Кто есть кто в Талибане*

Структура радикального исламистского движения «Талибан» с 2001 года претерпела существенные изменения. Организация превратилась из сплоченной группы местных командиров ополчения в организованное политическое и военное движение.

Официальный представитель «Талибана» Забиулла Муджахид утверждает, что при нынешней организационной структуре Комиссия по политическим вопросам в Дохе (ОАЭ) не имеет прямого контроля над боевиками, захватившими обширные территории в последние месяцы. По его словам, политический офис «Талибана» в Дохе представляет лишь одно из почти двух десятков комиссий и представительств, которые служат своего рода кабинетом министров при верховном лидере талибов Маулави Хайбатулле Ахунзаде.

Отдельная ветвь в структуре руководства «Талибана» – Комиссия по военным вопросам – контролирует всю военную иерархию движения вплоть до уровня провинций и округов. Ахунзаде, по его словам, является «высшим авторитетом» талибов по религиозным, политическим и военным вопросам и имеет в подчинении трех заместителей. Заместитель Ахунзаде по политическим вопросам Абдул Гани Барадар возглавляет Комиссию по политическим вопросам и переговорную группу талибов в Дохе.

Заместитель руководителя южных провинций мулла Мохаммад Якуб, сын покойного основателя «Талибана» муллы Омара, также руководит наступательными операциями талибов. Заместитель по восточным провинциям Сираджуддин Хаккани одновременно является главой базирующейся в Пакистане диверсионно-террористической сети «Хаккани». Военная организация талибов находится в ведении Комиссии по военным вопросам, в которой Якуб и Хаккани занимают доминирующие позиции. Каждый командир районного уровня подчиняется командованию на уровне провинций. Существует семь региональных групп, каждая из которых отвечает как минимум за три командования провинций.

Эти региональные группы контролируют два заместителя руководителя Комиссии по военным вопросам. Один из них отвечает за 21 провинцию в «западной зоне» талибов. Другой курирует командование в 13 провинциях «восточной зоны». Известно, что Комиссия по военным вопросам отвечает за подбор кадров, назначения и дальнейший контроль над всеми командующими провинций и округов.

Талибы разделились на конкурирующие фракции после смерти муллы Омара в 2013 г. Ключевые изменения в руководстве произошли в момент раскола. Эти разногласия являются продолжением длительной борьбы за власть между пуштунскими племенными объединениями (это, кстати, объясняет и достаточно лояльное отношение талибов к фигуре экс-президента Хамида Карзая – он является неформальным лидером одного из влиятельных пуштунских племен – попалзай).

После смерти основателя движения одна сторона поддержала сына Омара Якуба как его преемника. В данный момент у него есть последователи в западном и южном Афганистане. Подтверждено, что он занимал руководящие должности в высшем консультативном и директивном совете талибов, известном как Кветта Шура.

На другой стороне оказались командиры талибов в восточном Афганистане и Пакистане, связанные с сетью «Хаккани», которая, в свою очередь, имеет прочные связи с руководящими советами Пешавар Шура на северо-западе Пакистана и Миран Шах Шура в племенных районах Северного Вазиристана.

Впоследствии с целью сгладить фракционные разногласия руководство «Талибана» преобразовало командную структуру организации, создав более сплоченное военно-политическое движение. Была создана система теневого управления «Талибаном» – шаг, который позволил полевым командирам из различных фракций назначать «должностных лиц» теневого правительства на подконтрольных территориях. Этот теневой принцип имел несистематизированный характер. Тем не менее были выработаны правила, определяемые приоритетами отдельных командиров – как в верхушке организации, так и на местах.

Сегодня один из ключевых вопросов, влияющих на будущее Афганистана, заключается в том, сможет ли «Талибан» сохранить нынешнюю организационно-штатную структуру. Будет ли она укрепляться или, наоборот, децентрализоваться. И выйдет ли она с регионального на общенациональный уровень.

