Отдел Белоруссии Института стран СНГ

Затянувшийся на долгие годы и зашедший в тупик процесс строительства Союзного государства требует серьезного и всестороннего рассмотрения различных аспектов белорусско-российских отношений и проектов интеграционных моделей. Причем не только с точки зрения экономических, военно-стратегических и геополитических интересов двух стран, но и со стороны такой «тонкой материи» как взаимное национально-культурное восприятие белорусов и россиян в свете исторических аналогий. Главное — определить ментальность белорусов, степень их самовосприятия по отношению к великороссам, русской культуре и исторической традиции.

Казалось бы, такая постановка вопроса является надуманной. Ведь в Белоруссии русский язык наравне с белорусским имеет статус государственного, население за ничтожным исключением говорит на русском языке, а русский язык и литература достаточно полно представлены в учебных программах среднего общего и специального образования. Делопроизводство в государственных учреждениях, кроме министерства культуры и министерства юстиции (на этом обстоятельстве мы остановимся в дальнейшем), ведется на русском языке.

Белорусский же язык, причем без русского дубляжа, используется для представления зрительной информации и объявлений в общественном транспорте, железнодорожных и автобусных вокзалах и станциях. При этом названия улиц в населенных пунктах и дорожные указатели в Белоруссии, вопреки, казалось бы, здравому смыслу (ведь Республика Беларусь претендует на роль крупного международного транспортного коридора), выполнены исключительно на белорусском языке, иногда на белорусском и английском, но никогда по-русски.

Кроме того, все официальные государственно-культурные мероприятия проводятся только на белорусском языке, а поясняющие надписи во всех музеях и картинных галереях сделаны по-белорусски и по-английски. Подобное белорусско-английское двуязычие распространяется даже на Мемориальный комплекс «Брестская крепость-герой» и Белорусский государственный музей истории Великой Отечественной войны в Минске, что с учетом советского прошлого Белоруссии представляется совсем уж абсурдным. Однако отсутствие русского языка в последних двух историко-просветительских учреждениях – свершившийся факт. В последнее время в информационных блоках белорусского телевидения все чаще даются сюжеты на белорусском языке.

Все это свидетельствует о том, что исключение русского языка из области культуры, зрительного оформления дорожно-транспортной сети, ландшафта населенных пунктов и постепенного вытеснения его из программ новостей не является случайностью. Это вполне продуманная и последовательная политика нынешнего руководства республики, направленная на возведение идентификационного барьера между Россией и Белоруссией. Причем в данном случае речь идет не о политическом разъединении Российской Федерации и Республики Беларусь (суверенность РБ и РФ никто и не ставит под сомнение), а о разотождествлении Белоруссии и России в национально-культурном отношении.

Показательно в этом смысле какое-то болезненное и довольно озлобленное стремление белорусских властей буквально искоренить из употребления исторически сложившееся и верное с точки зрения русского словообразования термина Белоруссия. Причем в этом вопросе и белорусский официоз и прозападная оппозиция выступают единым антирусским фронтом. И те, и другие распространяют откровенные измышления о том, что само слово «Белоруссия» появилось только при советской власти, что такой орфографический выверт как «БелАрусь» вместо «Белоруссия» не противоречит нормам русского языка и, наконец, что слово «Белоруссия» будто бы «унижает» белорусских граждан. В государственных и оппозиционных средствах массовой информации периодически публикуются «письма граждан» примерно такого содержания: «название «Белоруссия» не только устаревшее, но и является оскорбительным не только для меня, но и для большинства моих соотечественников».

Ну, а как в этом вопросе дело обстоит на самом деле? Естественно, что слово «Белоруссия» появилось задолго до прихода к власти большевиков. По крайней мере, уже в XVIII веке это слово имело широкое хождение как производное от Белой Руси или Белой России. В частности, «Белоруссия» используется в произведениях Д.И.Фонвизина (1777 г.) и А.Н.Радищева (1783 г.).

Термин Белая Россия с середины XVII века стал частью титула царя Алексея Михайловича: «Царь, Государь, Великий Князь и всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержец». Вообще ХVII век характерен тем, что авторитет России в славянском мире постепенно возрастает, растет и число культурных контактов, в первую очередь в его православном сегменте. Среди православного духовенства белорусских и украинских земель вошло в традицию именовать царя России «своим царем». Во многих монастырях российского государства сложились многочисленные общины западнорусских монахов – в Московском Новодевичьем, Саввино-Сторожевском, Валдайском Иверском и других. Белорусские шляхтичи служили в Москве чиновниками (дьяками и подьячими) в различных приказах, включая один из самых главных и престижных — Посольский. Интересно и то, что белорус Симеон Полоцкий, воспитатель царя Федора Алексеевича и правительницы царевны Софьи, явился основоположником русской силлабической поэзии.

