Гость программы — Феликс Иосифович Станевский, заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ, посол РФ в Грузии в 1996-2000 годах.

Ведущий – Максим Шалыгин.

Шалыгин: Здравствуйте, друзья! Десятого февраля в России отмечается День дипломатического работника. Богатство дипломатического опыта в такой большой стране, крупном политическом игроке на международной площадке, как Российская империя, Советский Союз, Российская Федерация, разумеется, заслуживает отдельного разговора. В эфире Русской службы радиостанции «Голос России» были представлены мнения, комментарии действующих дипломатических работников. Мы же решили посвятить программу практической дипломатии, то есть, как она выглядит на самом деле в действительности.

Я с большим удовольствием и уважением приветствую у нас в студии Феликса Иосифовича Станевского, заведующего отделом Кавказа Института стран СНГ, Чрезвычайного и Полномочного посла РФ в Грузии 1996-2000 годов. С праздником! Титул Чрезвычайного и Полномочного посла — пожизненный, насколько я понимаю. То есть, не бывает бывших дипломатов?

Станевский: Может быть бывший дипломат, но бывших послов нет.

Шалыгин: 1996 — 2000 годы — это первая чеченская война. Это Грузия еще в нейтралитете, это президент Михаил Шеварднадзе. Ой, оговорочка по Фрейду. Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе.

Станевский: Его правда вполне можно называть Михаилом Шеварднадзе.

Шалыгин: При этом Панкисское ущелье. Боевики на территории Грузии чувствуют себя как дома. Как строился рабочий день посла России в Грузии?

Станевский: Он начинался очень рано и заканчивался очень поздно. В те времена — с 1996 по 2000 год — в Грузии не проходило недели без крупных неприятностей для российско-грузинских отношений. И не проходило недели без крупных неприятностей для посольства. А уж мелких неприятностей было вдоволь: если не каждый день, то через день.

Шалыгин: Рассказывайте.

Станевский: Это была тяжелая работа, но такая интересная, интересней которой я за всю свою дипломатическую жизнь не видел, не испытывал нигде в другом месте. Хотя мне повезло, я работал на очень интересных участках. Я работал на участке разоружения, на участке прав человека, в Первом Европейском департаменте, долго работал в Италии. Я, например, будучи в Италии поверенным в делах, с трудными ситуациями встречался где-то раз в полгода.

Шалыгин: Что такое трудная ситуация?

Станевский: Трудная ситуация — это ситуация, которую приходится решать послу в сложных переговорах, например, с Министерством иностранных дел Италии. Трудные ситуации, которые случались в Италии, были связаны с какими-то эксцессами, происходившими, например, в итальянском порту Генуя, когда наши моряки нарушали местные законы. И тогда приходилось как-то сглаживать возникающие трудности. Трудные ситуации могли возникнуть и по другим поводам. В общем, мне не помнится ни одного.

Шалыгин: Погодите, давайте вначале о моряках в Генуе. Российские моряки, как, впрочем, моряки любой другой страны, уверен, безобразничают в стране пребывания. Что происходит дальше?

Станевский: Дальше по этому поводу возникает трудность для посольства, поскольку этот моряк оказывается где-нибудь взаперти. Он может оказаться в участке и в конечном счете может быть привлечен к ответственности теми или иными органами. Этого моряка надо вызволять. Этим занимается больше всего консульская служба. Но такого рода вопросы выходят — и довольно часто — на уровень посла. Такие случаи, которые требовали вмешательства посольства, бывали.

Вот пример: реальная трудность для посла, связанная с неудачным выступлением нашего консула в городе Генуя по вопросам событий, происходивших в Москве в 1991 году, когда у нас имел место путч, и нужно было вести себя исключительно осторожно. Итальянские журналисты вызвали консула на такой разговор, в котором он, к сожалению, не удержался от оценок, поставивших посольство в трудное положение.

Шалыгин: Например, что он сказал? Что такое трудное положение?

Станевский: Трудное положение — это, когда он потерял баланс. Когда вместо того, чтобы в той ситуации не занимать какую-то определенную позицию… Помните, какая была ситуация во время путча? Это была ситуация, когда я как гражданин России должен был занять какую-то позицию — в пользу путчистов или в пользу новой нарождающейся демократии, так сказать. Ведь это не такой простой выбор.

Я же как официальный представитель, как человек, который с этим министерством связан, можно сказать, кровно обязан выполнять указания, поступающие сверху. Я обязан, например, выполнить указания, подписанные первым заместителем министра. Тогда был Квицинский, замечательный советский дипломат, потом российский дипломат, недавно ушел из жизни. Это был большого ума человек с колоссальным опытом. Тем не менее, в то время он занял четкую позицию человека, который выполнял указания руководства. А руководство было тогда, как вы помните, связано с организаторами путча.

Так вот, нам поступили указания, что делать и как быть. Что делать? В этих условиях было исключительно важно вести такую линию, которая бы не подставляла тогда еще Советский Союз, посольство, не вызывала каких-то эксцессов дипломатического свойства. Например, мы в то время, получив эти указания и будучи душой на стороне все-таки тех, кто выступил против путча, тем не менее, должны были эти документы нести в Министерство иностранных дел. Но у нас есть право, например, идти сегодня во столько-то часов или на час позже, или на 10 часов позже, или на сутки позже — это, в общем, в пределах возможностей.

Шалыгин: Но ведь ровно в этом и обвиняют всех дипломатов постоянно, говоря жестко, в этой «страусиной» политике – в выжидании. Бумага должна вылежаться: подождем, что будет дальше. Вы поступили так?

Станевский: На самом деле, никогда не бывает выжидания в случае, когда твои собственные мысли, идеи совпадают с идеями руководства. А это подавляющая часть времени дипломатической работы. Не только подавляющая — это практически 99,9 процента. Реально таких случаев не бывает в нормальной обстановке. То есть, я получаю указание — и моментально иду и выполняю это указание. Но в той обстановке мы на какое-то время задержали выполнение этих поручений. Все-таки вынуждены были нести. Но как нести? Можно нести сразу все документы, а можно по одному.

Дальше начинаются изыски. Но ты же дипломат, ты же понимаешь, что ты можешь какими-то своими способностями и каким-то своим опытом воспользоваться не только вовне, но и внутри. Это своего рода внутренняя дипломатия, но она тоже обязательна, прямо скажем. И в той обстановке нужна была такая грамотная, сбалансированная линия, которая бы не давала возможности, с одной стороны, тебя обвинить в том, что ты не выполняешь указания…