Существует большая разница между нынешним «Талибаном» и организацией талибов до событий 11 сентября 2001 года. Однако, несмотря на изменение структуры, принципов управления и этнического состава движения, его руководство по-прежнему пытается воссоздать Исламский эмират и навязать афганскому народу радикальную форму законов шариата.

Об этом свидетельствует нежелание руководства талибов разорвать связи с «Аль-Каидой», как того требуют соглашения в Дохе. Отношения между двумя группировками остаются тесными, так как основаны на идеологическом единстве, общей борьбе, общем бизнесе и смешанных браках.

Неприступный(?) Панджшер

После того, как «Талибан» взял Кабул, последним очагом активного сопротивления стала северо-восточная провинция Панджшер, населенная в основном таджиками. Во главе антиталибского движения находятся Ахмад Масуд (сын лидера антиталибского «Северного альянса» Ахмада Шаха Масуда – убитого террористами 20 лет назад), а также вице-президент Афганистана Амрулла Салех, провозгласивший себя и. о. президента республики после бегства президента Ашрафа Гани.

Масуд-младший (выпускник британской королевской военной академии Сандхерст) обратился за помощью к США и сообщил, что у отрядов сопротивления есть запасы боеприпасов и оружия. В минувшие выходные он заявил что Панджшер не будет сдан «Талибану». «Если они попробуют установить контроль над Панджшером, мы готовы к сопротивлению. Мы оказали сопротивление СССР, сможем оказать его и талибам». В своей статье, опубликованной на прошлой неделе в The Washington Post, Масуд-младший называет себя продолжателем дела отца и борцом за утверждение в Афганистане западных ценностей. По данным многочисленных источников СМИ, мини-армия Ахмада Масуда насчитывает несколько тысяч бойцов.

Однако известно, что представители «Талибана» ведут переговоры в Панджшере, осадили провинцию и сообщалось, что оплот сопротивления скоро сдастся без боя.

Ранее движение «Талибан» попросило российских дипломатов передать лидерам ополчения в Панджшере «политический сигнал» о желании достичь соглашения. Движение также обещало распространить амнистию на всех чиновников афганского правительства, в том числе на бежавшего президента Гани. Все эти люди могут вернуться в страну, обещал высокопоставленный лидер талибов Халил ур-Рахман Хаккани.

Проблема Масуда в том, что без внешней поддержки – деньгами, оружием и пр. – провинция долго не продержится. Она не имеет границ с другими государствами и если талибы введут жесткую блокаду, сопротивление можно будет быстро подавить и без военных действий. В начале недели прошла информация о том, что Таджикистан создаёт воздушный мост в Панджер, но официальный Душанбе эти сведения опроверг и пока нет никакой подтверждающей данный факт информации.

Несмотря на отсутствие у «панджшерского сопротивления» каких-либо шансов на успех, сколько сможет продержаться Панджшер, если Масуд и его бойцы откажутся мирно передать власть талибам, остается неясным.

Пока можно сказать, что внешняя поддержка пока не просматривается. Последнее заявление Байдена свидетельствует о том, что он больше не рассматривает возможность продолжения американского военного присутствия или участия в афганской кампании, считая ее завершенной. Ясно, что не будет никакой поддержки от Китая. Не намерена вмешиваться в конфликт талибов с сопротивлением в Панджшере и Россия. «Сегодня на внеочередном заседании ОДКБ упоминалась эта линия развития событий в том контексте, что потенциально это чревато очередной гражданской войной в Афганистане и несет дополнительные опасности и угрозы. Конечно же, никто в эти события вмешиваться не собирается», — пояснил пресс-секретарь президента РФ Песков.

И талибы, и «сопротивление» хотели бы решить вопрос мирным путем, но пока их взгляды очень сильно расходятся. Руководство «Талибана» затягивает время. Они сейчас находятся под давлением мирового сообщества и для имиджа не будет положительным сказать, что они планируют решать вопрос силой. Поэтому они обещают разрешение ситуации мирным путем.