Следует заметить, что такие понятия как Белая и Малая Россия (Русия), а также Россия (Русия) в целом не являются каким-то московским изобретением, а используется (начиная, по крайней мере, с XVI века) в Речи Посполитой для обозначения западнорусских и малороссийских (украинских) земель, входивших в состав этого государства.

Так, в Окружной грамоте от 28 октября 1596 г. и в Окружном послании от 21 августа 1596 г. Киевский митрополит Михаил Рагоза официально именует себя: «Волею Божиею Михаил архиепископ митрополит Киевский, Галицкий и всея России. А в Окружной соборной грамоте от 10 октября 1596 г. в титуле Михаила Рагозы используется как «всея России», так и «всея Русии» («Уния в документах»: сборник.– Мн: «Лучи Софии», 1997). В послании Киевского митрополита Петра Могилы минскому «Братству Крестоносному церковному православному» от 2 февраля 1640 г. его титул опять же звучит как «Петр Могила милостью Божьей Архиепископ Митрополит Киевский, Галицкий и всея Росии Православный», а жителей тогдашней Белой Руси он именует «народ российский православный».

Так что слово Белоруссия имеет давнюю историю и уже не одну сотню лет обозначает западнорусские земли.

Что касается «Беларуси», то этот полонизированный вариант исконного «Белая Русь» имеет конкретного создателя. В последнюю четверть XIX века его ввел в словесный оборот создававшейся в то время белорусской «мовы» шляхтич-католик Франциск Бенедикт Богушевич. Писал он в основном по-польски, но, не снискав на ниве польской литературы заметной славы, стал писать на «простой мужицкой мове», используя при этом исключительно латинский шрифт.

Следует отметить, что до создания по решению Ленина и Троцкого Белорусской ССР слово «Беларусь» вообще не было известно населению Белоруссии. И было введено в оборот как белорусскоязычный вариант «Белоруссии» именно в БССР. Но даже большевики при всей антирусской направленности «ленинской национальной политики» не выходили за рамки здравого смысла и не пытались внедрить в русское правописание такой белорусскоязычный новояз как «Беларусь». Одно время, правда, все же предпринимались попытки изгнать из советского варианта русского языка такое наследие «проклятого прошлого» как «Белоруссия», но делалось это все же в рамках грамматических норм. Вместо «Белоруссия» предлагалось писать «Белорусь» (производное от Белая Русь), но развитие это начинание не получило ввиду его явной искусственности, да и откровенной бессмысленности.

Что касается утверждений о якобы оскорбительности для белорусов самого факта существования слова «Белоруссия», то подобные умозаключения без сомнения можно было бы отнести к области абсурда и не обращать на них внимания, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что борьба с буквой «О» в названии собственной страны является существенным элементом официальной государственной идеологии Республики Беларусь. Последняя, правда, которая до конца так и не сформулирована, что не мешает ей все больше сползать не только на антироссийские, но и на антиисторические позиции.

Особенно этот идеологический крен усилился с приходом в июле 2008 года на пост главы администрации президента РБ Владимира Макея, который, по словам председателя прозападной Объединенной гражданской партии Анатолия Лебедько, является «приверженцем европейских ценностей». Трудно сказать, что имел в виду Лебедько, но «европейскость» Макея проявилась не в какой-то политической либерализации, а, в первую очередь, в усилении антироссийской и антирусской составляющей в информационной, культурной и образовательной политике, официально проводимой белорусскими властями.

Собственно говоря, речь идет о попытке возобновления в республике политики т.н. «белорусизации, которая в прошедшем XX столетии проводилась в Белоруссии в начале большевистской властью (1920-е годы), затем гитлеровскими захватчиками в оккупированной Белоруссии (июнь 1941 — июль 1944 г.г.) и, наконец, в начале 1990-х годов националистическими властями во главе с тогдашними председателями Верховного совета РБ Станиславом Шушкевичем и Мечиславом Грибом.

По словам Шушкевича, главной задачей любой «белорусизации» (кто бы ее ни проводил) всегда являлась «дерусификация» белорусского населения, т.е. лишение белорусов общерусской составляющей их национального сознания и искусственного формирования у них как минимум чуждого отношения к России.

Причем, если бы речь действительно шла о развитии собственно белорусской культуры и языка, это не вызывало бы никаких возражений. Ведь собственно белорусский язык является одной из форм русского языка, что еще в начале XX столетия было убедительно доказано выдающимся ученым-славистом, филологом, этнографом и палеографом Евфимием Федоровичем Карским. Вся плодотворная научная деятельность уроженца Гродненщины Е.Ф.Карского была посвящена языку и самосознанию жителей Белоруссии. Научные изыскания ученого нашли отражение в таких его работах, как «Обзор звуков и форм белорусской речи», «К истории звуков и форм белорусской речи», «К вопросу о разработке старого западнорусского наречия», «Что такое древнее западнорусское наречие?», «О языке так называемых литовских летописей», «Русская диалектология» и главном фундаментальном трехтомном труде «Белорусы», который стал итогом широких этнографических исследований.

