В 2010 г. мировая общественность отмечает 65-ю годовщину окончания Второй мировой войны. Для Молдавии, как и для России, это была Великая Отечественная война. Однако в учебных заведениях Республики Молдова курс молдавской истории еще в начале 90-х гг. заменен антинаучным курсом «история румын», нацеленным на формирование у молодежи румынского национального сознания и антироссийских стереотипов[1]. Предпринятая в последние годы нерешительная попытка замены этого курса курсом «интегрированная история» дала ограниченные результаты. Учебников истории, необходимых для его преподавания нет, преподавание продолжается по учебникам, построенным по модели книги румынского историка-националиста Петре Панаитеску «История румын», впервые изданной в 1943 г.

В силу исторических причин приоритет в деле пропагандистского (не научного!) истолкования молдавской истории времен Второй мировой войны принадлежит румынской стороне. Румынская оккупационная администрация еще в 1942 г., к первой годовщине начала войны против России, издала две книги – «Вызволенная Бессарабия»[2] и «Бессарабия. Год румынского труда»[3]. Эти издания представляли собой попытку представить участие Румынии в войне против России как «крестовый поход против большевизма», а оккупационную политику – как процесс налаживания экономической и социальной жизни «отвоеванных», либо «освобожденных» областей. В целях пропагандистского «обоснования» геноцида евреев в книгу были включены измышления об «антирумынском» поведении именно евреев Бессарабии и Северной Буковины в межвоенный период и в июне 1940 г. Как показало время, основные положения этих изданий унаследовала унионистская историография Республики Молдовы.

Начало научной разработке темы было положено в 1944-1946 гг. Чрезвычайные Государственные комиссии по расследованию злодеяний фашистских захватчиков собрали обширный фактический материал об убийствах, пытках и депортациях, а также о расхищении и уничтожении материальных ценностей, осуществленных главным образом румынской полицией и армией. Ими было определено также примерное число лиц, убитых оккупантами – около 64 тыс. чел. Из Румынии были возвращены в Молдавию материалы румынской оккупационной администрации. Таким образом, документально-архивная база научных исследований была заложена. Однако Румыния в августе 1944 г. перешла на сторону Антигитлеровской коалиции и наказала главных военных преступников. Позднее в стране утвердился режим т.н. народной демократии, и предъявлять союзной с СССР стране исторические счеты было не время. Поэтому пропагандистское использование фактов злодеяний, совершенных румынскими оккупантами в Молдавии, оказалось ограниченным. Оно свелось к немногим газетным публикациям и выпуску двух брошюр, в которых содержались сведения о преступлениях фашистских оккупантов[4]. Но указывать на то обстоятельство, что оккупантами являлись в основном румыны, считалось политически некорректным.

В 50-е – начале 60-х гг. изучение проблематики румынской оккупационной политики, – даже темы геноцида, – было осложнено опасениями руководства Коммунистической партии Молдавии нанести ущерб советско-румынской дружбе. Однако народы Советского Союза желали правды о трагических и героических временах Великой Отечественной войны. С потребностями общества знать свою недавнюю историю совпали нужды партийной пропаганды. Уже в этот период был издан ряд научно-популярных работ[5], выпуск которых положил начало накоплению в научном обороте фактографических данных о борьбе населения Молдавии против фашистских оккупантов. Одновременно была начата подготовка специалистов-историков, способных к научной разработке проблематики молдавской истории периода Великой Отечественной войны.

В 1964 г. к власти в Бухаресте пришел национал-коммунист Н.Чаушеску, и румынские историки возобновили попытки обосновать «права» Румынии на Бессарабию и Северную Буковину. Потребности противодействовать этим тенденциям, в том числе посредством исторической аргументации, вынудили руководство скорректировать свою позицию по вопросам научных исследований по ряду направлений. Историкам был предоставлен доступ к архивным документам оккупационного периода, и информативная ценность публикаций на темы истории Великой Отечественной войны резко возросла. Сбор материалов о деятельности коммунистических организаций Молдавии в годы Великой Отечественной войны стала одним из основных направлений исследований Института истории партии при ЦК КПМ. Ведущую роль в выявлении и публикации документальных материалов об оккупационной политике Румынии и народной борьбе против захватчиков сыграл сотрудник академического Института истории И.Э. Левит. Результаты этой работы были опубликованы в коллективном труде «Молдавская ССР в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941-1945 г»[6], монографических исследованиях И.Э. Левита[7], а также в обобщающих трудах «История Молдавской ССР»[8]. При том, что в Отечественной войне участвовали все национальные сообщества Молдавии, исторической наукой Молдавии было наглядно показано, что политическая мобилизация населения Молдавии на патриотическую борьбу осуществлялась не на этнической, а на общегражданской основе. Доказательно освещены в трудах И.Э. Левита, особенно в книге «Участие фашистской Румынии в агрессии против СССР», также основные этапы крупнейшей из проведенных оккупантами в Молдавии кампаний геноцида: уничтожения евреев, в том числе их заключение в гетто и концлагеря, массовые расстрелы, депортация оставшихся в концлагеря на Буге. Был раскрыт также экономический мотив геноцида – присвоение еврейской собственности румынским государством и его функционерами. Публикация сборника документов и материалов «Молдавская ССР в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941-1945 г.» позволила раскрыть варварски жестокий характер «окончательного решения» еврейского «вопроса» режимом Антонеску.