Религиозный коктейль нового Афганистана

Внутриафганских противоречий чрезвычайно много и движение «Талибан» неоднородно с точки зрения религиозных и политических установок, а также по этнической принадлежности (это в 90-е оно было почти полностью пуштунским). Особенно сложной является его религиозная структура. В вопросах фикха «Талибан» придерживается традиционного Ханафитского мазхаба, по вопросам вероубеждения — учений Матуриди и Ашари. Вместе с тем «Талибану» удалось объединить и мобилизовать в свои ряды различные радикальные группы, часто с противоположными им религиозными взглядами.

В частности, в их ряды влились различные псевдосалафитские организации, не признающие традиционные суннитские мазхабы. По имеющимся данным, сейчас в состав «Талибана» входят сторонники таких террористических и экстремистских организаций, как «Исламское государство», «Аль-Каида», «Лашкар-и-Тайба», «Джамаат-Ансаруллах», «Исламское движение Узбекистана», «Хизбут-Тахрир», «Исламское движение Восточного Туркестана» и пр.

Эксперты отмечают, что в Афганистане на территориях с преобладанием суннитского населения талибов встречали очень радушно, многие города и селения сдавались без боя. Основные протесты прошли/проходят в районах с шиитским большинством. Соответственно, противостояние с шиитами также можно выделить как фактор объединения суннитов.

Талибы смогли эффективно использовать консолидирующую роль ислама и найти оптимальные точки соприкосновения интересов различных групп. Среди объединяющих факторов — исламоцентризм, борьба с наркобизнесом, освобождение страны от западных сил и создание теократического государства. На этой базе они и собираются построить своё государство – Исламский Эмират Афганистан (ИЭА).

«Женский» же вопрос для талибов вообще третьестепенен по значимости в их иерархии ценностей и они, как представляется, все прошедшие десятилетия находились в изумлении по поводу того что Запад так носится с этой темой.

Риски для Центральной Азии

Страны ЦА совершенно не горят желанием принимать у себя афганских беженцев. Узбекская сторона, например, поддерживает тесные контакты с представителями движения «Талибан» по вопросам обеспечения охраны границ и сохранения спокойствия в приграничной зоне. При этом в МИД РУз уже заявили, что любые попытки нарушения государственной границы будут жестко пресекаться в соответствии с законодательством Узбекистана, а афганских военных, пытающихся перейти на узбекскую территорию быстро депортируют обратно. То же самое делает Туркменистан.

В казахстанских социальных сетях распространилась информация о подготовке властей республики к приему афганских беженцев, однако МИД РК ее опроверг.

Исключением пока смотрится позиция Таджикистана. Афганский кризис крайне беспокоит таджикское руководство. Ранее на территорию Таджикистана уже переходили сотни афганских силовиков, бегущих от наступления талибов и если афганская гражданская война будет нарастать, количество различных вызовов для Душанбе также увеличится. Кроме того, в сравнении с Ташкентом и Ашхабадом, Душанбе до последнего времени придерживается тактики их непризнания, в СМИ страны продолжается антиталибская информационная кампания. Остальные республики региона придерживаются более прагматичного подхода: с талибами можно будет наладить отношения, в зависимости от исполнения ими ранее взятых на себя обязательств и только после признания режима «Талибана» ведущими мировыми державами. Все понимают, что прецедент признания «Талибана» законной политической силой в Афганистане может усилить желание и стремление различных запрещенных экстремистских и террористических организаций в Центральной Азии легитимизировать свою деятельность в глазах международного сообщества. Это может привести к резкой политизации деятельности религиозных групп, их военно-политической активности в регионе.

Душанбе готовится принять значительный поток беженцев, однако точного количества тех, кого готов принять, не называет. Избежать приема беженцев ему вряд ли удастся — страна является членом соответствующей конвенции ООН. Последняя уже напомнила Душанбе о его «ответственности» за прием беженцев и создание условий для них. А также заявила о готовности помочь республике при большом наплыве людей.