Е.Ф. Карский был убежденным и последовательным сторонником принадлежности белорусов, вместе с великорусами и малорусами, к русскому народу, что являлось следствием существовавшей объективной реальности и соответствовало результатом его научных исследований. За выдающиеся результаты научной деятельности Е.Ф. Карский был избран академиком Петербургской (1916 г.) и Российской (1917 г.) академии наук и действительным членом Академии наук СССР (1925 г.).

Естественно, что, исходя из своих гражданских, нравственных и научных убеждений, академик Е.Ф. Карский не мог приветствовать тот «национальный эксперимент», который с единственной целью доказать, что царская Россия была «тюрьмой народов», затеяли большевики в отношении белорусской ветви русского народа. Он отрицательно относился к политике т.н. «белорусизации», которая фактически насильственно проводилась советской властью с момента создания Белорусской ССР в 1919 году.

Вскоре после провозглашения 1 января 1919 года БССР Е.Ф.Карский как «неблагонадежный и черносотенный элемент» был изгнан с должности профессора Минского педагогического института и подвергнут аресту. Однако научный авторитет академика Карского был столь высок, что, вопреки мнению партийных органов, в 1922 году ученый стал членом Института белорусской культуры (ныне Национальная академия наук Беларуси) и директором Музея антропологии и этнографии.

Но, несмотря на это, большевистские власти не прекратили преследований ученого-западноруса. Более того, они не могли остаться безучастными к таким вольностям со стороны научного сообщества. По мнению партийных функционеров, все это подрывало авторитет советской власти и политики КП(б)Б, и поэтому в 1926 году в печати началась кампания травли ученого. Его называли «черносотенцем», «погромщиком», «носителем белогвардейщины» и так далее. Особенно бурный всплеск партийного негодования вызвал тот факт, что в своем отчете о научной командировке на Украину Е.Ф. Карский назвал Львов «старым русским городом».

В 1927 году ЦК КП(б)Б на закрытом заседании приняло решение об исключении Е.Ф.Карского из Академии наук Белоруссии, а в 1929 году он был снят с должности директора Музея антропологии и этнографии. После чего выдающийся ученый был изгнан из БССР, вынужден был уехать в Ленинград, где и умер в 1931 году.

Следует заметить, что Евфимий Карский был далеко не единственным ученым-носителем идеи общерусского единства. В Белоруссии сразу после возврата западнорусских (белорусских) земель в лоно русского (российского) государства сформировалась и плодотворно творила блестящая школа западнорусской общественной мысли, основы которой еще в XVIII веке заложил Архиепископ Белорусский и Могилевский, философ и мыслитель Георгий Конисский.

Расцвет западнорусизма приходится на XIX – начало XX столетия. Вот только некоторые имена мыслителей-западнорусов: архиепископ Минский Михаил Голубович, митрополит Литовский и Виленский Иосиф Семашко, историки, писатели и просветители Ксенофонт Говорский, Иван Григорович, Платон Жукович, Григорий Киприанович, Михаил Коялович, Александр Миловидов, Иван Носович. В первой половине XX века на ниве западнорусской мысли плодотворно трудились Лукьян и Иван Солоневичи, Константин Харлампович.

Но все это богатейшее творческое наследие западнорусских мыслителей абсолютно не было известно широкой белорусской общественности. Советская власть объявила их творчество контрреволюционным и поставила вне закона. Ведь их взгляды в корне отличались от т.н. «ленинской национальной политики» и камня на камне не оставляли от большевистских и «национал-демократических» попыток сконструировать некую отдельную от русского народа белорусскую нацию.

Западнорусское течение общественной было запрещено, его представители были подвергнуты репрессиям, оказались в ГУЛАГе или были вынуждены эмигрировать. Причем этот запрет и абсолютное замалчивание западнорусизма продолжались в течение всего советского периода истории.

В постсоветское время положение практически не изменилось. Во-первых, представители власти, получившие образование в советское время, о трудах мыслителей-западнорусов просто ничего не знали. А во-вторых, западнорусизм не мог быть востребован белорусскими власть имущими, так как показывает историческую несостоятельность официальной идеологии, нацеленной на дальнейшее разделение Белоруссии и России.

