Чуть больше двух недель отделяет нас от той августовской ночи, которую разорвали грузинские залпы по Цхинвалу, но ни Осетия с Абхазией, ни Грузия с Россией уже не вернутся к прежнему состоянию. Мир изменился, и сегодня контрапункт в разговоре смещается: в дискуссии, права или не права была Россия в своей операции по принуждению Грузии к миру (это, судя по интервью, готов, в принципе, теперь признать даже новый американский посол в Москве), мы переходим к неизбежному «что дальше?». Государственная дума, как, впрочем, и президент России, и наша очень верхняя палата, Совет федерации, уже получила обновленное обращение Республики Южная Осетия и Республики Абхазия с просьбой о признании их независимости и установления официальных дипломатических отношений. Эпопея последних дней не дает никакой возможности, запрятав голову в песок, игнорировать эти просьбы — в этом случае мы продолжили бы делать вид, что верим в пресловутую территориальную целостность Грузии в границах бывшей Грузинской ССР. То есть в химеру, которая в действительности не существовала ни одного дня с момента распада Советского Союза; в неизменный повод к военным приготовлениям, провокациям и убийствам, а теперь и к войне; в миф, в который на самом деле сегодня не верят даже те, кто продолжает о нем говорить — все равно где: в Грузии, на Западе или в России.

Уверен, что обе палаты Федерального собрания, которые соберутся сегодня, 25 августа, рассмотрев обращение Абхазии и Южной Осетии и поддержав их, в свою очередь, обратятся к президенту Российской Федерации. На основании всех этих обращений, а также представления Министерства иностранных дел Дмитрий Медведев в соответствии со ст. 86 Конституции Российской Федерации, скорее всего, издаст указ, благодаря которому, по крайней мере, на российских картах появятся два новых независимых государства — Республика Абхазия и Республика Южная Осетия. Но точка в вопросе об их международном признании, безусловно, поставлена не будет.

Более того, надо быть готовым к тому, что на нас выльется очередной ушат лицемерия, сожалений, огорчений, гневных разоблачений и проч. в связи с этим нашим «непредсказуемым решением». Так и вижу Кондолизу Райс, а то и Николя Саркози, в который раз объясняющих с телеэкрана, почему Абхазия с Южной Осетией, в отличие от Косово, никогда не должны быть признаны. Своим разочарованием от новой, трагической ошибки нашей политики с нами вновь поделятся мой старый университетский друг Николай Злобин, уже вконец запутавший меня разными адресами работы и местожительства, а также хор мальчиков, не вылезающих из эфира «Эха Москвы». К месту признаюсь, что это моя любимая радиостанция, которой — в отличие от Дугина — я желаю многих лет жизни. Я внимательно слежу, а в эти дни — еще внимательнее, чем когда-либо, за рассуждениями Леонида Радзиховского или, скажем, Леонида Млечина, но не потому, что жду 37-го года, чтобы выступить обвинителем по делу их «троцкистско-зиновьевского центра». То, что они озвучивают или описывают в связи с событиями на Кавказе, конечно, важно знать как срез настроений той части нашей элиты, включая и некоторых моих коллег по цеху, которая сейчас теряет голову от одной мысли, что наше самостоятельное признание Южной Осетии и Абхазии приведет нас к новой «холодной войне» или к чему-то подобному. Солидных людей, с уважением отзывающихся, например, о Маргарет Тэтчер и даже способных, я думаю, объяснить, пусть задним числом, к чему ей были Фолькленды. Но никогда не готовых к трудным решениям.

Не думаю, что нужно еще раз воспроизводить исторические или правовые аргументы, доказывающие право народов Абхазии или Осетии на создание и признание своих государств. После всего, что было сказано и в 2006 году, и раньше Владимиром Путиным и другими руководителями России о неизбежном влиянии «косовского прецедента» на проблемы конфликтов на постсоветском пространстве, после мартовского заявления Государственной думы «О политике Российской Федерации в отношении Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья», прямо предупредившего, что нападение Грузии на Абхазию или Южную Осетию поставит их признание в нашу повестку дня, непредсказуемым и непоследовательным с нашей стороны будет не это признание, а уход от него. На самом деле главное сомнение, прямо-таки привидение, довлеющее на впечатлительных людей в связи с актом узаконения наших отношений с прежде непризнанными государствами, — это страх перед реакцией Запада, боязнь за территориальную целостность самой России, а также сожаления об утрачиваемых связях с Грузией.