Экономическая и социальная политика Бухареста в оккупированной Молдавии в 1941-1944 гг. и начальный этап восстановления транспорта, промышленности, сельского хозяйства республики, помощь ее населения фронту достаточно подробно раскрыты в коллективном труде «История народного хозяйства Молдавской ССР»[9], а также в некоторых монографических исследованиях[10]. Тогда же увидела свет монография сотрудника Института истории партии С.А. Гратинича, содержащая ценные фактические данные об оккупационной политике, деятельности патриотического подполья и невооруженном сопротивлении населения районов Молдавии, находящихся на восточном берегу Днестра[11]. Содержательный сборник статей, посвященных борьбе патриотического подполья и массовому невооруженному сопротивлению населения Молдавии, был издан под не вполне корректным названием «Коммунистическое подполье Молдавии»[12]. Заслугой Института истории партии стал также выпуск сборников «Партизаны вспоминают…»[13], «В боях за Молдавию»[14] и др. Наиболее значимой для дальнейшей разработки проблематики истории Молдавии времен Великой Отечественной войны явилась подготовка академическим Институтом истории им. Я.С. Гросула и издание в 70-е гг. двухтомного сборника документов и материалов «Молдавская ССР в Великой Отечественной войне Советского Союза»[15]. Источниковую базу научных исследований этого периода истории Молдавии обогащал также выход в свет мемуаров[16] и основанных на документах и воспоминаниях научно-популярных работ[17].

Для характеристики геополитической ориентации этнического большинства (молдаван) обоснованно представлялось важным выявить их политическое поведение в момент крушения оккупационной власти Румынии в Бессарабии в 1940 г. Обзор событий 26 июня – 3 июля 1940 г., данный академиком А.М. Лазаревым[18], свидетельствует о принятии подавляющим большинством населения акта воссоединения Бессарабии с Россией. Массовый характер выступлений населения Бессарабии против румынских войск и администрации 28 июня – 3 июля 1940 г., формирование коммунистическим подпольем временного органа государственной власти – Бессарабского Временного Революционного Комитета, последующие политические, экономические и социальные преобразования дали А.М. Лазареву[19] основания трактовать эти события как продолжение революционных процессов, прерванных румынской интервенцией 1918 г. Подтверждением справедливости указанных положений следует признать приведенные академиком данные о массовых репрессиях румынских оккупационных властей в 1941-1944 гг. против участников Бессарабского подполья и других патриотов, выступивших в июне 1940 г. на стороне СССР.

Аргументированному опровержению попыток румынской эмигрантской историографии «оправдать» соучастие Румынии в агрессии против СССР послужил данный А.В. Хействером обзор историографии ФРГ[20]. Содержание главы «Буржуазная историография ФРГ о причинах и целях вступления фашистской Румынии в войну против СССР» свидетельствовало, что даже авторы, настроенные антисоветски, на фактах обосновали положение о том, что цели эти были агрессивными, а присоединение Румынии к гитлеровскому «походу на Восток» было не «спонтанной реакцией» румынского общества на утрату Бессарабии и Северной Буковины в июне 1940 г., а продолжением традиционной восточной политики Румынии.

Для оценки ключевых ориентиров массового государственного сознания молдаван исключительно ценна документация, характеризующая отражение войны в молдавском фольклоре, собранная и опубликованная молдавским филологом Е.В. Жунгиету[21]. Тематика сборника «Молдавский фольклор периода Великой Отечественной войны» впечатляюще разнообразна. Она включает песни о начале войны, скорбные песнопения о преступлениях, совершенных в Молдавии румынскими и немецкими оккупантами, «антифашистские» – на деле «антирумынские» – песни молдаван, мобилизованных в румынскую армию, песни и народные повествования о борьбе партизан, об участии молдаван в боевых действиях в составе Красной армии, о их возвращении с войны и т.д. Содержание сборника не оставляет сомнений в том, на чьей стороне был молдавский народ в годы войны.