Собственно говоря, несмотря на многочисленные сановные разговоры об идеологии белорусского государства, неоднократно создаваемые «тематические группы ученых» и регулярно проводимые общереспубликанские конференции, совещания и сборы идеологических работников, никакой внятной государственной идеологии в Республике Беларусь так и не сформулировано. И этому не приходится удивляться. Ведь задача, которая в действительности стоит перед разработчиками, имеет как минимум двойное дно.

С одной стороны, идеология белорусского государства как бы не должна (хотя бы внешне) противоречить исторической правде, а с другой, она призвана подводить обоснование под отдельное государственное существование Белоруссии от России и вневременное (это – сверхзадача) президентское правление Александра Лукашенко.

Но, так как говорится об этом исключительно полунамеками, то из уст представителей вертикали власти можно услышать взаимоисключающие мнения. Так, в отличие от президента Белоруссии, который при всей его неприязни к нынешнему руководству России неоднократно заявлял о национальном единстве белорусов с русским народом, председатель Совета Республики Национального собрания РБ Анатолий Рубинов считает, что история отношений Белоруссии с Россией полна вражды и стремления первой избавиться от господства последней. Вот что он пишет 6 июля 2010 года в главном идеологическом рупоре, газете администрации президента РБ «Советская Белоруссия», объясняя позицию Лукашенко в газово-нефтяном споре с российской стороной: «Иногда говорят, что история развивается по спирали, т.е. повторяется на каждом новом витке. Было время, когда белорусские княжества воевали с русскими. В составе Великого княжества Литовского белорусы частенько вступали в битвы с московским войском. Потом была Российская империя, в которой белорусам отводилась роль второстепенной нации, населяющей Северо-Западный край. Лучшие представители белорусского народа мечтали в то время лишь об одном – отстоять свое право «людзьмi звацца».

То, что подобные идеологические перлы являются прямым извращением исторических фактов академика Рубинова никак не смущает. К тому же (и это, пожалуй, самое главное для нынешних властей) подобные заявления непосредственно направлены на формирование у белорусов чувства опаски в отношении России, которая (по Рубинову) ничего в истории кроме неприятностей белорусам не несла.

Правда, здесь возникает вопрос, а как же быть с советскими временами? Ведь в Республике Беларусь едва ли не официально существует культ советского периода, и даже вопреки всей критике недалеко от Минска возведен историко-культурный комплекс «Линия Сталина», где по праздничным и памятным датам проводятся военно-исторические представления, прославляющие Красную Армию и советских солдат.

Но в этом случае у нынешнего белорусского агитпропа имеется иезуитская цель. Тот же Рубинов вынужден признать, что в советское время с помощью русского народа Белоруссия из «лапотного края» превратилась в промышленно развитую советскую республику. Вот, что он пишет в упомянутом номере «Советской Белоруссии»: «Потом пришло советское время, и на этом витке истории белорусы впервые после Великого княжества Литовского опять обрели возможность по-настоящему развивать свою культуру, науку, экономику, образование. И в этом нам оказали поистине братскую помощь русские люди. Именно благодаря их самоотверженным усилиям оказалось возможным в кратчайшие сроки превратить Беларусь из отсталой российской окраины в развитую передовую республику европейского уровня».

Однако, по мнению, внедряемому в сознание сограждан минским официозом, такое стало возможным исключительно потому, что коммунистическая партия в течение всего советского периода держала в узде русский/российский национализм. Но как только в ходе пресловутой перестройки эта партийно-чекистская хватка ослабла, российский национализм вырвался на свободу и разрушил в 1991 году Союз ССР. При этом с белорусской стороны снимается всякая вина за развал СССР и перекладывается исключительно на РСФСР-РФ.

Причем эту «оригинальную» трактовку разрушения СССР идеологи белорусских власть имущих почерпнули у российских псевдопатриотов, которые продолжают видеть в Лукашенко «вождя всех славян», пытаются насаждать этот миф в российском обществе и желают «поражения своему правительству» в экономических и прочих конфликтах с Республикой Беларусь.

Вот какую запись за 22 июля 2010 года сделал в своем «живом журнале» председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов: «Российский национализм — доктрина отказа от ответственности за постсоветское географическое и историческое пространство в целях строительства «нормального» национального государства РФ, «новой России». В своей чистоте российский национализм относится к бывшим советским республикам, «окраинам», как к абсолютно чужим. Именно российский национализм стал главным орудием развала СССР, и именно 12 июня 20 лет назад написанная «имперцем» Бабуриным Декларация о государственном суверенитете стала правовым основанием для РСФСР-РФ сбежать из Советского Союза и от «окраин» (http://http://krupnov.livejournal.com).