Отношения с Западом важны, но они никак не важнее нашей собственной безопасности, самого факта самостоятельного существования России и ее интересов в мире. Поведение США и ряда других западных стран, подручного им режима Виктора Ющенко на Украине как до, так и после военных действий не оставляет никаких сомнений в том, что поиск многостороннего решения о статусе Абхазии и Южной Осетии или, допустим, попытка добиться у этой части международного сообщества согласия на продолжение российской миротворческой операции в регионе ни к чему, кроме ущерба и связывания нам рук, не приведет. Время миротворчества в прежнем смысле и прежнем формате на Кавказе закончилось. Миротворчество предполагает добрую волю и хотя бы минимальное доверие к миротворцам всех сторон конфликта. Мы убедились, что никакой доброй воли для мирного разрешения конфликта у Грузии нет. Грузинские миротворцы из состава Смешанных сил по поддержанию мира в Южной Осетии покинули свои посты и стреляли в спину российским миротворцам. Между прочим, не в первый раз. Россия больше не может подвергать своих военнослужащих риску, ограничивая их право на самозащиту в ходе миротворческих операций в Грузии. Напомню, что 106 российских миротворцев погибли в зоне грузино-абхазского конфликта с момента начала миротворческой операции в 1994 году в результате засад, взрывов и убийств, организованных грузинской стороной. В интересах собственной безопасности и мира на Кавказе Россия должна продолжить свое военное присутствие в Южной Осетии и Абхазии по просьбе этих республик и на основе договоров с ними. Узаконение нашего присутствия — еще одна вызванная потребностями жизни причина признания Россией их независимости. Все, о чем мы должны договариваться, быть может, с участием иностранных посредников, — это об условиях и форме демилитаризации прилежащей к Южной Осетии и Абхазии территории Грузии. На мой взгляд, демилитаризованный пояс должен быть никак не меньше дальности огня дальнобойной артиллерии и установок «Град». По аналогии с южным Ливаном — неотъемлемой частью суверенного ливанского государства, где по настоянию Израиля отсутствуют наступательные средства и вооружения. Переговоры на другие темы, согласие на какие-то международные конференции по Кавказу, услуги в проведении которых сейчас наперебой предлагаются, нужно отложить до лучших времен, чтобы сызнова, как в XIX веке, не проделать путь от Сан-Стефано к Берлинскому конгрессу.

Территориальная целостность России зависит не столько от чьей-то доброй воли извне, сколько от нашего внутреннего состояния и решимости. Предположение, будто кто-то из альтруистических соображений не воспользовался бы — с минимальными для себя рисками и если представится возможность — случаем расшатать нашу территориальную целостность после того, что произошло с Югославией и Советским Союзом, просто оскорбляет ум. В этой связи хочу обратить внимание, что российские автономии на Северном Кавказе, включая Чечню, оказали беспрецедентно активную поддержку федеральной власти при проведении операции по принуждению Грузии к миру. На примере всеобщей поддержки наших действий на Кавказе со стороны не только Северной Осетии, что естественно, или родственных Абхазии народов Адыгеи, Кабарды и Черкесии, но и со стороны Чечни, Дагестана и Ингушетии видно, как далеко мы ушли от ситуации 90-х годов. Можно сказать, что конфликт с Грузией выступил в роли стабилизирующего фактора во взаимоотношениях российского Кавказа с федеральным центром. «Мне не понятно, — пишет Руслан Кешев из «Черкесского конгресса» Кабардино-Балкарии, — когда проводят параллели между грузинской агрессией в Южной Осетии и войной в Чечне. Это совершенно не одно и то же. Там к власти пришел криминалитет, который вместо цивилизованного государства стал строить что-то средневековое — зарабатывая на торговле людьми, печатании фальшивых долларов. И, наконец, Чечня вторглась в Дагестан, тем самым поставив точку на своем суверенитете. В этой ситуации Россия просто обязана была вмешаться». Признание Абхазии и Южной Осетии — дополнительный повод для укрепления взаимопонимания с наиболее проблемной для России частью собственных регионов.

Наконец, люди, которые полагают, что, не признавая и дальше Абхазию и Южную Осетию, мы прокладываем путь к сердцам в Грузии, просто в очередной раз «дают маху», как удачно выразился Л. Радзиховский, говоря о своих предвоенных прогнозах поведения Михаила Саакашвили. Сердца в Грузии мы начнем отвоевывать, когда восстановим свой образ справедливого судьи в делах Кавказа, постепенно вернем беженцев или предоставим им новые возможности, создадим для лояльных нашему пребыванию людей — скажем, в Мингрелии и других соседних районов Грузии — источники для благосостояния. И уж, во всяком случае, будем сурово карать за всякое мародерство. Но это, как вы понимаете, совсем не альтернатива признанию Южной Осетии и Абхазии.

Которое, я надеюсь, начнется сегодня.