Оборотной стороной планирования научных исследований и государственного финансирования издания работ историков являлось императивное навязывание ученым партийными кураторами исторической науки определенных трактовок событий прошлого. Но на деле историки обладали гораздо большей свободой научного творчества, чем могут позволить себе авторы, работающие ныне по грантам. Научные итоги советского периода разработки истории Молдавии времен Великой Отечественной войны представляются впечатляющими. К концу 80-х гг. были доказательно раскрыты захватнические цели Румынии в войне против СССР, исследован ход боевых действий на территории Молдавии в июне-августе 1941 г., социально-экономическая и национальная политика оккупантов. Однако на этом этапе разработки интересующей нас темы вне сферы внимания историков остались уничтожение цыган, а также особенности национальной политики Румынии относительно этнического большинства – молдаван, а также национальных меньшинств Молдавии – русских, украинцев, гагаузов, болгар. Таким образом, историки, творившие в 50-е – 80-е гг., оказались, в общем, чужды идее изучать историю каждого из национальных сообществ, населяющих Молдавию. Не было затронуто также участие Румынской церкви в проведении оккупационной политики. Не был решен вопрос о людских потерях Молдавии, понесенных вследствие войны и румыно-германской оккупации. Показателем корректности полученных молдавскими советскими исследователями научных результатов стал отказ румынской историографии от попыток оспорить их по существу. Однако само по себе наличие в научном обороте обильной документации, подтверждающей данные ими трактовки событий, еще не гарантировало историю Молдавии от попыток фальсификации.

В ходе политического переворота 1989-1991 гг. учреждения Академии наук МССР и высшие учебные заведения были переданы под контроль унионистов (сторонники присоединения Молдавии к Румынии). Институт истории партии был упразднен, коллектив академического Института истории было подвергнут этнической и политической чистке. Большинство историков, не разделяющих концепцию румынизма, были изгнаны и из высшей школы. Вместо курса истории Молдавии в программы учебных заведений уже в 1990 г. был включен курс «история румын», призванный привить новому поколению румынское национальное сознание.

Характерная черта трактовки вопросов истории войны авторами-румынистами – отсутствие интереса и сочувствия к народу, к которому они принадлежат по рождению. Стремясь поставить на одну доску агрессоров – Германию и Румынию – и жертву агрессии – СССР/ Россию, события Второй мировой войны они представляют исходя из интересов не населения Молдавии, а Румынии, причем в трактовке данной еще режимом Антонеску, и в соответствии с тезисом о «равной вине» двух тоталитарных режимов, двух диктаторов – Гитлера и Сталина за само возникновение войны. Любое проявление руководством СССР заботы о государственных интересах своей страны, о ее безопасности они квалифицируют как «имперские амбиции Сталина», а ответственность за каждый предосудительный акт его внутренней политики они готовы возложить на русский народ.

В наиболее полном виде фальсификаторский антироссийский характер публикаций унионистской историографии об участии Румынии в агрессии против СССР, выявлен в работах Антона Морару, Анатола Петренку и Павла Морару. Книги данных авторов, написанные в русле курса «история румын», посвящены не судьбам населения Бессарабии в годы войны, а прежде всего участию Румынии в гитлеровском «походе на Восток» и оккупационной политике режима Антонеску в Бессарабии. Основные направления фальсификации истории Второй мировой войны в историографии Республики Молдова следующие:

— Извращение сути Бессарабского вопроса, возникшего в 1918 г. вследствие оккупации Бессарабии румынскими войсками, замалчивание террористического, грабительского и национально-дискриминационного характера румынской политики в Бессарабии в 1918-1940 гг.;

— Попытки трактовать участие Румынии в агрессии против России/СССР в 1941-1944 гг. как справедливую войну за «отвоевание» румынских провинций, в силу неблагоприятных внешнеполитических обстоятельств «уступленных» Бухарестом Советскому Союзу 28 июня 1940 г.; особая роль отводится при этом извращению политического смысла советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г. и секретного Дополнительного протокола, а также советской ноты Бухаресту от 26 июня 1940 г. с предложением обсудить вопрос о сроках и порядке эвакуации румынских войск и администрации из Бессарабии и Северной Буковины;

— Попытки представить проводимую румынскими оккупантами политику террора, грабежа и румынизации, направленную на ликвидацию этнокультурной идентичности молдаван (она включает ориентацию молдаван на Российскую государственность), как освобождение от «русского господства»;

— Демонизация российской государственности как таковой, стремление приписать России/СССР агрессивные намерения в отношении Румынии. Негативный образ России создается путем охаивания и извращения внешней политики СССР накануне и на первом этапе Второй мировой войны, мероприятий советских властей в Молдавии накануне войны и на завершающем ее этапе, очернения солдат и полководцев Красной Армии.

— Игнорирование известных фактов и попытки оправдать политику запрета публичного использования языков национальных меньшинств и подготовки депортации и геноцида русских, украинцев и гагаузов в 1941-1944 гг.;

— Предпринимаются попытки оспорить фашистский характер диктатуры Иона Антонеску и героизации «правителя» Румынии 1940-1944 гг., реабилитации оккупационной политики, проводимой им в Бессарабии, Северной Буковине и т.н. «Транснистрии» («Заднестровья», территории между Днестром и Южным Бугом) в 1941-1944 гг.;

— Поворот от замалчивания участия режима Иона Антонеску в уничтожении евреев и цыган Молдавии и юго-западных областей Украины к попыткам оправдать политику геноцида.

Полностью исключены из сферы исторического анализа такие важные для характеристики позиции населения Молдавии в годы Великой Отечественной войны темы как участие молдаван, русских и украинцев, болгар, гагаузов в подпольно-патриотической и партизанской борьбе, в массовом невооруженном сопротивлении оккупационному режиму, их участие в войне в составе Красной Армии.

