I

27 июня по инициативе Института стран СНГ в Москве состоялись закрытые российско-иранские консультации экспертов по проблемам безопасности в регионе Большого Кавказа. За ними 28 июня последовала организованная Институтом стран СНГ при содействии Фонда публичной дипломатии им. А.М.Горчакова Международная конференция «Кризис на Ближнем и Среднем Востоке и проблемы безопасности на Южном Кавказе и на Каспии».

В обсуждении приняли участие более 60 ведущих экспертов России, Ирана, Турции, Абхазии, Азербайджана, Армении, Грузии, Южной Осетии. В их числе политологи и российские специалисты по Ближнему и Среднему Востоку, Кавказу и Каспию, в частности, директор Института стран СНГ К.Ф.Затулин, муфтий Москвы и Центрального региона Альбир-хазрат Крганов, директор Института Ближнего Востока Е.Л.Жигун, генеральный директор Института каспийского сотрудничества С.А.Михеев, Директор Центра изучения проблем Афганистана Омар Нессар, Первый вице-президент Академии геополитических проблем К.В.Сивков, телеведущий, главный редактор телепрограммы «Однако» М.В.Леонтьев, глава Нью-Йоркского представительства Института демократии и сотрудничества А.М.Мигранян, Чрезвычайный и Полномочный Посол России и экс представитель РФ в Минской группе ОБСЕ В.Н.Казимиров, Чрезвычайный и Полномочный Посол России, заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ Ф.И.Станевский, руководитель Центра Азии и Ближнего Востока РИСИ Е.В.Супонина и другие. На конференции присутствовали представители профильных департаментов МИД РФ.

Иранскую группу дипломатов возглавлял руководитель научного Центра дипломатического образования, Чрезвычайный и Полномочный Посол Ирана Хади Салиманпур. В обсуждении участвовали также экс премьер-министр Абхазии С.М.Шамба, ведущий научный сотрудник Института национальной истории АН Азербайджана Маммадов Карам Хатам оглы, директор Института Кавказа Армении А.М.Искандарян, руководитель грузинского Института Евразии Г.В.Рцхиладзе, руководитель Центра кавказских исследований Турции Хасан Огтай, министр информации Южной Осетии В.Ф.Гобозов и другие представители этих стран.

II

Основные выводы и предложения по итогам обмена мнениями сводятся к следующему.

1. Участники обсуждения полагают, что исход сирийского кризиса во многом определит дальнейшее развитие международной обстановки. Ход глобализации, навязанный Западом, в том числе через попытки управления хаосом, не обходится для него без рисков и поражений. В чистом выигрыше остаются только исламские экстремисты. Однако ущерб, причинённый России на Севере Африки в результате т.н. «арабской весны», более всего в Ливии, очевиден. В 90-е годы Западу удалось существенно ограничить российское влияние на Балканах. В случае падения Б.Асада Россия неизбежно потеряет влияние в Сирии, а возможности российского воздействия на ход ближневосточных дел сократятся до крайности. Это означало бы вытеснение России ещё из одного, причём традиционно важного для неё региона. Более того, откроется широкая дорога для наращивания давления на Иран со стороны Соединённых Штатов, Евросоюза, Израиля и Саудовской Аравии. Одним из последствий будет ослабление российского влияния в Армении, расширение возможностей использовать Азербайджан и Грузию в интересах антироссийской и антииранской политики, более активное внедрение НАТО на Южный Кавказ и дальнейший рост в регионе турецкого присутствия. Оголтелый исламский радикализм, занятый сегодня Ближним Востоком, перенесёт упор на Кавказ и Центральную Азию. Издержки поражения правительственных сил в Сирии были бы велики по многим направлениям.

