Как известно из физики, угол падения равен углу отражения. А неустойчивый баланс – это когда центр тяжести находится выше точки опоры. Вроде бы, какое касательство имеют эти бесценные знания, накопленные человечеством, к нынешнему Европейскому союзу, смело строящему на старом, изрытом войнами европейском континенте совершенно новую, модернистскую архитектуру межгосударственных отношений? Верней, таких отношений, которые должны эти самые государства переплавить в ассимиляционном котле и создать нечто доселе небывалое.

А дело в том, что Европейский союз в точности соответствует классической схеме неустойчивого баланса. Кто, собственно, является его «точкой опоры»? Те самые вновь обретенные государства-члены, а, по сути, его дополнительная демографическая, ресурсная и территориальная «подушка», опираясь на которую Брюссель неожиданно стал как бы «выше». И даже приобрел широту геополитического обзора. А где же находится центр тяжести ЕС? В его финансовом, промышленном и политическом средоточии – в Германии и Франции. Таким образом, на лицо явное несовпадение точки опоры и центра тяжести. И, стало быть, пришло время задуматься об угле падения…

Венгрия, одна из тех вновь обретенных «подушек», что по воле ротации хоть и не на долгий срок, но все же заняла кресло председателя в общеевропейском собрании. То есть проделала несколько виртуальное – и временное! — всплытие на верхи. До нее это делали многие страны, но все равно Будапешт, где теперь вновь нагнетают русофобские настроения и где переименовывают площадь Москвы, наверно, не самый лучший выбор. Однако ж такова ротация, и жребий пал на Венгрию. Где к власти пришли местные националисты. И, странное дело, под их руководством Венгрия первая из целой череды стран вдруг задумалась над углом возможного общеевропейского падения!

В общем-то, ее председательство — это уникальные случай, когда в ЕС вдруг две ключевых точки, — опоры и центра тяжести, — пусть ненадолго, пусть искусственно, но совпали. Во всяком случае, венгерские чиновники-националисты, внезапно получившие статус европейских представителей, даже в этом своем временном статусе не нашли ничего лучше, как думать про собственные национальные интересы, а вовсе не общеевропейские…

И тем самым раскрыли секрет, — нет, не Полишинеля, а Евросоюза, — чем закономерно вызвали недовольство последнего. Ведь всем известно, представитель любой организации или структуры должен ее представлять. В этом его первородная функция. Ну, а председатель – представлять и председательствовать, не так ли? То есть быть святее Папы Римского и всячески заботится о том, чтобы организация, вверенная его попечению, выглядела для внешнего мира вполне благопристойно. Или уж точно председательствующий не должен сам выносить сор из избы.

Очевидно, примерно такой назидательный монолог должен был выслушать у себя в столице, – а Брюссель, действительно, столица Евросоюза, — Виктор Орбан, премьер-министр Венгрии, председательствовавшей еще недавно в ЕС. Вот только почему монолог? Почему не диалог? Неужели в Европейском союзе не слушают своих председательствующих? Ведь это не простой член межгосударственного объединения, а его глава, хоть и временный! И что он мог возразить? Например, сказать: «Я – председатель ЕС, а вы мне слова не даете сказать – из тех, что я сам придумал, а не вы мне написали на бумаге! Мало того, я – глава правительства Венгерской республики, а вы мне не позволяете самостоятельно распоряжаться у себя в стране и издавать законы. И даже принимать конституцию такую, какую я хочу, а не вы! Ведь это венгерская конституция, поймите вы!».

В этот момент люди, к которым и была обращена пламенная речь венгерского премьера, — Баррозу и Рампёй, — наверняка, укоризненно покачали головой. Мол, не понимает человек самого главного! Он что, не читал условия вступления в ЕС, которые безоговорочно принимают все члены объединения? Между прочим, главное из них гласит: верховенство международного права над внутренним. А это значит, вступи какой-нибудь венгерский закон в конфликт с общеевропейским, и вы, господин венгерский премьер, должны немедленно отменить свои же действия!