В отличие от предшествующих эпох молдавской истории, уже истолкованных румынскими историками в контексте курса «история румын», при подаче событий периода Второй мировой войны авторы-унионисты лишь в небольшой степени могли ориентироваться на монографию Петре Панаитеску, впервые изданную в 1943 г. и переизданную в Кишинев в 1990-1991 гг[22]. Как директива были восприняты авторами–унионистами положения классика румынизма о справедливости участия Румынии в войне против России.

С целью освободить правящие круги Румынии от моральной ответственности за соучастие в войне против России унионисты провели в 1991 г. в Кишиневе научно-практическую конференцию «Пакт Молотова-Риббентропа и его последствия для Бессарабии». Большинство ее участников пошло по пути замалчивания «неудобных» фактов истории и открыто предвзятой трактовки других[23]. Положения, прозвучавшие с трибуны конференции, проведенной в здании парламента, стали определяющими для историков-унионистов.

Бывший сотрудник Института истории партии при ЦК КПМ Антон Морару, понимая, что отказ от рассмотрения ключевых событий молдавской истории информационно обесценит его книгу[24], избрал метод вкрапления в тексты, содержащие достоверные данные, почерпнутые у И.Э. Левита и других историков советских времен, утверждений, призванных обосновать абсурдные антирусские положения исторической концепции румынизма. Одним из таких положений является тезис о «равной вине» Гитлера и Сталина за развязывание мировой войны. Вместе с тем автор согласен, что в межвоенный период одной из самых трудных для Румынии проблем дипломатического порядка была Бессарабская проблема, поскольку СССР не признал «объединение» Бессарабии с Румынией. Право СССР на защиту своих государственных интересов он отрицает, борьбу его дипломатии за воссоединение Бессарабии с Россией трактует как проявление русской агрессивности. Впрочем, признает А.Морару, текст советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г. не содержал ничего предосудительного. Иное дело – «Секретный дополнительный протокол». Заявление сторон о заинтересованности СССР в Бессарабии и незаинтересованности Германии, якобы, представляло собой «акт раздела Румынии».

Исходя из интересов Румынии, а не Молдавии, оспаривает А.Морару правомерность проведенной в начале войны советскими властями эвакуации из Молдавии материальных ценностей. Приводя данные о массовых убийствах, осуществленных в городах и районных центрах оккупантами, А.Морару честно называет их «фашистским геноцидом», забыв, однако, упомянуть, что творили его в основном румынские войска и полиция. При этом заявляет, что Сталин не разрешил евреям эвакуироваться из Бессарабии и тем самым обрек их на уничтожение. Политический террор румынской оккупационной администрации, направленный против молдаван, представлен автором как действия, соответствующие «законам войны», а народная борьба – как «подрывное движение просоветских сил». Оставаясь на позициях молдавского патриотизма и просто здравого смысла невозможно понять восторг автора по поводу «доблести», проявленной в борьбе с молдавскими партизанами румынской армией, жандармерией и членами кишиневского военного трибунала, выносившего схваченным патриотам смертные приговоры.

Вообще не упоминать о событиях, выходящих за рамки курса «история румын», предпочел автор монографических работ по интересующей нас теме А.Петренку[25]. Не смея оспаривать факты, приведенные в трудах И.Э. Левита и других предшественников, он попытался заменить изложение истории населения Молдавии историей политики Румынии, проводимой в Бессарабии, Северной Буковине и т.н. «Заднестровье». В книге «Бессарабия во второй мировой войне» он отказался от рассмотрения экономического и социально-правового положения населения Молдавии в годы оккупации, предприняв попытку представить деятельность румынской оккупационной администрации как ряд мероприятий по нормализации экономической, социальной и церковной жизни Бессарабии. Понимая, что преступления против человечности, совершенные румынскими войсками и полицией в то время, не могут быть забыты, А.Петренку попытался снять ответственность за их совершение с правящих кругов Румынии того времени предельно персонифицируя вину И.Антонеску. Однако в этом историк оказался непоследователен. Смертный приговор, вынесенный диктатору румынским судом в 1946 г., он попытался представить как несправедливый. Но у этой работы есть и достоинство: почти треть ее объема автор отвел публикации документов и материалов румынского правительства и оккупационной администрации. Их содержание никак не подтверждает его положений о «конструктивном» характере румынской оккупационной политики в Бессарабии.

Неубедительны попытки оправдать вступление Румынии в войну против России «обидой» румын на Россию за вынужденную «уступку» Бессарабии и Северной Буковины, предпринятые авторами «Истории Бессарабии»[26]. «Меня нельзя назвать агрессором, – цитируют они высказывание И.Антонеску, – поскольку начиная с июня 1940 г., когда агрессором была Россия, Румыния находилась в состоянии войны с Советским Союзом». Принятие советского «ультиматума» авторы одобряют как обманный, но оправданный политический маневр. При этом, то обстоятельство, что столь же вынужденные уступки Северной Трансильвании, переданной Венгрии, и Южной Добруджи, возвращенной Болгарии, не привели Румынию к войне с этими государствами, оставлено без рассмотрения. Захватнические цели Румынии, пославшей свою армию воевать восточнее Днестра, террористический и грабительский характер оккупационной политики, даже геноцид евреев и цыган, в книге обойден молчанием.

