окончательно осознать, что по состоянию на первое десятилетие XXI века возврат к геополитическим условиям эпохи Советского Союза невозможен и практически неосуществим. Как сегодня нельзя вернуться к условиям существования некогда Советской Грузии, точно так же возврат во времена существования Советской Молдавии не представляется возможным. А значит, реальность двадцатилетнего существования двух различных государств – Молдовы и Приднестровья является свершившимся фактом, признание которого со стороны международных игроков является логичным, естественным и отвечающим велению времени.

Убежден, что в современных международных условиях, с учетом имеющихся региональных раскладов, признание Россией существующей реальности – Приднестровской Молдавской Республики стало бы серьезным и ответственным практическим вкладом в укрепление реальной безопасности в данном регионе Европы. Вкладом более эффективным, нежели упование на «нейтралитет» дрейфующей на Запад Молдовы или бесконечное проектирование глобальных конструкций безопасности и прочих архитектур в ожидании эры всеобщего согласия и понимания, и в расчете, что геополитические интересы и идеологические установки западных партнеров когда-нибудь сами собой растворятся.

Благодарю за внимание!