«Украинство» - это не национализм, а убийство собственной идентичности

Начнем с самого отвратительного. Униат, создатель «ПЦУ», агент СБУ и ЦРУ  архимандрит Кирилл (Говорун) до сих пор не запрещен в служении в Русской Православной Церкви. Совместно с СБУ он организовал письмо ряда западноукраинских клириков УПЦ к «Предстоятелям Древних Церквей» с требованием судить Патриарха Кирилла за проповедь русского мира. Согласно церковным канонам, этих попов нужно лишать сана, а Говоруна предать анафеме, как Денисенко, но кто – то в Москве его «крышует».

Теперь по сути. Если судить Патриарха Кирилла за Русский мир, то судить нужно весь Собор Русских Святых, в том числе малороссийских, которые Русский мир создавали и ввели этот термин: «»Русскому миру» без малого тысяча лет. По крайней мере, в XI веке в Киеве о нем говорят как о реальности, а не как о какой-то идее или концепции. Об этом свидетельствует памятник нашей древней словесности второй половины XI века, который называют «Слово на обновление Десятинной Церкви»… В соборе находились привезенные Владимиром из Херсонеса мощи святого Климента, папы римского… За два с половиной столетия своего существования храм несколько раз подвергался частичным разрушениям и после капитальных ремонтов в нем возобновляли службы. На торжествах обновления и была произнесена клириком Десятинного храма упомянутая речь. В ней похвала святому Клименту, киевскому князю (очевидно, Изяславу Ярославичу), и, конечно же, Киеву: «Так сотворил Христос Бог наш, чтобы это церковное солнце – угодник Его, а наш заступник святой священномученик Климент – из Рима пришел в Херсон, а из Херсона – в нашу Русскую страну для спасения нас, верных… Посему и мы славим, и хвалим, и кланяемся в Троице славимому Богу, благодаря верного раба Его, который умножил талант своего господина не только в Риме, но и в Херсоне, и во всем русском мире»…»

Выдающийся историк Церкви, культуролог и филолог Е.Е. Голубинский пришёл к выводу, что «Слово на обновление Десятинной Церкви» – памятник XII века, и автор его – святитель Кирилл Туровский. Так что «ввели понятие русского мира» не «иерархи РПЦ» (которой ещё не существовало), а иерарх Константинопольской церкви, которая и утвердила на кафедре Туровского княжества преосвященного Кирилла. Да и не «ввёл» он понятие русского мира, а, исходя из контекста «Слова…», использовал, как давно устоявшееся.

И за Русский мир стоял весь сонм русских святых от крещения Руси до святых новомучеников и исповедников двадцатого века.  Приведем свидетельство о Херсонском, Скадовском (город под Херсоном) священномученике протоиерее Иоанне.

В 1926-м году на допросе в НКВД, поддерживавшем тогда ленинскую украинизацию, на вопрос «Как вы относитесь к дореволюционной России» он ответил следующее:

«Я люблю Россию в том виде, в каком она существовала до революции, с ее мощью, величием, с ее необъятностью, с ее завоеваниями. Происшедшее после революции дробление России и, в частности, выделение Украины, Белоруссии и т.д. я рассматриваю как явление политического упадка, тем более печального, что для этого дробления нет никаких оснований. Украинцы и русские всегда составляли единое целое. Украинцы и русские — один народ, одна нация, и выделять Украину в какой бы то ни было форме из общего целого нет никаких оснований».