Неудивительно, что такой взгляд вызывает неподдельный восторг у идеологов белорусской власти, так как позволяет перекладывать ответственность за сложившийся к осени 2010 года острый кризис в белорусско-российских отношениях на руководство Российской Федерации, российскую политическую и промышленную элиту, которые обвиняются в чрезмерной корыстности и эгоизме. При этом белорусский президент становится в позу обиженного, патетически заявляя: «мы с вами один народ, а вы с нас три шкуры дерете».

Однако в современной Республике Беларусь открыто заявлять о национальном единстве белорусов с русским народом позволено только одному должностному лицу – президенту Александру Лукашенко. Никто иной публично произносить такую «крамолу» не имеет права. Свидетельством чему является нашумевшее «дело Геращенко», когда сотрудник одной из районных администраций Витебска, писатель и руководитель регионального общественного объединения «Русский дом» Андрей Геращенко за данное в январе 2010 г. интервью порталу «Материк» не только подвергся грубому давлению со стороны непосредственного начальства, но и нападкам главы администрации президента РБ Владимира Макея.

Последний, выступая 19 марта на республиканском идеологическом семинаре, заявил, что ряд государственных чиновников не разделяет официальную идеологию белорусского государства и обвинил Геращенко чуть ли не в подрывной антигосударственной деятельности: «Разве позволительно некоему работнику городского отдела по делам молодежи разворачивать в интернете кампанию, из которой следует, что в Беларуси чуть ли не угнетают русских и притесняют русский язык? Такой случай был недавно в Витебской области». А далее Макей недвусмысленно заявил, что чиновникам с такими взглядами не место на государственной службе.

В связи с этим возникает вопрос, а чем, собственно, намерения Владимира Макея в отношении писателя из Витебска отличаются от действий большевиков касательно ученого-западноруса Евфимия Карского? Да, собственно, ничем. Могут, конечно, возразить, что нельзя сравнивать ученого с мировым именем и витебского писателя работающего в жанре приключений и фантастики. Но для большевиков Карский был не знаменитым ученым-славистом, а «осколком самодержавия» и закостенелым реакционером, бросающим наглый вызов победившей идеологии и ленинско-сталинской национальной политике.

Также и для Макея Андрей Геращенко – смутьян, посягающий на самое святое – «идеологию белорусского государства» (которая к тому же так и не сформулирована), а не человек, имеющий право на собственную точку зрения, которая к тому же не противоречит (и в этом вся абсурдность ситуации!) официальным высказываниям главы белорусского государства.

Так что же такого «антигосударственного» сказал витебский писатель? Вот его слова: «В «Русском доме» много и белорусов, которые не забыли о том, что они природные русские люди. Мы принципиально представляем себя не в качестве диаспоры за рубежом, а как общественную организацию неотъемлемой части русского народа, оказавшегося разделённым с Великой Россией вследствие геополитических потрясений конца XX века. В этом отношении Белоруссия видится мне скорее ещё одним русским государством, нежели инонациональным образованием» («Материк», 28.01.2010 г.).

Что касается национального единства белорусов с русским народом и распада Союза СССР, то высказывания Андрея Геращенко практически полностью лежат в русле неоднократных публичных заявлений Александра Лукашенко. Но может быть чиновный гнев вызван суждениями писателя по поводу русского характера Белоруссии как государства? По-видимому, это действительно так.

В июле 2010 г. в Республике Беларусь довольно широко отмечалась 600-летняя годовщина Грюнвальдской битвы. Подготовка и проведение мероприятий, посвященных данному историческому юбилею, проводилась непосредственно под руководством министерства культуры РБ, которое возглавляет Павел Латушко. Все грюнвальдские мероприятии проходили под знаком «общего европейского наследия Польши, Литвы и Беларуси» и практически полного замалчивания русской составляющей той знаменательной победы. В данном случае речь идет не о трех смоленских полках, сыгравших решающую роль в критический момент сражения, а о преднамеренной фальсификации национального и религиозного самосознания участников сражения, представлявших земли, ныне входящие в состав Республики Беларусь и Украины.

Между тем, согласно историческим источникам, из 51 польской хоругви (хоругвь – полк численностью около 500 человек) 7 были из русских областей (Галицкой и Подольской земель). А из 40 литовских хоругвей 36 были русскими. Это Гродненский, Ковенский, Лидский, Смоленский, Мстиславский и Оршанский, Полоцкий, Витебский, Киевский, Пинский, Новогородский (ныне – Новогрудок), Брестский, Кобринский, Волковыский, Дрогичинский, Мельницкий, Кременецкий, Стародубский полки. Таким образом, примерно половина из числа войск (43 из 91 хоругви), сражавшихся под Грюнвальдом против Тевтонского ордена, состояло из православных русских витязей и ратников, стойкость и воинское умение которых на боле брани вызывало восторг у современников.

