Семинар с таким названием состоялся в Институте стран СНГ

Основные выводы по итогам обсуждения сводятся к следующему:

— Исключительно важно, видя некоторые возможности для диалога между Россией и Грузией, открывшиеся после прихода к власти коалиции «Грузинская мечта», избегать завышенных ожиданий. Разумеется, отношения России с Абхазией и Южной Осетией строятся независимо от того, как может складываться грузино-российский диалог. При всём том отдельные аспекты политики Грузии на российском направлении, как и в вопросах укрепления связей с Западом, будут сказываться на общей обстановке в кавказском регионе.

Обращает на себя внимание жёсткий лимит, определённый Западом для Грузии в связи с коррекцией её российского курса. Этот лимит сформулширован многократно, но, может быть, особенно чётко лидером Европейской народной партии Вильфредом Мартенсом: «Грузинская мечта» считает, что сможет совместить интеграцию в НАТО и сотрудничество с Россией. Возникает вопрос, насколько это возможно? Боюсь, что Грузия не сможет стать членом НАТО и ЕС, если будет иметь тесные отношения с Россией. Для Грузии эти отношения будут не дорогой в будущее, а в прошлое».

Мало сомнений, что в обозримом будущем Грузия будет с прежней жёсткостью держаться курса на вступление в НАТО и ЕС, официально определять Россию как «оккупанта» своих территорий и требовать подчинения Абхазии и Южной Осетии власти Тбилиси.

— Недавно принятая грузинским парламентом резолюция «об основных направлениях внешней политики», какими бы внутренними перипетиями она не объяснялась, определяет общее для грузинской политической элиты направление действий: «У Грузии не может быть дипотношений с государствами, которые признают независимость Абхазии и Цхинвальского региона/Южной Осетии». Грузия не видит для себя возможности вступления «в военно-политические или таможенные союзы» с такими государствами. То есть отчётливо заявлено, что ни правящее большинство, ни оппозиция не имеют в виду нормализации отношений с Россией, ни изменения принципиально негативного подхода к Абхазии и Южной Осетии как независимым государствам.

— Грузия не отказалась от использования темы т.н. «черкесского геноцида» в антироссийских целях. Со своей стороны Абхазия на уровне президента со всей чёткостью определила своё негативное отношение к этому: «Т.н. «черкесский вопрос» — политическая авантюра, направленная на дестабилизацию обстановки на Кавказе…Эта политическая авантюра основана на злоумышленном искажении исторических фактов, их использование в политических целях. И те , кто самым бессовестным образом эксплуатирует черкесскую тему , абсолютно равнодушны к нашей общей трагедии , к нашему прошлому. Их задача состоит в том, чтобы, рассорить черкесский мир, Абхазию с россиянами, посеять подозрительность и недоверие в наши отношения, взвалить всю вину за произошедшее полтора века назад на современную Россию». Заявленное намерение Грузии участвовать в Олимпийских играх в Сочи в 2014 году несколько смягчает общий антироссийский тонус грузинской политики в отношении Северного Кавказа, не меняя радикально сути дела.

— Некоторый интерес может представлять корректировка грузинского подхода к вопросу восстановления железнодорожного сообщения между Россией, Абхазией, Грузией и Арменией. Однако в условиях недружественной политики Грузии в отношении независимой Абхазии эта идея вызывает в Сухуме оправданное беспокойство насчёт возможности использования этой железной дороги против интересов абхазского государства.

— Российско-грузинские контакты полезны, поскольку несколько снижают уровень напряжённости между Россией и Грузией, как и в целом в кавказском регионе. В этом же ключе не бесполезны достигнутые договорённости, открывающие российский рынок для грузинского вина и минеральной воды, а также активизирующие культурные связи. Но упор на торгово-экономической нормализации при отсутствии дипломатических отношений, при в целом ненормальных политических отношениях, при сохранении, по сути, антироссийской направленности грузинской внешней и военной политики работает главным образом на Грузию. Существенных выигрышей России он не даёт. Более того, исключительная выгода, которую обеспечивает Грузии открытие для неё российского рынка может легко обернуться финансированием военных приготовлений к её вступлению в Североатлантический союз. Признание Грузией независимости Абхазии и Южной Осетии исключается как правящим большинством, так и оппозицией. С грузинской стороны не слышно даже более-менее определённого отказа от военного решения грузино-абхазского и грузино-югоосетинского конфликтов, хотя с учётом прошлого и такой отказ без признания независимости не внушал бы достаточной уверенности. Всё это требует осмотрительности в вопросах, которые могут способствовать наполнению военного бюджета Грузии, показавшей в последние два десятилетия склонность к военным авантюрам.

— Выигрышным для всего кавказского региона было бы лишь такое движение к нормализации, которое способствовало бы, в том числе благодаря развитию торгово-экономических и культурных связей, образованию в Грузии политических сил, дружественно настроенных по отношению к России, реалистически признающих две новые государственные реальности на Южном Кавказе – Абхазию и Южную Осетию. Во всеобщих интересах было бы формирование общей тяги населения Грузии к проведению подлинно самостоятельной внешней политики, независимой от Вашингтона и Брюсселя.

Эсма Хагба

Феликс Станевский