2. Общее мнение экспертов то, что возможности не допустить подобного развития событий есть, и они, более того, значительны. По событиям в Сирии достаточно широко совпадают позиции России, Ирана и Китая. Поскольку Запад и Саудовская Аравия оказывают военную и финансовую помощь сирийской оппозиции, то более масштабная помощь со стороны России, Ирана и Китая необходима и правительственным силам. Контакты и координацию действий на сей счёт между Москвой и Тегераном желательно наладить на постоянной основе. Есть прямой резон активизировать обмен мнениями с Пекином о противодействии устремлениям Запада в Сирии. В КНР не могут не понимать, что конечной целью нынешнего американского «Drang nach Osten» является не Иран и даже не столько Россия, сколько Китай в расчёте остановить его превращение в крупнейшую экономику мира и влиятельнейшего игрока на международной сцене.

3. Возможности России, Ирана и Китая связаны с расхождениями среди западных стран относительно политики в Сирии, с крайней разношёрстностью и раздробленностью сил сирийской оппозиции, с расколом в турецком обществе и поддержкой Б.Асада шиитами Ливана и Ирака. Даже в Израиле существенны силы, выступающие за то, чтобы рассматривать как главную угрозу безопасности не Иран, а радикальных исламистов, воюющих против Б.Асада. В связи с избранием в Иране 14 июня с.г. нового президента такая точка зрения, до сих пор миноритарная, имеет шанс стать мнением большинства.

4. Иранские дипломаты и в выступлениях в ходе консультаций, и в частных беседах высказывали удовлетворение избранием на пост президента Ирана Хасана Роухани. Они убеждены в предстоящей корректировке в области внешней политики, основные направления которой не изменятся, но поменяется стиль её осуществления. Речь идёт об отказе от громогласных неуравновешенных заявлений, о большем реализме и практичности предпринимаемых шагов. Дело не только в самом факте избрания Х.Роухани с его характерным предвыборным лозунгом «мудрость и надежда». Высшее руководство Ирана, без малого вся его политическая элита и МИД полагают необходимым снять налёт эмоций с внешней политики, сделав упор на её результативность. Со своей стороны российские эксперты высказывались в том ключе, что такие коррективы помогут развитию ирано-российских отношений.

5. Иранские представители всемерно акцентировали необходимость более тесных и дружественных отношений между Ираном и Россией. По их словам, с избранием нового президента российское направление иранской внешней политики будет пользоваться самым приоритетным вниманием руководства. Высказывалась и критика в адрес России, упрёки в непоследовательности её политики в отношении Ирана, в частности в Афганистане. Как было отмечено российскими экспертами, интересы Ирана и России совпадают не во всём. В том же Афганистане главная проблема для Ирана связана с присутствием вооружённых сил США, в то время как для России это – проблема экстремизма. Различия, однако, не должны мешать сотрудничеству там, где есть сходство или совпадение позиций. Оно возможно и по афганской проблематике.

6. На двусторонних консультациях российских экспертов с иранскими дипломатами и на последовавшей за ними международной конференции много внимания было уделено проблемам Афганистана с упором на период после 2014 года, когда НАТО завершит вывод из Афганистана Международных сил содействия безопасности. Иранцы сомневаются, что проводимые США переговоры с талибами помогут стабилизировать обстановку. Эти переговоры, как и сам факт открытия представительства экстремистского движения «Талибан» в г. Доха (Катар) наделили талибов легитимностью, усилили их позиции. В отличие от США, Россия и Иран последовательно поддерживают правительство Х.Карзая, которое объективно понесло урон в результате американских переговоров с вооружённой экстремистской оппозицией. И в целом в противодействии экстремизму Иран выступает последовательнее США и ЕС, не исключающих ни контактов, ни взаимодействия с экстремистами Аль Кайды. Иран, заявляли иранские дипломаты, на контакты с талибами не пойдёт, не говоря уже о взаимодействии с ними. Это может иметь существенное значение для России в районе Каспия и Центральной Азии, где даже в Туркменистане с его жёстким режимом, появляются и усиливаются экстремистские группировки. Не ожидая стабилизации в Афганистане в обозримой перспективе и не исключая развития экстремистских тенденций в среднеазиатских государствах, российские эксперты высказываются за сотрудничество с Ираном по афганской проблематике. Они считают такое сотрудничество не менее, а, возможно, более необходимым, чем взаимодействие с НАТО на афганском направлении.