Вот что писал о доблести русских воинов в том сражении польский хронист, историк и дипломат XV века Ян Длугош: «Только русские в этом бою оказались достойны звания рыцарей, ибо они сдержали фронт и бешеный натиск немецких рыцарей. Русские полки своей стойкостью сломали «германское копье».

Немецкие и польские хроники, литовско-русские и русские летописи свидетельствуют об одном и том же: союзниками в борьбе против тевтонских рыцарей однозначно выступали Польша, Литва и Русь. Но то, что было очевидным для современников тех событий и то, что не вызывает сомнения у добросовестных современных ученых, полностью игнорирует теперешний белорусский агитпроп. Продолжая линию пресловутой «ленинско-сталинской национальной политики», нынешний минский идеологический и исторический официоз вкупе с русофобской оппозицией стремятся лишить современных белорусов знания о русском и православном происхождении их предков.

Так, 6 июля в преддверии годовщины сражения в Минске состоялось освящение стягов (они преподносились публике как копии знамен «белорусских полков», участников битвы), под которыми белорусская делегация отправилась в Польшу для участия в юбилейных празднествах. Упомянутая делегация состояла из двухсот человек, и ее поездка в Польшу была оплачена минскими городскими властями, что с учетом существующих белорусских реалий делает правомерным вывод о поддержке данной акции высшим руководством Республики Беларусь. Само участие представителей Белоруссии в подобных международных мероприятиях можно было бы только приветствовать, если бы они способствовали познанию и признанию исторической правды, воспитанию подлинного национального самосознания и гордости за героические деяния предков.

Но, увы. В настоящее время машина государственной идеологии в Республике Беларусь направлена в иное (определенное еще в советское время) русло – дерусификацию белорусов. Очевидно именно поэтому в самом начале «грюнвальдских» мероприятий в Минске был совершена откровенная религиозно-историческая фальсификация. Дело в том, что упомянутое освящение стягов было проведено не в православных храмах (что соответствовало бы исторической правде), а в архикафедральном костеле Пресвятой Девы.

В этот же день в Минске с большой помпой состоялась презентация монографии доктора исторических наук Юрия Бохана «Ваяры Грунвальдская бiтвы» (об идейной направленности этого опуса, можно судить уже по его названию), в ходе которой данный носитель научной степени явил общественности очередной образчик подгонки истории под кривой антирусский и антироссийский шаблон. В частности, оценивая последствия Грюнвальдского сражения, Ю.Бохан заявил, что «если до XV века белорусские земли рассматривались как объект агрессии крестоносцев, то после Грюнвальда они на равных вошли в европейское сообщество». И далее: «Грюнвальдская битва позволила Беларуси прорубить окно в Европу на 300 лет раньше России».

Подобная трактовка тех далеких событий, использование ложных исторических аналогий далеко случайны. Они преследуют вполне конкретные политические цели и направлены на внушение (в первую очередь белорусской молодежи) осознания чуждости для белорусов не только России как страны, но и всего русского и православного как такового. Более того, навязывается теория умственного, физического и культурного превосходства «ваяров» якобы с благой целью – повысить самооценку нынешних белорусов.

При этом можно не сомневаться, что Макей и Латушко являются идейными единомышленниками касательно «общего европейского наследия Польши, Литвы и Беларуси», в противном случае были бы непонятны публичные нападки Владимира Макея на Андрея Геращенко и участие председателя оппозиционно настроенного к Александру Лукашенко «Таварыства беларускай мовы» Олега Трусова в созданном в начале 2009 года Общественно-консультативном совете при Администрации президента РБ.

Став министром культуры Белоруссии, Павел Латушко демонстративно провел дерусификацию своего ведомства и перевел делопроизводство в нарушение конституции и закона о языках исключительно на «мову». Сразу после своего вступления в должность министра, он заявил, что «не представляет министерства культуры без белорусского языка», и что лично для него «белорусский язык является главенствующим».

С теми же сотрудниками министерства, которые не разделяли дерусификаторских настроений г-на Латушко, поступили в традиционной для нынешних белорусских властей манере. С ними не были продлены контракты, которые в нынешней «социально-ориентированной» Республике Беларусь перезаключаются ежегодно (а иногда всего на несколько месяцев) и являются удобным инструментом для расправы над неугодными и неудобными сотрудниками. Надо сказать, что в министерстве культуры была устроена основательная перетряска, в результате которой в числе прочих были сняты с работы заместитель министра Владимир Гридюшко и директор Департамента по кинематографии Максим Буданов.

Происходящие в министерстве культуры радикальные изменения были с энтузиазмом и одобрением встречены в Польше и Литве. Как заявил в ноябре 2009 г. в ходе своего визита в Минск министр культуры Польши Богдан Здраевский, «жаль тех 15 лет, потраченных на недоразумения, когда не было никаких контактов, хотя мы и соседи».