Существует большой риск, что под видом беженцев в республику попадут представители различных террористических организаций, в том числе, имеющих в ней «спящие ячейки». Если Таджикистан откроет границу, беженцы хлынут и в Киргизию. Это создаст большие проблемы России и всем государствам ЦА — между ними, за исключением Туркмении, действует безвизовый режим. Гарантий не просачивания в таком случае «хороших» и «плохих» беженцев в ЦА и Россию сейчас нет.

Сценарии будущего для Афганистана

Делать какие-то прогнозы о будущем Афганистана пока сложно – в стране нет никакой власти, кроме «Талибана».

Риски существуют, они вполне реальны и зависят от пути, который выберут новые афганские власти и как они себя поведут в кратко- и среднесрочной перспективе.

Исходя из складывающейся ситуации, можно предположить два сценария развития событий относительно будущего Афганистана и движения «Талибан».

Первый — «Талибан» ставит целью создать сильное государство и эффективную систему управления. Для этого, прежде всего, необходимо заручиться поддержкой народа и провести сложные политические, правовые, социальные и экономические реформы. Самое главное и сложное — получить признание и заручиться поддержкой международного сообщества.

Для этого талибам необходимо будет отказаться от радикальных религиозных взглядов, вывести из своих рядов террористические организации и сторонников террористических методов борьбы. Чтобы доказать свой статус созидательной силы, они должны будут не только вывести их из страны, но и провести активные антитеррористические операции. В противном случае будет невозможным широкое признание международным сообществом.

Оборотная сторона подобных шагов — если «Талибан» объявит войну террористическим группировкам — союзникам самих талибов, то это неминуемо ослабит его потенциал и увеличит количество внутренних врагов. Соответственно, история может повториться, и период безусловной власти и широкой народной поддержки «Талибана» быстро завершится, а в стране продолжится вялотекущая гражданская война.

Если Афганистан «замкнётся в себе», примет модель строительства эмирата, не ориентированного на внешнюю экспансию, риски для России и стран ЦА будут концентрироваться вокруг темы идеологического влияния на мусульманский мир, вопросов наркопроизводства (в истории талибов есть период, когда они почти «обнулили» производство опия, но затем, после их отстранения от власти американцами, наркотранзит и наркопроизводство стало одним из основных источников финансов для «Талибана»), возможный всплеск миграции из страны и вопрос присутствия в «талибском Афганистане» различных исламистских «интернациональных» террористических группировок (как это было в годы первого захвата власти талибами в 1996-2001 гг.). Из-за этнической, религиозной и политической сложности своего состава руководство «Талибана» не сможет контролировать все силы в равной степени. Соответственно, некоторые из вышеупомянутых террористических группировок могут совершать стихийные нападения на страны Центральной Азии.

2. Второй сценарий — «Талибан» еще долго — до тех пор, пока окончательно не укрепит свою власть — будет использовать консолидирующие возможности религиозного фактора и не откажется от поддержки сторонников террористических организаций.

Таким образом, Афганистан останется «буферной зоной» на неопределенный срок и может стать территорией, привлекательной для различных религиозных экстремистских группировок из Центральной Азии. Этот сценарий и вызывает особое беспокойство.

Если возобладает воинствующая линия поведения, свойственная «попутчикам» талибов из групп «террористического интернационала», то к вышеозначенным проблемам добавятся (и существенно их обострят и радикализируют) вероятные попытки внешней экспансии. Не через какое-то военное вторжение, а через инфильтрацию террористов на сопредельные территории, террористические акты за рубежом, выстраивание подпольных террористических сетей за пределами Афганистана и т.д. Как известно, группировки террористической организации «Исламское государство», потерпевшей поражение в Сирии и Ираке, переместили остатки своих сил на территорию Афганистана, ближе к границам Центральной Азии. Это не может не вызывать озабоченность стран региона с точки зрения обеспечения антитеррористической защищенности. По словам секретаря Совбеза РФ, численность боевиков этой организации на территории Афганистана составляет от 2000 до 4500 человек.