Не пытаясь обосновать свое мнение ссылками на документы, утверждает, что «отвоевание» Бессарабии и Северной Буковины были «несомненно популярны, одобрены большинством румын» и автор «Этнополитической истории Бессарабии» Ю.Фрунташу[27]. Куда более важных для оценки этих событий современным читателем вопросов о том, были ли эти завоевания одобрены населением оккупированных областей, насколько они оправданны с точки зрения международного права, он не затрагивает. Стремясь реабилитировать диктатора, а заодно и поставить знак равенства между агрессором и жертвой агрессии, Ю.Фрунташу цитирует другого автора, утверждавшего, что «диктатура Антонеску не знала таких извращенных форм репрессий как в Советском Союзе или в Третьем Рейхе». Единственный укор автора в адрес Антонеску заключается в констатации: потери румын на восточном фронте достигли 624 740 убитых, раненых и пропавших без вести.

Красноречивы и приведенные в книге факты, характеризующие политическую нравственность правящих кругов Румынии. По требованию Союзной контрольной комиссии с 23 августа 1944 по 30 сентября 1946 г. в СССР были репатриированы из Румынии 38 352 уроженца Бессарабии, 8 198 уроженцев Северной Буковины и 9900 «румын»- уроженцев «Транснистрии». Румынское правительство народной демократии передало беженцев 1944 г., включая пособников оккупантов, в руки НКВД. Признан автором и чрезвычайно важный факт, характеризующий государственную ориентацию молдавского народа. В отличие от румын, отмечает он, советские власти смогли призвать в армию «многих бессарабских, буковинских и заднестровских румын». Если учесть, что в 1944-1945 гг. Красную Армию пополнили 256 тыс. призывников из Молдавии, выражение «многих» представляется излишне умеренным. В целом поведение молдаван в годы войны не дало автору-унионисту поводов для этнополитических спекуляций.

Попытки обосновать «справедливость» вторжения румынской армии в пределы СССР характерны и для авторов учебников «истории румын». «Москва, – заявляет Б.Визер, – предпринимает энергичные действия по оккупации Бессарабии и Северной Буковины»; «в 1940 г. все территориальные потери составили примерно 1/3 территории Румынии»; в июле 1941 г. «румынские и германские войска освободили Бессарабию, север Буковины и район Герца»[28]. Необходимостью отвоевания уступленных «румынских» провинций объясняет соучастие Румынии в гитлеровской агрессии и Г.Паладе: «…главной целью вступления Румынии в войну, – утверждает он, – было освобождение оккупированных Советским Союзом территорий летом 1940 г.»[29]. Как «советскую агрессию» и «захват СССР Бессарабии в июне 1940 г.» определяет события лета 1940 г. Н.Енчу[30]. Забывая о 22-летнем существовании Бессарабии в условиях чрезвычайного положения и о том, что в 1938 г. в Румынии была установлена королевская диктатура, пускают в ход тезис о «советском тоталитаризме» И.Ожог и И.Шаров. «Советская оккупация Бессарабии и Северной Буковины, – скорбят они, – привела в конечном счете к драматическому акту – расчленению этих территорий. […] румынскому населению Бессарабии насильственно навязывалась незаконная государственная структура, призванная обеспечить доминирование тоталитарного большевистского режима». Далее авторы вносят «вклад» в провоцирование территориальных притязаний к Украине: «Северная Буковина и юг Пруто-Днестровского междуречья не получили даже этого, будучи включены в состав иных национально-государственных структур. На этих землях начался процесс денационализации, последствия которого будут ощущаться многие десятилетия»[31].

Особые усилия прилагают авторы-унионисты в целях популяризации термина «оккупированные территории», применяемого к Бессарабии, Северной Буковине и даже Буго-Днестровского междуречью, именуемого ими оккупационным термином 1941-1944 гг. «Транснистрия» («Заднестровье»). Если Бессарабский вопрос, (унионисты полагают, что он создан не в 1918 г. вторжением румынских войск в Бессарабию, а воссоединением Бессарабии с Россией накануне Великой Отечественной войны) следует признать решенным, то формула «оккупированные территории» призвана, видимо, дать новый импульс румынским притязаниям на территории Молдавии и юго-западных областей Украины[32]. Подтверждением тому является выпуск сборника «Из истории Транснистрии», в котором подчеркивается, что образование Молдавской ССР в 1940 г. явилось следствием «диктата сталинского руководства Киева и Москвы», а «целью территориальной ампутации был переход стратегической зоны устья Дуная к Украине и лишение выхода МССР к Черному морю»[33].

