Народам государств, избравших путь евразийской интеграции, присущ целый ряд свойств менталитета, которые не только отличают их представителей от носителей западных цивилизационных ценностей, но и в ходе исторического развития способствовали формированию в рассматриваемом пространстве уникальных политических систем, учитывающих эти свойства. Наиболее важными среди них представляются такие,как примат общественного интереса над личным, общинного способа жизни над частным, индивидуальным, а также исторически сложившийся комплиментарный тип взаимодействия народов, исповедующих традиционные мировые религии, прежде всего православное христианство и суннитский ислам ханафитского и шафиитского толков, обусловленный психологической совместимостью менталитетов взаимодействующих в этом пространстве социумов.

Процесс распространения исламской религиозно-философской и политической систем, в результате которого народы, принявшие ислам, стали частью «исламского суперэтноса» Евразии, протекал в длительный исторический период с VII по XV век. В настоящее время эти народы являются объектом зачастую достаточно агрессивной пропаганды как со стороны внешних (в том числе экстремистских), так и внутренних сил различной политической направленности. Как правило, целью этой пропаганды

является осуществление принципа «разделяй и властвуй». В этой связи хотелось бы подробнее рассмотреть некоторые цивилизационно-культурные особенности, обусловливающие комплиментарность ислама для процесса евразийской интеграции.

Особенностью евразийского интеграционного пространства является принадлежность этого региона к северной периферии мира ислама (исламской цивилизации). Известный российский востоковед Г.В.Милославский, назвавший территории этой периферии «Мусульманским Севером», включал в них государства Причерноморья, Балканского полуострова, Прикаспийские государства, российские Поволжье и Сибирь, некоторые районы Финляндии и Польши, страны Центральной Азии и северные районы Афганистана, Северо-Западный Китай и сопредельные

районы Монголии с мусульманским населением.

Принципиально важными особенностями ислама на этом пространстве с потенциалом положительного влияния на процесс евразийской интеграции, являются:

— автохтонность мусульманского населения (в отличие от исламских общин в государствах Запада, члены которых являются, в своем большинстве, мигрантами из Азии и Африки);

-распространение ислама на вышеупомянутых территориях происходило в основном мирным путем и не столько с юга, сколько с севера;

— в отличие от Ближнего Востока и Северной Африки, где параллельно с исламизацией происходила и арабизация, на Мусульманском Севере этого не произошло, этнический состав населения в целом почти не изменился даже в районах, завоеванных арабами. Не изменились и языки общения;

— главную роль в распространения исламского учения в указанных регионах играли местные «периферийные» философско-культурные центры — Дербент, Волжская Булгария, а также среднеазиатские города Хорасана и Мавераннахра, а не арабские города «центра» исламской цивилизации;

— в процессе взаимодействия мусульманских народов этих районов с представителями других цивилизаций не происходило утраты чьей-либо цивилизационной целостности, а осуществлялся, как этот процесс принято характеризовать в настоящее время, «межцивилизационный диалог» (в отличие от Ближнего Востока и Северной Африки, где исламская цивилизация заняла место предшествовавших ей цивилизаций, переставших существовать как системное целое);

— рассматриваемые нами народы Мусульманского Севера исповедуют преимущественно суннитский ислам ханафитского мазхаба, в основе которого идея легитимности верховной власти, находящейся под постоянным контролем со стороны общества;

— общим для Мусульманского Севера является также значительная роль суфийских братств, особенно в процессе «интеграции» местных обычаев и доисламских верований в духовную жизнь и религиозную практику местного населения, в основном братств накшбандийа и йасавийа, восходящих не к арабской, а к среднеазиатской «мавераннахрской» мистической традиции;

— ислам на своем северном субцивилизационном пространстве, как и на Аравийском полуострове, использовался в качестве формирующей пространство (государствообразующей) религии. Например – в Волжской Булгарии, в Золотой Орде в ходе «революции» хана Узбека;

— при принятии ислама в качестве государственной религии в Золотой Орде единый тюрко-татарский суперэтнос разделился на мусульман и христиан. Это в дальнейшем способствовало более быстрому нахождению взаимопонимания или компромиссов между представителями обеих религий;

— с этноязыковой точки зрения можно констатировать, что на большей части рассматриваемой территории основой языка исламских народов является кыпчакский язык.

Следует отметить также общность исторических судеб исламских народов евразийского пространства. В Волжской Булгарии ислам был принят в качестве государственной религии еще в 922 г. (до принятия христианства на Руси). Еще более значимым для развития ислама в евразийском пространстве явилось введение ханом Узбеком в 1313-1314 гг. ислама в качестве государственной религии в Золотой Орде, что обусловило строительство государства на основе исламской культуры его наследниками, в том числе, крымскими ханами — чингизидами династии Гиреев. При ханах Узбеке и Джанибеке Золотая Орда переживала расцвет. Сарай и Новый Сарай были крупнейшими городами мира. Принятие ислама способствовало развитию более тесных политических, экономических и культурных связей с государствами Ближнего, Среднего Востока, Центральной Азии и Северной Африки. После распада Золотой Орды в первой половине ХV века, ее наследники – Крымское, Казанское, Астраханское, Казахское, Сибирское, Хивинское ханства, Ногайская Орда – будучи уже яркими и самобытными представителями исламской цивилизации, постепенно вошли в состав русского государства и российского цивилизационного пространства. И здесь надо отметить, что присоединение Крыма к России в 1783 г. значительно изменило отношение Российского государства к исламу. Если ранее, еще со времен Ивана Грозного, мусульмане чаще воспринимались в качестве противника, даже предпринимались попытки перекрещивания мусульманских подданных империи, то манифест Екатерины II о присоединении Крыма к России, впервые содержавший гарантии мусульманскому населению «свято и непоколебимо за СЕБЯ и преемников престола НАШЕГО, содержать их наравне с природными НАШИМИ подданными, охранять и защищать их лица, имущество, храмы и природную веру, коей свободно отправление со всеми законными обрядами пребудет неприкосновенно», положил начало серьезной государственной политике взаимодействия с мусульманским населением. Это объективно способствовало складыванию не только уникальных по своим формам и долговременности предпосылок культурного взаимодействия православных и мусульман в пределах рассматриваемого пространства, но и основ развития отношений России и мусульманского мира. Особую роль в этом взаимодействии сыграли тюркские этносы, выполняя функцию связующего звена между Восточной Европой и Азией.

