Со второго полугодия 2011 года Польша займёт пост председателя в ЕС. Это позволит Варшаве приступить к реализации амбициозных планов не только в экономике, но и во внешней политике. Вполне ожидаемо, что главными внешнеполитическими целями Варшавы в качестве главенствующей в ЕС державы будут отношения с восточными соседями.

Современная польская геополитическая мысль зарекомендовала себя как отражение геополитики атлантизма, наиболее выпукло выраженной во внешнеполитических действиях Соединённых Штатов и Великобритании. Варшава, «троянский конь» англосаксов в Европе, используется в качестве «передового полка» на российском фронте. И поляки, и американцы, в попытках не допустить слияния осколков некогда единого Русского мира в монолитный культурно-политический организм, выражают всяческую поддержку суверенитету Украины, Белоруссии и стран Прибалтики. Такие шаги суть усечённое истолкование выдвинутого в 1920-х Юзефом Пилсудским проекта «Междуморья» — конфедеративного государства, которое включало бы Польшу, Украину, Белоруссию, Литву, Латвию, Эстонию, Молдавию, Венгрию, Румынию, Югославию, Чехословакию, а также, возможно, и Финляндию, и простиралось бы от Чёрного до Балтийского моря. В полном объёме проект «Междуморья» так и не был реализован. Мозаичность территорий, простирающихся от Балтики до Черноморья, не давала никаких надежд на достижение консенсуса с их политическими элитами. Но в 1960-х годах политик и публицист Ежи Гедройц и политолог Юлиуш Мерошевский адаптировали концепцию «Междуморья» к геополитической реальности послевоенного мира в своей доктрине ULB, изложенной на страницах эмигрантского польского журнала «Культура» в 1974 году. В их концепции центральное значение придавалось независимым де-юре Украине, Литве и Белоруссии (отсюда акроним ULB – Украина – Литва – Белоруссия), как лимитрофным образованиям под контролем внешних сил, а Польше доставалась роль регионального лидера. Ключевая роль при этом отводилась суверенной Украине, как самому крупному из трёх государств. И если сегодня попытки Варшавы закрепиться в Белоруссии не в последнюю очередь продиктованы тем, что через Белоруссию пролегает кратчайший путь из Варшавы на Москву (и обратно), то Украина для Польши – это центральное звено в системе её стратегической обороны.

Однако изменившаяся геополитическая ситуация в мире (приход демократов к власти в США, ослабление позиций консерваторов в самой Польше, боязнь оказаться в относительной экономической изоляции в случае договорённостей между Москвой и Брюсселем «через голову» Варшавы) внесла некоторые коррективы во внешнюю политику Польши. Всё чаще раздаются голоса в пользу тактического союза с Кремлём. Наиболее последовательными сторонниками этой идеи являются представители т.н. «ченстоховской» геополитической школы. «Ченстоховское» направление зародилось сравнительно недавно и пока является миноритарным течением. С учреждением в 2007 г. в Ченстохове Института геополитики (Instytut geopolityki) континенталистская геополитическая мысль вышла на более высокий интеллектуально-политический уровень, поскольку Институт геополитики поддерживает отношения с правительственными структурами и частью польской интеллектуальной элиты. Недавно в Польше увидела свет книга руководителя Института геополитики Лешека Сыкульского «К новой Европе. Перспективы отношений Евросоюза и России» (Leszek Sykulski , «Ku Nowej Europie: perspektywa związku Unii Europejskiej i Rosji» , wydawnictwa: Instytut Geopolityki i Alfa24, Częstochowa 2011 ), в которой автор призывает, ни много, ни мало, к созданию континентального блока от Парижа до Владивостока. Эти идеи перекликаются с геополитическими концепциями бельгийца Жана Тириара о «Евро-советской империи от Дублина до Владивостока». Как и Ж.Тириар, Л.Сыкульский постулирует факт, что Европе, даже объединённой, не хватает геополитической мощности и масштаба для того, чтобы освободиться от англо-американского влияния. Автор подсказывает смелый, но оптимальный выход из создавшегося положения – объединение Европы с континентальной массой России. От двухчленной схемы США – Европа Л.Сыкульский предлагает перейти к схеме Европа – Россия. Сохраняется количественный масштаб, но меняется геополитическая суть.