7. Эксперты пришли в большинстве к тому заключению, что сфера объективно совпадающих или схожих интересов Ирана и России весьма широка. Это без малого вся сирийская проблематика. Это общая заинтересованность в стабилизации на Южном Кавказе, в обеспечении безопасности сторон без внедрения в регион сил НАТО. И России, и Ирану необходимо ослабление напряжённости между конфликтующими сторонами Южного Кавказа, налаживание здесь многопланового регионального сотрудничества, решение проблем Южного Кавказа, Каспия и Центральной Азии государствами этих регионов и соседями, без вмешательства США и Евросоюза. Сюда же относится противодействие экстремизму и терроризму, борьба с наркоторговлей. Россию и Иран сближают информационные нападения против них посредством западных СМИ, попытки использовать в антироссийских и антииранских целях проблематику прав человека, навязывание Западом своей идеологии, своих норм поведения и образа жизни. С точки зрения многих экспертов, причём не только российских и иранских, Россия и Иран — объективные партнёры и союзники, так что дело должно идти к сближению между ними и выходу двух стран на уровень стратегического партнёрства.

8. Характерно, что не только российские и иранские представители высказывались против втягивания в регион Большого Кавказа внешних сил, но и эксперты других стран, включая Турцию. Нередко звучала та мысль, что в интересах России было бы полностью отрешиться от проявлений деструктивного прозападного либерализма, который отрицательно сказывается порой, как это было в случае с Ливией, и на внешней политике России. Как заявил турецкий эксперт, «Россия должна определиться со своей стратегией». Выступления турецких экспертов можно было понять так, что твёрдость России в отстаивании своих интересов работает и на проведение Турцией более самостоятельной внешней политики. Отмечался, в частности, тот факт, что итоги августовской войны 2008 года, хотя и не могли подвинуть Турцию к полному отходу от общей линии Запада в отношении Абхазии и Южной Осетии, но всё-таки позволили «держать турецкие двери открытыми для Сухума», в частности, развивать контакты и увеличивать товарооборот.

9. Заметное место в обсуждении, в том числе в связи с иранской темой, занял вопрос о том, как противостоять «мягкой силе» Запада, способной, более всего через информационное воздействие, затруднять защиту национальных интересов стран Большого Кавказа. Иранцы сетовали на то, что в России довольно широко внедрён образ их страны, не отвечающий действительности, вынуждающий в политике на Иран оглядываться на Запад и серьёзно мешающий взаимопониманию. Представитель Абхазии рассказал о нескончаемой веренице западных политологов, напрашивающихся на выступления с лекциями в Абхазском государственном университете, где они пытаются рекламировать Запад и его политику. Факт таков, что, по общему мнению экспертов, в США и ЕС создана система выработки и навязывания идей, результативно действующая на Южном Кавказе и в Центральной Азии. Есть необходимость, внимательно проанализировав положение в этой области, создать российскую систему информационного влияния на страны Южного Кавказа, способную формировать необходимое общественное мнение.

10. Иранская сторона выдвинула, хотя ещё довольно невнятно сформулированную, идею создания регионального органа по вопросам безопасности в районе Большого Кавказа. На вопрос, имеется ли в виду участие в нём Абхазии и Южной Осетии, ответа не последовало. Руководитель иранской делегации предложил обсудить эти и другие вопросы российско-иранского сотрудничества на Кавказе в ближайшие месяцы. Он обратился к Институту стран СНГ с предложением организовать поездку в Тегеран 20-30 российских экспертов по проблемам Большого Кавказа для участия в обмене мнениями с иранскими коллегами. Обсуждение могло бы состояться в формате конференции в первую декаду января 2014 года.