Фальсификаторский тезис об ответственности СССР за начало Второй мировой войны, которую он, якобы, спровоцировал «своей агрессивной политикой (как внутри, так и вовне)» повторяет и Павел Морару[34], автор книг по истории румынских спецслужб. Однако он вводит в научный оборот комплекс материалов румынской военной контрразведки ССИ. Наряду с сигуранцей (румынская политическая полиция) и жандармерией, а также полевым гестапо 6-й немецкой армии, эти службы вели борьбу против патриотического подполья и партизан Молдавии. Научный интерес представляют приведенные в книге сведения о румынском оккупационном режиме в Бессарабии, «Заднестровье» и Северной Буковине и о морально-политическом состоянии их населения. Со вступлением немецких и румынских войск, признает автор, на советской территории «воцарились голод, нищета и бесчеловечная система эксплуатации». Несмотря на сочувствие автора карателям, картину оккупационного террора – организация облав в городах и селах, прочесывания лесов (Пересечинский, Ральский, Каприянский, Лапушнянский, Ганчештский и другие), заброска провокаторов, аресты, допросы, пытки, расстрелы, – дает приведенная в книге документация контрразведывательного Центра «Н». Фабрикация «успехов» была поставлена на поток. И немецкие, и румынские жандармы докладывали о задержании сотен «партизан», но редко – также о захвате оружия. Выдавая их за «партизан» каратели расстреливали уклоняющуюся от призыва в румынскую армию молодежь. А число настоящих партизан росло, их нападения и диверсии учащались – и так до 23 августа 1944 года, когда режим Антонеску был свергнут. Сообщает П.Морару и о фактической выдаче режимом Антонеску – еще до установления в Румынии народной демократии, – пособников оккупационной администрации советским властям. Из «Транснистрии» эвакуация местных служащих в Румынию была запрещена.

Наиболее одиозна попытка «обосновать» ключевой тезис «Вызволенной Бессарабии» – о том, что жители Бессарабии и Северной Буковины, – особенно евреи, – были режимом Антонеску покараны справедливо, в наказание за их «антирумынское» поведение в июне 1940 г., предпринятая румынским писателем-«диссидентом» Паулом Гомой, уроженцем Бессарабии, живущим во Франции. По его мнению, массовый террор был обрушен диктатором «не на этнос (хотя демографическая статистика подтверждает это сомнение) а на категорию румынских граждан Бессарабии, Северной Буковины и [района] Герца: на коллаборационистов. После 22 июня 1941 года тысячи не-евреев: русских, украинцев, цыган, болгар, гагаузов, румын были подвергнуты избиениям, линчеванию, повешены, зарезаны, утоплены, сожжены, – были убиты в порядке возмездия за их грязные, преступные деяния в тот лютый год большевистской оккупации». Издание в Кишиневе его книги «Красная неделя 28 июня — 3 июля 1940 года или Бессарабия и евреи»[35] стало скандальным событием общественной, но не научной жизни. Никто из ученых не поддержал брутальных положений П.Гомы. Это не помешало автору развернуть брошюру в книгу и издать ее.

Несостоятельны и усилия авторов-унионистов доказать существование в Молдавии после изгнания оккупантов некоего «антисоветского сопротивления». Борцами сопротивления они представляют скрывающихся дезертиров и лиц, уклонившихся от призыва в Красную армию[36] либо скрывающихся от наказания пособников оккупантов и уголовных преступников[37]. Однако материалы этих книг не дают оснований утверждать, что преступные группы, ликвидированные МГБ МССР в послевоенные годы, располагали политическими программами и фиксированным членством.

Анализ публикаций авторов-унионистов наводит на предположение о том, что научная несостоятельность концепции курса «история румын», в том числе в ее части, касающейся трактовки участия Румынии во Второй мировой войне, очевидна для большинства из них. Предпринимаемые ими попытки обоснования постулатов исторической концепции румынизма рассчитаны на восприятие не научной общественностью, а зарубежными грантодателями и спонсорами их работ.

Однако несмотря на отсутствие государственного финансирования научных исследований и издательской деятельности, в Молдавии выходят и работы, посвященные участию Молдавии в Великой Отечественной войне, написанные с позиций концептуального суверенитета. Книги историков-традиционалистов издаются на спонсорские средства. Первым по времени изданием такого рода стала наша монография «Цена войны», выпущенная в Кишиневе в 1994 г[38]. Результатом данного в книге анализа политики румынских оккупационных властей в сфере продовольственного снабжения, медицинского обслуживания и санитарной безопасности населения Молдавии, а также смертности вследствие геноцида, жестокого обращения с населением, потерь убитыми в ходе боевых действий явился вывод о том, что совокупные демографические потери республики составили не менее 650 тыс. чел., и главным фактором гибели людей являлось разрушение среды обитания, инфекционные и социальные заболевания.