В чём-то внешнеполитические ходы администрации польского президента Бронислава Коморовского имеют пропедевтический характер по отношению к геополитическим категориям Л. Сыкульского. Впервые за многие годы Польша, по сути, отказалась от бескомпромиссного противостояния с Россией. В условиях, когда европейские «тяжеловесы» во главу угла ставят экономические отношения с Кремлём, а не инициированные Польшей исторические тяжбы с Россией, поляки пытаются найти бесконфликтный способ совмещения польских и российских интересов, особенно на Украине. В своей украинской политике Варшава перенесла акцент на т.н. исторические моменты (осуждения разгула украинского «национализма» в западных областях страны, принципиальная постановка вопроса о Волынской трагедии и проч.). Сосредоточенность на западно-украинских землях, т.н. «кресах всходних», вполне объяснима. Для поляков «кресы» — это концентрация народной памяти, связанной с эпохой величия польской государственности, это колыбель польской культуры и родина многих талантов польской литературы и философии. Западная Украина – это, вероятно, единственная территория, откуда Польша не уйдёт ни при каких обстоятельствах. Для России Западная Украина не несёт в себе такого выразительного культурного символизма. Да, там живут десятки тысяч тех, кто либо этнические русские, либо политически ориентируются на Россию, но Западная Украина, как часть древней Руси, никогда не была колыбелью русской культуры. И кажется, что и в интересах Польши, и в интересах России сделать так, чтобы «колыбель культуры» не превратилась в «колыбель ненависти». Россия на Западной Украине Польше не конкурент. Интересы Варшавы и интересы Москвы там во многом схожи и могут уживаться друг с другом. В действительности же это не делается. Обзор польских СМИ, специализирующихся на тематике «восточных территорий», создаёт впечатление, что антироссийские выпады суть главное их содержание. Видимо, во многом это обусловлено образом Западной Украины в глазах поляков как самого восточного «бастиона польскости» в окружении враждебного украинства и отзвуков российского влияния. Тем не менее, в масштабах всей Украины нельзя не заметить улучшения климата польско-российских отношений. Это не значит, что Польша уходит из региона, но это говорит о смещении внешнеполитического вектора Варшавы. Во многом, по примеру Анкары с её внешнеполитической формулой «ноль проблем с соседями» и исключением России из списка стран, представляющих угрозу национальной безопасности Турции.

Позицию Варшавы можно назвать достаточно реалистичной и взвешенной. Она включает три компонента — жёсткое противостояние с официальным Минском, отказ от агрессивной антироссийской политики на Украине и попытки сместить вектор польской восточной политики в направлении Молдавии, открыто высказывающейся в пользу евроинтеграционных механизмов в противовес усилению в регионе российского влияния. О потеплении отношений между Кишинёвом и Варшавой говорит посещение польским премьером Дональдом Туском Молдавии 29 марта 2011г. Во время встречи с и.о. президента Молдавии Марианом Лупу и шефом молдавского кабинета министров Владимиром Филатом Д. Туск подтвердил готовность Польши поддержать проевропейские инициативы Кишинёва. Молдавия – это «территориальная компенсация» Варшаве за восстановление российского влияния на Украине и за неудачи в борьбе с режимом А. Лукашенко. В случае успеха «продвигаться» дальше на восток Польша сможет уже с территории Молдавии — стратегически выгодного плацдарма для культурно-политического наступления на восток. Первой преградой послужит Приднестровье и дислоцированные там российские миротворцы, поэтому вовлечённость Польши в молдово-приднестровские дела вполне объяснима. Поляки ссылаются на то, что Приднестровье – проблема не только Молдавии и Румынии, но и всего Европейского Союза, а, следовательно, и НАТО. Открытым остаётся вопрос, как именно будет выглядеть польское участие в урегулировании конфликта на берегах Днестра – как отдельного регионального игрока в довесок к ЕС или же в рамках ЕС как единого государственного объединения?

Наметившееся хрупкое сближение Варшавы и Москвы говорит о том, что власти атлантистской Польши иногда всё же обращаются к континенталистским концепциям. Но, говоря о польской «восточной политике», нужно всегда учитывать, что Вашингтон, несмотря на географическую отдалённость, был и остаётся одним из главных геополитических деятелей в восточно-европейском регионе. Другими словами, влияние Соединённых Штатов на отношения Польши с восточными соседями нельзя недооценивать. Даже если говорят двое (Польша и Россия), на самом деле говорят трое. Восточноевропейский треугольник Россия-Польша-США — это детище американских стратегов. Ксенофобские выходки украинских и литовских националистов (т.е. тех, которые действуют как против русских, так и против поляков) приносят выгоду только Соединённым Штатам, которые стремятся к ослаблению России и сохранению напряжённости у российских границ. Поэтому и украинские, и литовские националистические организации всегда чувствовали себя комфортно в Америке, поскольку были и есть инструментом американской политики в Восточной Европе. В этой ситуации теряет не только Москва, но и Варшава, которая автоматически становится жертвой американской стратегии.

Из треугольника Россия – Польша – США необходимо должно выпасть последнее звено.