Один выстрел из танка Арсена стоит работы нескольких тысяч айтишников, секюрити-охранников, менеджеров, маклеров, агентов по недвижимости, секретарей, аутсорсеров и прочей, трудновыговариваемой на родном языке, хрени.

Я иногда задумываюсь и реально не могу понять, а чем таким полезным для страны занимаются миллионы этих людей? Зачем и за что нам такое? Ну за что? – более-менее понятно, за подражательство и обезьянничание, за желание «пожить, как люди», совершенно не понимая, что это за люди, на которых мы захотели быть похожими. Я прожил с этими людьми пятнадцать лет – чуть не спился. После этих пятнадцати лет могу сказать совершенно осознанно – я не только не хочу быть на них похожим, я на одном поле с ними улыбчивыми…

 

С Арсением, позывной «Арсен», мы познакомились в Донецке, в госпитале, куда он попал после подрыва своего танка на фугасе и сильной контузии. Это была уже вторая контузия у Арсена. В этот раз его танк подорвался прямо перед позициями укропов, метрах в пятидесяти перед окопами. Арсен тралил минные поля, для прорыва нашей пехоты. На танке по бокам висят тралы, это такие зубчатые, как у экскаватора, приспособления для выкапывания и откидывания мин в стороны. За танком идут «бэхи», бронетранспортёры с пехотой, мотострелками. Они, уже вслед за танками, и врываются на позиции, и только тогда эти позиции считаются взятыми.

Однако на той стороне тоже не дураки сидят. И они знают, как подловить танк-тральщик. Бывает закапывают мины ещё ниже, чем верхний ряд, да ещё подкладывают туда гранаты. Так что откинет танк верхний слой, а нижний его и подорвёт. Тут не угадаешь. И подорвался Арсен, скорее всего на такой вот фугасной ловушке. А может и не на ней, тут уже не узнаешь, но взрыв, как он рассказывал, был очень сильным, не похожим на простую противотанковую мину. Тряхануло так, что автоматы с брони слетели. У них в экипаже было принято вешать личное оружие на броню, сверху, чтобы если танк повредят, то сразу выскочить и иметь возможность отбиваться уже стрелковым оружием. Все знают, что плен — это смерть, и смерть мучительная, тем более для танкиста. Мне один командир танкового взвода, Миша, говорил: «Пленных танкистов не бывает».

Проводку в танке перебило сразу и Арсен первым делом вручную повернул башню на 32. Это важно знать. Бывает, и часто, что при повреждении башни ствол ложится на люк механика-водителя, и если башню не отвернуть, то мех уже не вылезет, сгорит в танке. Теперь, по мере возможности, представьте себя в подорванном фугасом танке, в пятидесяти метрах от врага и у вас сильнейшая контузия. Скорее всего представить такое нам не под силу. При контузии человек мало, что понимает. Он теряет ориентиры и даже ощущения где верх, где низ. Так вот в такой ситуации у Арсена сработала одна мысль – «башня, ствол, механик». Он не рванул из танка спасать свою жизнь, он вручную перевёл башню на 32, убрал с люка стол и дал возможность «меху» покинуть танк. Только после этого вылез сам. Иногда чтобы понять человека, нужно проследить его жизнь от рождения и, чуть ли не до смерти. А вот мне этих несколько секунд достаточно, чтобы понять кто такой Арсен. А вам?

 

Этой осенью мы встретились с Арсеном уже как старые друзья. После контузии у него сильно упало зрение, и я ему предлагал приехать в Краснодар, обследоваться и пролечиться в клинике Фёдорова. Он всё отнекивался, отнекивался и так и не приехал. Остался воевать. Встретились мы с ним в Донецке в октябре этого года. Мы с женой привезли «гуманитарку» для бойцов на фронте. А заодно я поездил по войскам – поработал.

Он также воюет командиром танка Т-72, обучает молодёжь, хотя ему самому всего 23 года. За тот бой представлен к званию «Герой Донецкой Народной Республики». Я ему говорю: «Так теперь ДНР – часть России, ты, наверное, героя России получишь?» А он: «Нет, лучше не надо, в России героя, в основном, посмертно дают».

Он также выезжает на задания и поражает врага огнём своего танка. Дай Бог ему здоровья, удачи и жизни!

 

На этом фото Арсений и его две машины. Не материальный он человек. Сильно не заморачивается на чём ездить. Лишь бы вперёд.

В начале статьи я написал, что один выстрел танка Арсена стоит работы нескольких тысяч людей непонятных нам специальностей и спросил – а зачем нам нужны эти люди.

Зачем нам нужны люди, которые при слове мобилизация бегут из страны, унижаясь и унижая всех тех, кто не побежал? Да, я понимаю, что это тоже граждане нашей страны и их просто так не вычеркнуть и не выкинуть. Но я не хочу, чтобы потом, вернувшийся из бегов какой-нибудь «реал истэйт менеджер» отжимал свои проценты из того же Арсена, покупающего дом, на свои заслуженные ранением «боевые».

Вот здесь у меня не сходится. Здесь нет понятия «справедливость». Здесь есть коммерческая логика, логика рынка, но справедливости здесь нет. А если мы, русский мир, не будем чувствовать справедливость, как основу страны, державы, государства никакая другая логика нашу страну не удержит.

На войне то мы победим…

P.S.  Я понимаю неизбежность заимствований иностранных слов в русском языке, но всё же… Если я услышу слово «аутсорсер» утором, с бодуна, меня вырвет.