Краткий очерк участия населения Молдавии в Великой Отечественной войне дан нами в первом синтезе молдавской истории, вышедшем в свет после провозглашения независимости Республики Молдова, – в коллективном труде «История Республики Молдова с древнейших времен до наших дней»[39]. В нем приведены основные данные, характеризующие вклад населения Молдавии в завоевание Победы: участие уроженцев республики в боевых действиях в составе Красной Армии, в подпольно-патриотической и партизанской борьбе, срыв экономических и мобилизационных мероприятий румынских оккупантов. Учитывая проблематику полемики, развернутой к этому времени унионистами по вопросам истории Второй мировой войны, упущением авторов был отказ от рассмотрения таких вопросов как суть Пакта Молотова-Риббентропа. Возможно, большее внимание следовало уделить событиям, предшествующим Великой Отечественной войне, либо связанным с ней послевоенным процессам, фашистскому геноциду. Тем не менее, книга выдержала два издания и остается «неофициальным», но популярным у студентов и учителей учебником истории. В трудах «История ПМР»[40] и «Феномен Приднестровья»[41] дан написанный в том же ключе очерк событий Великой Отечественной войны на левобережье Днестра.

Ценным пополнением дискурса, посвященного истории Молдавии периода Великой Отечественной войны, особенно темы геноцида, стал выход в свет в 2003 г. книги воспоминаний одного из виднейших филологов Молдавии члена-корреспондента республиканской Академии наук Рубина Удлера «Годы бедствий»[42]. Автор успешно использует историческую литературу и документацию, раскрывающую политику румынского правительства 1940-1944 гг., направленную на «окончательное решение» еврейского «вопроса» на территориях, оккупированных румынскими войсками, и повествует об этой политике в корректной научной форме. Но особый интерес читателя вызывает свидетельство уроженца Румынии, эмигрировавшего в 1940 г. в Бессарабию, а в годы румыно-германской оккупации выжившего в одном из гетто «Транснистрии». Судьба Р.Удлера, его родных и близких, просто знакомых, дает наглядное представление о том, как воспринимали румынскую оккупацию и Холокост его жертвы. Корректно в научном и нравственном плане поступил автор, включив в свое повествование свидетельства также об уничтожении цыган.

Наиболее полный очерк истории уничтожения евреев Бессарабии, Северной Буковины и Буго-Днестровского междуречья в 1941-1944 гг. дан в труде С.М. Назарии «Холокост»[43]. Достоинством этой книги является обилие фактического материала, вводимого в научный оборот впервые. Благодаря использованию свидетельств выживших узников гетто и очевидцев массовых расстрелов повествование весьма наглядно. Новаторский характер этой монографии заключается также в том, что в ней впервые предпринят анализ идеологических предпосылок румынского Холокоста. Это преступление, удалось показать автору, было подготовлено всем ходом развития румынского общества начиная со второй половины XIX в. до вступления Румынии во Вторую мировую войну. Обоснованно включены в книгу также данные об участии местных пособников оккупантов в преследовании евреев. Таковыми, следует из приведенных в книге фактов, являлись исключительно уголовные и деклассированные элементы, выступавшие, – в отличие от фашистских элементов Румынии, – без каких-либо политических программ. В Молдавии, в отличие от Западной Украины и республик Прибалтики, на почве преследования евреев не сложилось ни одного военного формирования изменников. Вопросы оккупационной политики Румынии на территории СССР затронуты также в курсе лекций С.М. Назарии «История международных отношений и внешней политики великих держав в новейшее время»[44], изданном в 2007 г. Автором дан достоверный и эмоциональный очерк уничтожения румынскими войсками и администрацией евреев Одессы, свидетельствующий о том, что эта акция геноцида была предпринята правительством И.Антонеску по собственной инициативе, без вмешательства германских союзников; справедливо отмечена такая черта карательных мероприятий румынских оккупантов, как использование системы заложничества.

Война, отмечают и показывают другие молдавские историки-традиционалисты, была Отечественной и для молдавского народа. После изгнания фашистских оккупантов, отмечает участница войны профессор Л.Е. Репида[45], восстановление народного хозяйства Молдавии было осуществлено при материальной и финансовой помощи правительства СССР; весьма ценной явилась также оказанная Российской Федерацией помощь специалистами – инженерами и квалифицированными рабочими. Свою поддержку такому решению своего национально-государственного вопроса как создание Молдавской республики в составе СССР молдаване, отмечает ученая в другом труде[46], наглядно продемонстрировали в годы Великой Отечественной войны. Они сражались в рядах Красной Армии, а в период немецко-румынской оккупации 1941-1944 годов сорвали экономические и мобилизационные мероприятия захватчиков.