Одновременно готовится уничтожение исторического облика Полтавы, связанного с великой Полтавской победой, спас шей малороссов от польской и шведской оккупации.  После освобождения Русской Армией Полтаву нужно будет освободить. Итак, и в Полтаве украинские нацисты и сепаратисты уничтожают собственную историю. Обосную. Дело в том,что Мазепа и Орлик не только не боролись за «самостийную Украину», ибо никаких украины как этнонима и украинства не было тогда от слова вообще, они предавали православного русского царя в обмен на предоставление им во владение нынешних Витебского и Полоцкого краев в составе лояльной Швеции Речи Посполитой. “Целью Мазепы в этих переговорах (С Карлом Двенадцатым и Станиславом Лещинским) было продать Украину Польше в обмен на вновь создаваемое княжество в Белоруссии, где бы Мазепа был полновла-стным князем, признавающим формальную зависимость от польского короля. Вот как Густав Адлерфельд, камергер Карла и участник Северной войны, непосредственно вовлеченный в те события, описывает соглашение между Мазепой и Станиславом Лещинским: “Вся Украина, включая кня-жества Северское, Киевское, Черниговское и Смоленское, должна вер-нуться под владычество Польши и оставаться под ее короной, за что Мазепа награждается титулом князя и получает Витебское и Полоцкое воеводства с теми же правами, которые имеет герцог Курляндский в свое земле” (Костомаров Н. И. “Мазепа”, М. “Республика, 1992, стр.229). “Но предательская натура Мазепы проявилась и после его бегства в швед-ский лагерь, Камергер шведского короля Густав Адлерфельд, вероятно, го-раздо бы менее сочувствовал Мазепе в своих записках, если бы знал о тай-ных переговорах между старым гетманом и Петром Великим, проводивших-ся за спиной Карла. На пути к шведам два украинских города захлопнули свои ворота перед старым гетманом, и Мазепа более не пытался искать под-держки украинского народа. Соединившись со шведами, Мазепа увидел, что шведские силы гораздо слабее, чем он думал, а после падения своей крепости Батурина окончательно понял, что он здорово просчитался. Это же поняли и те немногие, что последовали за гетманом. Один за другим они бежали от шведов и возвращались к Царю Петру, пообещавшему амнистию всем вер-нувшимся до определенного срока. Среди вернувшихся был и миргородский полковник Даниил Апостол. Апостол привез с собой тайное устное сообщение от Мазепы: гетман раскаивается и просит прощения и позволения вер-нуться. За это гетман предлагает силами своих сердюков, находившихся в шведском лагере, выкрасть короля Карла и доставить его Петру. Таким образом, тяжелая война будет закончена одним ударом. Петр с энтузиазмом пр-нял план Мазепы, но переговоры несколько затянулись. Предусмотрительный Мазепа, борясь за свою жизнь, требовал от Петра гарантий своей безопасности, подтвержденных некоторыми европейскими дворами. В конце концов эти гарантии были даны. И вот Данила Апостол пишет письмо Ивану Мазепе о том, что переговоры между ним и канцлером Головкиным (пред-ставлявшим Императора Петра) успешно завершились. Копия этого письма опубликована Н. Костомаровым (“Мазепа и мазепинцы”, СПб, 1905, стр. 654). Однако тот факт, что переговоры затянулись, насторожил гетмана и заставил искать его другого выхода из скверного положения, в которое он себя поставил. Не прекращая переговоров с Царем Петром через Данилу Апостола, он пишет письмо Станиславу Лещинскому, настоятельно побуждая его двинуть свои войска на гетманскую Украину -Мазепа называет Украину “отчиной” Лещинского (т.е. наследственным имением польского короля) и за-канчивает свое письмо словами “верный подданный и слуга наинизший Ян Мазепа, гетман”. Это еще раз доказывает, что Мазепа отнюдь не был гетманом независимой Украины, иначе бы он не называл себя подданным польского короля” (Э. Панарин, “Историческая действительность и национали-стическая мифология” (“Терезин и Талергоф”, М, 2001, стр.16).

Как известно, русские драгуны перехватили письмо Мазепы и, конечно, переговоры были прекращены. Все это свидетельствует только о том, что никакой идеи “незалежной Украины” тогда не существовало, речь шла о ее либо русской, либо польской идентификации и ориентации.

Теперь о волне сносов памятников Пушкину в Галиции и на Подкарпатской Руси. В конце 19-го века памятников Пушкину на Галицкой Руси было больше, чем в Москве и Санкт – Петербурге. Первый из них был открыт в 1882 м году в галицком селе Заболотовцы. От какой же черты следует отсчитывать «успехи» самостийничества? Тут надо сказать, что существует тема, о которой наши оппоненты знают, но предпочитают умалчивать. Широкая же публика о ней вообще не осведомлена. Речь идет, с одной стороны, о русском национальном возрождении Галицкой и Карпатской Руси в ХIХ-ХХ веках, а с другой — об австро-венгерском геноциде русских (политических процессах над «русофилами», концлагерях и массовых казнях, унесших более 60 тыс. жизней) и о роли «украино-австрийской партии» в вышеназванном черном деле.