Хотя российские императоры вели политику, сдерживавшую распространение ислама, и ограничивали исламский прозелитизм в пользу православных проповедников, однако постоянное расширение территории Российской империи за счет земель, населенных в основном мусульманами (Поволжье, Крым, Кавказ, Туркестан, Приуралье, Сибирь и даже Литва) объективно заставляло власти империи привлекать на свою сторону представителей местной мусульманской элиты и, следовательно, уравнивать их в правах с традиционным российским дворянством. Так, уже в царствование Елизаветы Петровны в 1755 г. звание генерала Российской империи впервые было предоставлено мусульманину, одному из «птенцов гнезда Петрова» Кутлу-Мухаммед Тевкелеву. Однако наиболее активно и целенаправленно политика веротерпимости, как уже отмечалось выше, начала проводиться во время царствования Екатерины II (1762-1796 гг.). Это было вызвано целым рядом объективных причин, среди которых наиболее важными (с точки зрения извлечения исторического опыта, особенно учитывая современные угрозы экстремизма на евразийском пространстве) представляются:

-необходимость оградить «своих» мусульманских подданных от влияния не всегда дружественных к России исламских государств, прежде всего Османской империи (в которой султан носил титул халифа и являлся духовным главой всех мусульман-суннитов) и Ирана (лидера мусульман-шиитов);

— возможность использования авторитета и опыта исламской элиты в процессе продвижения российских интересов в Центральной Азии, на Кавказе и в Закавказье, в Приуралье и Сибири;

— необходимость привлечения исламской элиты на свою сторону с целью установления прочной власти Российской империи на новых территориях и организации нормального функционирования там органов государственного управления.

После присоединения Крыма и Кубани Екатерина II гарантировала своим мусульманским подданным в Манифесте от 08.04.1783 г. охрану и защиту «их лиц, храмов и природной веры, коей свободное отправление со всеми законными обрядами пребудет неприкосновенно». Императорский указ от 22.02.1784 г. распространил на мусульманскую элиту все привилегии и права (но и обязанности) российского дворянства. Правда, за исключением права владеть крепостными- православными. Хотя специальным решением в 1840 г. дворянам-мусульманам на землях бывшей Речи Посполитой (около 200 родов) разрешалось даже владение крепостными-христианами. По переписи 1897 г. в Российской империи было около 70 тыс. дворян-мусульман (около 5% от всех дворян империи), около 7 тыс. купцов-мусульман первой и второй гильдии. Особенно богатыми среди них были мусульманские купцы Оренбурга, Омска, Астрахани, например купцы Хусаиновы (в Астрахани) с капиталом около 5 млн. рублей. Примечательно, что купцы вассальной, но формально независимой Бухары старались получить российское подданство, чтобы быть огражденными от физических и имущественных притязаний Бухарского эмира.

Интересно, что по данным той же переписи в российской армии служили не только мусульмане-дворяне, в штате войскового казачества Российской Империи находились около 45 тыс. мусульман (кавказцы

– в Кубанском, Терском и Донском казачьих войсках; поволжские и приуральские мусульмане – в Уральском, Оренбургском, Сибирском, Семиреченском). При этом для военнослужащих — мусульман были разработаны специальные дополнения к уставам, специальные правила принятия присяги, гарантии права участия в молитвах по канонам своей веры, права погребения по шариату и т.д.

Говоря о комплиментарности, необходимо отметить, что даже во время войн между Россией и лидером исламского мира – Османской империей – население и руководство не рассматривали своего противника в качестве цивилизационного. Это были войны за влияние, ресурсы, территорию, но не войны религиозные – цивилизационные. Так как в России уже к середине XIX века проживало около 18 млн. мусульман

— столько же, сколько в Османской империи. А в Османской империи, с другой стороны, проживали представители многочисленной христианской общины, не испытывавшие большого дискомфорта в связи с существованием в рамках «миллетной» системы.

Общность исторических судеб проявилась и в том, что после прихода к власти в России большевиков в стране началась борьба не только с исламом, а со всеми религиями. Таким образом, как мусульмане и православные, так и последователи других религий, в равной мере стали жертвами режима. Это обусловило возникновение и развитие после распада СССР и ухода

коммунистов из власти сходных процессов возрождения интереса к традиционным религиям предков, что объективно является еще одним фактором укрепления взаимопонимания народов постсоветского евразийского пространства.

Таким образом, можно констатировать, что традиционный ислам на евразийском пространстве обладает целым рядом свойств с потенциалом положительного влияния на интеграционные процессы на рассматриваемых территориях. При этом необходимо подчеркнуть, что как в ходе реализации интеграционных программ, так и в процессе организации среды функционирования традиционного ислама в России, необходимо использовать опыт Российской империи. В частности, создать замкнутую внутри евразийского пространства систему воспроизводства мусульманской элиты, в том числе мусульманского духовенства, призванную оградить это пространство от агрессивного внешнего влияния.

Андрей Мартынкин к.и.н, и.о. заместителя декана Историко-филологического факультета

Филиала МГУ им. М.В.Ломоносова в г. Севастополе.