В первые полгода нахождения Латушко в министерском кресле с министерствами культуры Польши и Литвы в срочном порядке был подписан целый ряд соглашений о совместной деятельности. Следует заметить, что все это происходило на фоне заметного охлаждения к сотрудничеству в области культуры с Российской Федерацией, не говоря уже о том, что власти от идеологии и культуры стараются всячески ограждать население Белоруссии от таких понятий, как общерусское и даже восточнославянское единство.

Показательным в этом отношении является полное игнорирование на официальном уровне в Республике Беларусь широко отмечавшегося 28 июля 2010 г. в России и на Украине Дня Крещения Руси. Белорусские государственные телеканалы и газеты «умудрились» даже не упомянуть об этом православном общерусском празднике. В Белоруссии он отмечался только общественностью. В частности, Белорусское общественное объединение «Русь» провело в Минске торжественное заседание, посвященное этой знаменательной дате, в ходе которого было высказано пожелание, чтобы начиная с 2011 года в Республике Беларусь, как на Украине и в России, день почитания памяти Святого Князя Владимира стал официальным Днём Крещения Руси.

В этой связи вызывает удивление чрезмерно осторожная и даже двойственная позиция в культурно-этническом вопросе, занятая Белорусским Экзархатом Русской Православной Церкви (второе название – Белорусская Православная Церковь). В церковных мероприятиях (проводимых по благословению Митрополита Минского и Слуцкого Филарета), приуроченных к юбилею Грюнвальдской битвы, не упоминалось ни о Руси, ни о русских воинах, внесших решающий вклад в победу в сражении. Так, после панихиды, прошедшей 15 июля в минском Свято-Петропавловском соборе, в которой помимо прихожан приняли участие курсанты Института пограничной службы Республики Беларусь, перед собравшимися выступил председатель «Таварыства беларускай мовы» Олег Трусов, который следующим образом охарактеризовал завершившееся мероприятие: «Сегодня была возрождена историческая память о тысячах белорусских воинов, которые отдали свои жизни за свою веру и свою независимость. В то далёкое время смогли объединиться полсотни польских, белорусских, литовских, украинских, смоленских и даже татарских полков».

А вот что написал Белорусский православный информационный портал (www.sobor.by) о выпущенной к юбилею издательством Белорусского Экзархата книге «Грюнвальдская битва»: «В этом кровопролитном сражении белорусы, поляки, литовцы, украинцы, русские отстояли свою свободу и независимость, а сила и слава тевтонских крестоносцев погибла окончательно». Приведенные примеры свидетельствуют, что не только белорусские власти, но и определенные круги в Белорусском Экзархате последовательно проводят линию, направленную на окончательное отделение белорусов от русского народа.

В последние годы, чувствуя благосклонное отношение со стороны первых лиц государства, в Белорусском Экзархате заметно активизировали свою деятельность группы, нацеленные на автокефалию Белорусской православной церкви. Этот ползучий процесс постоянно подпитывается западными грантами и поддержкой со стороны Польской православной церкви.

В сознание белорусских православных верующих последовательно внедряется представление о самостоятельности Белорусской православной церкви, при этом как бы невзначай опускается принадлежность БПЦ Московскому Патриархату и Русской Православной Церкви. В рамках скрытой белорусизации ведется перевод Библии на белорусскую «мову», которая активно внедряется в богослужебную практику. Становятся регулярными «независимые от Москвы» пасхальные поездки в Иерусалим за Благодатным огнем.

Еще несколько лет назад большие надежды автокефалистские круги возлагали на успех усилий бывшего президента Украины Виктора Ющенко по признанию т.н. Украинской православной церкви Киевского патриархата со стороны Вселенского патриарха Варфоломея и ухода УПЦ — КП в лоно Константинопольского патриархата в качестве митрополии. Поэтому возможно, что одной из причин весьма неожиданной для общественности демонстративной политической дружбы Лукашенко с Ющенко в 2008-2009 годах является попытка реализовать автокефалистские помыслы, поддерживаемые некоторыми кругами Белорусского Экзархата.

А ведь Белорусская Православная Церковь имеет весьма внушительный потенциал, позволяющий проводить как православное воспитание, так и последовательное восстановление общерусского сознания белорусов. В первую очередь это не только упоминавшееся историческое западнорусское духовное наследие, но и труды современных исследователей, работающих на ниве западнорусской мысли.

За годы суверенного развития Республики Беларусь, вопреки давлению со стороны официальных структур и отсутствию какой-либо поддержки и понимания со стороны Российской Федерации, в Белоруссии сформировалось ученое сообщество историков, философов и политологов, стоящих на западнорусских позициях. Причем текущие политические воззрения приверженцев современного западнорусизма в существенной мере могут различаться, но всех их объединяет убежденность в том, что Белоруссия как Западная Русь принадлежит к Русской цивилизации, являясь ее форпостом на западном направлении.