О масштабах русского национального возрождения в Галиции красноречиво свидетельствует собравшая более 100 тыс. подписей русских галичан петиция в Венский парламент: «Высокая палата! Галицко-русский народ по своему историческому прошлому, культуре и языку стоит в тесной связи с заселяющим смежные с Галицкой землей малоросским племенем в России, которое вместе с великорусским и белорусским составляет цельную этнографическую группу, то есть русский народ. Язык этого народа, выработанный тысячелетним трудом всех трех русских племен и занимающий в настоящее время одно из первых мест среди мировых языков, Галицкая Русь считала и считает своим и за ним лишь признает право быть языком ее литературы, науки и вообще культуры. Доказательством этого является тот факт, что за права этого языка у нас в Галиции боролись такие выдающиеся деятели, как епископы Яхимович и Иосиф Сембратович, ученые и писатели Денис Зубрицкий, Иоанн Наумович, Устианович, Дедицкий, Головацкий, Площанский, Добрянский, Петрушевич, Гушалевич, из младших же-Залозецкий, Свистун, Хиляк, Мончаловский, Иван Левицкий, Дудыкевич, братья Марковы, Вергун, Яворский, Святитский, Глебовицкий, Глушкевич, Полянский и многие другие. Общерусский литературный язык у нас в Галиции в повсеместном употреблении. Галицко-русские общественные учреждения и студенческие общества ведут прения, протоколы, переписку на русском литературном языке. На этом же языке у нас сыздавна издавались и теперь издаются ежедневные повременные издания, как: «Слово», «Пролом», «Червонная Русь», «Галичанин», «Беседа», «Страхопуд», «Издания Галицко-русской матицы», «Русская библиотека», «Живое слово», «Живая мысль», «Славянский век», «Издания общества имени Михаила Качковского», расходящиеся в тысячах экземпляров». Далее в петиции приводились требования свободы изучения и преподавания русского языка, истории и права на русских землях, входивших в состав Австро-Венгрии (Ф.Аристов. Карпато-русские писатели. Т. 1. — Москва, 1916).

Столь же динамично стал развиваться процесс возвращения униатов в православие (на крупные церковные праздники до 400 крестных ходов прорывалось через австрийскую границу в Почаевскую лавру).

В ответ на рост русского возрождения в подвластных ей областях Австро-Венгрия развязала геноцид.

Сначала было проведено несколько показательных процессов над священниками и мирянами, переходившими в православие и говорившими по-русски. Это так называемые «Процесс Ольги Грабарь» (1882), первый и второй Мармарош-Сигетские процессы (1912-1914) над закарпатскими крестьянами, целыми селами переходившими в лоно Православной Церкви (более 90 человек осуждены, тысячи же крестьян несколько лет жили на осадном положении), процесс Максима Сандовича и Семена Бендасюка (1914), процесс доктора богословия Ф. Богатырца и «Дело братьев Геровских» на Буковине (1912-1914).

Затем, когда разразилась первая мировая война, начался массовый антирусский террор. Была создана сеть концлагерей. (Самый известный из них — Талергоф, близ г. Грац в Австрии.) В первое время было уничтожено более 60 тыс. человек, более 100 тыс. бежали в Россию, еще около 80 тыс. было уничтожено после первого отступления русской армии, в том числе уничтожено около 300 униатских священников, заподозренных в симпатиях к православию и России. Эти сведения приводит польский депутат Венского парламента А.Дашинский. (Все русские депутаты этого парламента были расстреляны.) («Временник», Львов, 1938 г.)