Отдельные террористические группы нацелены установить халифат в Центральной Азии, в том числе халифат «Хорасан». А в рамках идеи халифата «Исламское движение Узбекистана» считает, что центром будущего халифата должна стать Фергана.

Организация «Исламское движение Восточного Туркестана» стремится объединить Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая («Восточный Туркестан») и Семиреченский регион Казахстана («Западный Туркестан») для создания уйгурского исламского государства (из кусков Казахстана, Киргизии и, конечно же, Синьцзяна).

Таким образом, в настоящее время цели и интересы ряда группировок внутри движения «Талибан» выходят за границы территории Афганистана и направлены на захват регионов Китая и стран Центральной Азии.

Также следует добавить, что в условиях «афганского фактора» отдельные геополитические игроки в качестве доказательства необходимости своего военного присутствия в регионе могут осуществить различные попытки и преднамеренные действия по дестабилизации Центральной Азии, включая вероятность использования своих подконтрольных деструктивных группировок в роли «талибских боевиков».

Кому решать проблему Афганистана?

В силу объективных причин отгородиться от Центральной Азии Россия не может (даже если вдруг почему-то захочет), а потому проблемы соседей будут становиться и российскими проблемами.

Сейчас, когда не ясно по какому пути будет развиваться ситуация в Афганистане, для Москвы оптимальным решением остаётся внимательное наблюдение (видимость невмешательства в афганские процессы на стороне той или иной силы, выжидательная позиция для прагматизации дальнейших действий), плюс наращивание в регионе ЦА своего силового потенциала.

В любом случае, решать афганскую проблему, созданную американским «победным бегством», теперь придется Москве и Пекину. В настоящий момент сделаны и первые шаги в этом направлении. Министры обороны Шанхайской организации сотрудничества сформировали план военного противодействия террористам в случае их попыток проникновения на территорию государств Средней Азии: Узбекистана и Таджикистана. Вторым направлением стало установление с контактов с новым правительством талибов.

На различных переговорных площадках талибы не перестают сейчас давать официальные обещания сформировать собственное эффективное государственное управление, «инклюзивное правительство». Они хотят, чтобы их воспринимали не как террористическую организацию, а как обновленную и, самое важное, мирную созидательную политическую силу. На это и направлены двусторонние переговоры лидеров движения с крупными мировыми державами, которые наблюдаются с 2020 года.

Есть основания полагать, что у «Талибана» нет единого мнения в плане политического развития, системного видения национального строительства. Они заявляют, что война в Афганистане — это национально-освободительная война и не нанесет вреда зарубежным, в том числе соседним странам. Однако экстремистские и террористические взгляды исламистских группировок — сторонников талибов в Афганистане — противоречат официальным заявлениям руководства «Талибана».

При этом наблюдается желание попасть в структуры нового руководства иных, «неталибских» крупных фигур. Бывший президент Хамид Карзай, председатель Высшего совета по национальному примирению Абдулла Абдулла и лидер Исламской партии Афганистана Гульбеддин Хекматияр создали некий совет, который должен обеспечить транзит власти. Они сейчас надеются, что талибы воспользуются их услугами, чтобы придать своей власти более цивилизованный вид и ускорить международное признание.

Для России формирование в Афганистане переходного правительства, куда талибы пригласили бы и других участников московских встреч, стало бы одним из лучших возможных сценариев. Это позволило бы, с одной стороны, напрямую не признавать власть организации, объявленной террористической, а с другой – не портить с талибами отношения. К тому же это показало бы, что усилия дипломатии РФ накануне бегства из Афганистана американцев были весьма эффективны.

Спокойствие по отношению к событиям в Афганистане демонстрирует не только Россия, но и другие соседи по региону – Китай, Иран, Узбекистан, Туркмения. Все они давно наладили контакты с талибами, и их дипломаты сейчас продолжают работу в стране – причем не только в Кабуле, но и в Герате и Мазари-Шарифе, которые оказались под контролем «Талибана» раньше Кабула.

*- организация запрещена на территории России