Бескомпромиссное осуждение геноцида евреев Молдавии и Украины обоснованно дополнено жестким анализом политики, проводимой румынскими оккупантами в отношении молдаван, в трудах В.Н. Стати[47]. Она, показано историком, была жестокой и двуличной политикой террора, эксплуатации и грабежа; показав свое истинное отношение к молдавскому народу, перед бегством оккупанты попытались уничтожить саму материальную базу его существования. Они разграбили его промышленность, сельское хозяйство, разрушили города и транспорт. По связанному с возрождением культа «правителя» вопросу о том, был ли режим Антонеску фашистским, историк отмечает: «установление военно-фашистской диктатуры, экстремистский национализм (нетерпимость к другим нациям, звериный антисемитизм, уничтожение других народов), запрещение демократических движений, разжигание захватнических войн, цинизм и лицемерие и др., – полно характеризуют военно-политический режим в Румынии, ее идеологию и политику, решения и конкретные действия с сентября 1940 по 23.08.1944». Корректный в научном плане очерк функционирования железной дороги Молдавии в годы войны дан В.Н. Поливцевым[48]. Как Великую Отечественную войну, от исхода которой зависело само национальное бытие молдавского народа, трактуют войну 1941-1945 гг. и ветераны, выпустившие сборник воспоминаний «Время выбрало нас…»[49].

«Архивная революция» 90-х гг., состоявшаяся в России, затронула и Молдавию. Процесс пополнения источниковой базы изучения самых трагичных страниц ее истории ХХ века идет достаточно успешно. Материалы сборника документов «Голод в Молдове»[50], выпущенного в свет с целью обоснования тезиса о вине сталинского режима за организацию голода 1946-1947 гг., на деле показали, что это бедствие явилось следствием как природных катаклизмов, так и разорения экономики республики в годы войны, точнее, в период немецко-румынской оккупации ее территории. Выход в свет составленного и обстоятельно прокомментированного В.И. Пасатом сборника документов «Трудные страницы истории Молдовы»[51] и основанная на этой документации монография «Суровая правда истории»[52] положили конец использованию «научных» аргументов в спорах по поводу причин, масштабов и характера депортаций населения с территории Молдавской ССР накануне Великой Отечественной войны и после ее окончания. И, наконец, положен конец попыткам табуирования темы уничтожения правительством И.Антонеску евреев и цыган Молдавии. В 2005 г. в Румынии изданы сборник документов[53] и Заключительный доклад[54], подготовленные Международной комиссией по изучению Холокоста в Румынии, содержащие многочисленные, до сих пор не опубликованные документальные свидетельства об организации и осуществлении румынскими оккупантами геноцида в Молдавии и на Украине. Богатейшие данные о Холокосте в Молдавии содержит изданная в Москве энциклопедия «Холокост на территории СССР»[55]. Статьи, посвященные истории уничтожения евреев Молдавии, написаны виднейшим специалистом по этой проблематике профессором И.Э. Левитом. Выход в свет указанных сборников документов открывает новые возможности изучения истории Молдавии периода Великой Отечественной войны.

Замена курсов «История СССР» и «История Молдавии» преподаванием курса «история румын» привела к результату, вряд ли желаемому политиками-унионистами: к этнизации массового исторического сознания населения. В республике обострился интерес к истории Молдавии. Пережив период огульного очернения своего прошлого под предлогом критики «царизма», «тоталитаризма» и «застоя», а затем его маргинализации, обесценивания и забвения, граждане Республики Молдова все более ценят его версию, альтернативную преподаваемой в учебных заведениях, разрабатываемую учеными-традиционалистами. Советский период традиционалисты трактуют как не лишенный проблем, но достойный период истории Молдавии, а 60-е–80-е годы ХХ века – как самый продуктивный период всей молдавской истории. Более того, молдаване хотят знать историю молдаван, русские и украинцы – свою историю[56], гагаузы, болгары, евреи – истории своих сообществ. В очерке судеб молдавского народа в годы Великой Отечественной войны, данном нами в монографии «Молдавская самобытность»[57], рассмотрены отношение румынских властей к молдавской национальной идентичности, участие молдаван в массовом саботаже мероприятий оккупационных властей, в подпольно-патриотической и вооруженной партизанской борьбе, а также такое направление молдавского национального сопротивления как бессарабский регионализм. Специальные статьи посвящены нами участию в Великой Отечественной войне болгар[58] и гагаузов[59], а также русских старообрядцев[60] Молдавии.

Различные политические силы активно используют ресурсы исторической науки в целях воспитания нового поколения в антироссийском духе и геополитической переориентации всего населения Молдавии. События Второй мировой войны, участие в ней населения Советской Молдавии остаются одной из знаковых и наиболее острых тем научных споров. В научном плане превосходство историков, оценивающих процессы того времени с позиций интересов СССР, молдавского народа, других национальных сообществ Молдавии, не вызывает сомнений. Но авторы-унионисты, для которых приоритетными являются национально-государственные интересы Румынии, причем в их истолковании, определяемом праворадикальными реваншистскими силами страны, располагают финансовой и иной поддержкой из-за рубежа и компрадорских политических формирований, контролирующих государственную администрацию Республики Молдова. Поскольку адепты исторической концепции румынизма сами сознают ее ущербность и ложные трактовки прошлого утверждают сознательно, дискуссии с ними не могут привести к выработке неких общих подходов. Идеологические компромиссы в оценке событий Великой Отечественной войны могут быть достигнуты только в ущерб научной истине, и как таковые неприемлемы.