Вот что писал об этих событиях галицко-русский историк В. Ваврик: «Австро-мадьярский террор сразу на всех участках охватил прикарпатскую Русь… Наши братья, вырекшиеся от Руси, стали не только прислужниками Габсбургской монархии, но и подлейшими доносчиками и даже палачами родного народа… они исполняли самые подлые, постыдные поручения немецких наездников. Достаточно взять в руки украинскую газету «Дiло», издававшуюся для интеллигенции, чтобы убедиться в этом окончательно. Сокальский уезд был поленом в глазах «украинских патриотов», поэтому доносы с их стороны сыпались на русских людей, как град из черной тучи… Педагог Стенятинский выдавал видных, деятельных крестьян в околице… В селе Маковисках на своих прихожан доносил священник-униат Крайчик. В селе Сосница «мужи доверия» украинцы Михаил Слюсарь, войт Михаил Кушнир и другие донесли на своих односельчан, на основании их доноса крестьян повесили… Двоих — Николая Смигоровского и Андрея Гардого мадьяры-уланы привязали к своим седлам и волокли четыре километра до села Задубровы и обратно, потом повесили на вербах. В Станиславской тюрьме на Дуброве расстрелы шли с утра до вечера…Талергоф… В дневниках и записках талергофских невольников имеем точное описание этого австрийского пекла. Первую партию русских галичан пригнали в Талергоф 4 сентября 1914-года. До зимы 1916-го в Талергофе не было бараков. Сбившийся в кучу народ лежал на сырой земле под открытым небом, выставленный на холод, мрак, дождь и мороз… Священник Иоанн Мащак под датой 11 декабря 1914 года отметил, что 11 человек загрызены вшами. По всей талергофской площади повбивали столбы, на которых довольно часто висели и без того люто потрепанные мученики, происходила «анбинден» — славная немецкая процедура подвешивания за одну ногу. Изъятий не было даже для женщин и священников… Но все-таки пакости немцев не сравнятся с издевательствами своих же. Немец не мог так глубоко влезть своими железными сапогами в душу славянина-русина, как этот же русин, назвавший себя украинцем, вроде официала полиции г. Перемышля Тимчука, доносчика и палача, который выражался о родном народе как о скотине. Он был правой рукой палача Пиллера, которому давал справки об арестантах. Тимчука, однако, перещеголял другой украинец — униатский попович Чировский, обер-лейтенант австрийского запаса… Все невольники Талергофа характеризуют его как профессионального мучителя и палача». (В.Ваврик. Терезин и Талергоф. — Филадельфия, 1966 г.) А вот свидетельство еще одного узника Талергофа, М.А. Марко: «Жутко и больно вспоминать о том тяжком периоде близкой еще истории нашего народа, когда родной брат, вышедший из одних бытовых и этнографических условий, без содрогания души становился не только на стороне физических мучителей части своего народа, но даже больше — требовал этих мучений, настаивал на них… Прикарпатские «украинцы» были одними из главных виновников нашей народной мартирологии во время войны» (Галицкая Голгофа. — США, Изд. П.Гардый, 1964).

А Мукачево, где снесли в школе мемориальную доску Пушкину, в 14-м веке было столицей венгерско–русского княжества, во главе которого стоял Федор Кориатович Гедиминович. На Подкарпаской Руси был настоящий «культ» Пушкина, а в 1918-1939-м годах международно признанное 52-мя странами русское государство Республика Подкарпатская Русь, уничтоженное Гитлером и подчиненными ему галицийскими униатскими боевиками:

«Наша Угорская Русь никогда ни на минуту не колебалась заявить свое сочувствие к литературному соединению с прочей Русью. У нас: никогда и вопроса не было по части образования какого-нибудь отдельного литературного языка».

Газета «Свет». Ужгород, 1868.

В заключение приведу диагноз, поставленный «самостийничеству» одним из серьезных исследователей этого феномена русским историком Н.Ульяновым: «Когда-то считалось само собой разумеющимся, что национальная сущность народа лучше всего выражается той партией, что стоит во главе националистического движения. Ныне украинское самостийничество дает образец величайшей ненависти ко всем наиболее чтимым и наиболее древним традициям и культурным ценностям малороссийского народа: оно подвергло гонению церковно-славянский язык, утвердившийся на Руси со времен принятия христианства и еще более жестокое гонение воздвигнуто на общерусский литературный язык, лежавший в течение тысячи лет в основе письменности всех частей Киевского государства, меняют культурно-историческую терминологию, традиционные оценки героев и событий прошлого. Все это означает не понимание и утверждение, а искоренение национальной души…Именно национальной базы не хватало украинскому самостийничеству во все времена. Оно всегда выглядело движением ненародным, ненациональным, вследствие чего страдало комплексом неполноценности и до сих пор не может выйти из стадии самоутверждения. Если для грузин, армян, узбеков этой проблемы не существует (по причине ярко выраженного национального духовного и физического облика), то для украинских самостийников главной заботой все еще остается доказать отличие украинца от русского. Сепаратистская мысль до сих пор работает над созданием антропологических, этнографических и лингвистических теорий, долженствующих лишить русских и украинцев какой бы то ни было степени родства между собой. Сначала их объявили «двумя русскими народностями» (Костомаров), потом двумя разными славянскими народами, а позже возникли теории, по которым славянское происхождение оставлено только за украинцами… И это обилие теорий, и лихорадочное культурное обособление от России, и выработка нового литературного языка не могут не бросаться в глаза и не зарождать подозрения в искусственности национальной доктрины» (Происхождение украинского сепаратизма. — М., 1996).