Лучше бы они этого не произносили, ибо ответ, который они затем услышали, привел их в полное замешательство. Если не в ступор. Вот цитата – Виктор Орбан, премьер-министр Венгрии и лидер правящей партии «Фидес»: «Мы не позволим, чтобы Брюссель диктовал нам свои условия! Пусть в Венгрии во главе угла стоят венгерские интересы». А ведь это и вовсе крамола… Как он посмел?! А еще председательствующий в ЕС! Неужели он не понимает, что такими безответственными заявлениями подрывает и внешний имидж, и внутреннюю дисциплину Европейского объединения?!

Мало того, правящая националистическая коалиция, занимающая ныне 70% кресел в венгерском парламенте, подтверждает слова своего лидера активными делами. В конце апреля этот парламент (благо, ему не понадобилось всенародное голосование) принял новую конституцию, главными принципами которой являются: приоритет венгерских интересов над всеми остальными; христианский характер венгерского государства; фактический запрет на аборты и абсолютное не упоминание тех «животрепещущих» проблем, по поводу которых так пекутся главные европейские демократы и космополиты. Итальянская La Repubblica, которой для окончательной победы сексуальной революции, очевидно, мало своих домашних сексуальных скандалов с участием Сильвио Берлускони, особенно возмущалась по этому последнему пункту венгерской конституции. Памятуя Муссолини, итальянская газета стала стращать «возвращением в авторитарную Европу 20-х и 30-х годов», раз ее председатель, Венгрия, при нынешних демократических временах настаивает на проверенных веками консервативных ценностях. И, в частности, La Repubblica негодует: «В своей конституции, которую венгры хотят сделать примером, они напрочь забыли о меньшинствах: о евреях, цыганах или геях».

Впрочем, когда это гомосексуализм спасал Европу от авторитаризма? Может в Варфоломеевскую ночь, «ночь длинных ножей», когда Генрих Наваррский поменял не только свою веру, но и сексуальную ориентацию? Или когда откровенный гей Рудольф Гесс и скрытый бисексуал Адольф Гитлер, сидя в одной камере, на пару сочиняли тот самый «Майн Камф», которого так боится нынче La Repubblica? Да и сам этот информационный «накат» на венгерскую политическую элиту, представляющую страну, далеко не самую мощную в Евросоюзе, разве он не напоминает что-то вроде той пробы сил, которую фашисты проводили над евреями и цыганами, хотя метили во всю европейскую демократию? Во всяком случае, трудно избавиться от ощущения, что итальянская общественность – да и французская, и бельгийская, и английская, — сегодня возмущены не столько венгерскими политическими «эскападами», сколько тем фактом, что вот уже второй год подряд по всей Европе на выборах побеждают одни националисты. И исключение из этого националистического контрнаступления – одна Германия, где реванш берут как раз не правые, а левые из лагеря социал-демократов. Впрочем, и те все чаще вспоминают про немецкие интересы, а не про общеевропейские.

Что это, «своя рубаха ближе к телу»? Особенно после того, как эту рубаху просто растащили на разноцветные фантики европейской мультиэтничности? Той самой, что уже была раскритикована великими мира сего: и Николя Саркози, и Сильвио Берлускони, и Девидом Камероном? Да, концепция этнического «котла», где все расы и национальности должны переплавиться в нечто новое, в какого-то «сверхчеловека», вполне могла бы работать (некоторое время), если бы не одно «но». Если бы не существовало наций, которые желают незаметно выпрыгнуть из кипятка. И оказаться не внутри, а снаружи котла. И кто ж тому виной, что венгры углядели такие попытки… и тоже захотели выпрыгнуть?

Все-таки для прочного, надежного, а, главное, перспективного объединения не просто стран, но и народов, в качестве базы нужны не чисто экономические или геостратегические проекты, каким был проект ускоренного и наступательного расширения Западной Европы до пределов нынешней, Объединенной. По сути, Евросоюз, вобравший в себя слишком разношерстные, некогда враждующие между собой, а теперь рознящиеся по экономическому уровню государства является новой редакцией «лоскутной Европы», и вряд ли сей факт можно скрыть за вуалью мультиэтничности, о чем с горечью говорят и Николя Саркози, и Девид Камерон. Хорошо, что ЕС начинает признавать проблему. Вопрос в другом: зачем он ее создавал? и что с нею делать?