В этом отношении показательно различие в оценках значения Грюнвальдской битвы со стороны нынешнего официоза (об этом говорилось ранее) и политически непредвзятыми историками. Если, по мнению Латушко, Бохана и им подобных, после Грюнвальдской битвы «Беларусь стала приобщаться к европейским ценностям», то кандидат исторических наук, главный редактор журнала «Беларуская думка» Вадим Гигин справедливо видит рубежный характер Грюнвальда для дальнейших исторических судеб Западной Руси (Белоруссии) и западнорусского (белорусского) народа. «Великое княжество Литовское и Русское до Грюнвальдской битвы по праву было одним из прямых наследников старой Киевской Руси. Однако история распорядилась так, что именно эпоха Грюнвальдской битвы стала тем рубежом, который разделил историю ВКЛ на древнерусский период активного развития и смутные времена подчинения Польше, упадка и утраты собственной государственности» (www.vsr.mil.by, 16.07. 2010 г.).

Важно понять, что Бохан и Гигин являются не просто носителями разнящихся взглядов на одни и те же события в истории и представителями разных течений в исторической науке. Позиция каждого из них имеет непосредственное отношение к современности, так как в нынешней Белоруссии исторические предпочтения являются зеркальным отражением реальных политических воззрений (нередко скрываемых) тех или иных белорусских общественных, политических и государственных деятелей.

Если для того же Анатолия Рубинова весь период существования Великого княжества Литовского – «золотое время белорусской культуры», то следовательно именно в ВКЛ находятся корни белорусской государственности. А раз ВКЛ враждовало с Москвой, то и Республика Беларусь может себе это позволить.

Таков ход размышлений тех, кто в настоящее время определяет политический курс белорусского государства. При этом из истории ВКЛ ими сознательно исключаются славные и драматические страницы, связанные с провозглашением в 1432 году в Полоцке Великого княжества Русского, на века ставшего мечтой и идейным знаменем борьбы Западной Руси за свою русскость, православие, отдельную от Литвы и Польши государственность и единство с Московской Русью (Россией).

А вот, что пишет Вадим Гигин: «К истокам белорусской государственности с полным правом мы можем отнести древнерусскую государственность, Великое княжество Литовское и Русское в начальный период его существования и Великое княжество Русское как идею, за воплощение которой наши предки веками вели упорную борьбу» (www.vsr.mil.by, 16.07. 2010 г.)

И это не просто дань исторической правде, а приверженность к цивилизационному выбору, который не зависит от сиюминутных недоразумений в нынешних белорусско-российских отношениях и лежит в русле, провозглашенной Святейшим Патриархом Кириллом идеи Святой Руси, как духовного и национально-культурного единства России, Белоруссии и Украины.

Важно понять, что в Белоруссии идет жесткая идейная борьба вокруг дальнейшего пути этой восточнославянской страны. Причем прозападная политическая оппозиция режиму Лукашенко и власть имущие все чаще оказываются на общей идейной платформе, все чаще проявляя «литвинское» единодушие в вопросах дерусификации национального самосознания белорусов и формировании чуждого образа России и Руси в целом. А противостоит этой по сути всепроникающей фальсификации лишь правдивое слово подлинных ученых, не имеющих в то же время в современной Белоруссии возможности широко распространять подлинно исторические знания.

Последнее обстоятельство побудило группу ученых-историков, общественных деятелей и журналистов учредить общественный научно-просветительский проект «Западная Русь» с одноименным интернет-изданием (www.zapadrus.su), который призван способствовать приобщению заинтересованной общественности к богатейшему наследству западнорусской общественной мысли (расцвет приходится на XIX — нач. XX ст.), истории и культуры. Помимо этого, ставится задача по популяризации произведений современных авторов, работающих на ниве западнорусской мысли и продолжающих традиции блестящих ученых-западнорусов прошлых времен.

Однако развитие этого просветительского начинания в значительной мере зависит от понимания со стороны Российской Федерации всей сложности решения проблемы цивилизационного выбора, стоящего перед белорусским обществом. Надо сказать, что в современном российском обществе преобладает излишняя уверенность в том, что «Белоруссия никуда не денется и будет всегда с Россией». С этим можно было бы согласиться, если бы в Белоруссии в течение всего постсоветского периода не велась упорная, систематическая и многоплановая работа по вытеснению из самосознания современных белорусов представлений об общерусском (об этом позаботились еще в советское время), восточнославянском и в целом славянском единстве.

Если в период первого (частично и второго) президентского срока Александра Лукашенко устами власть предержащих много говорилось о славянском единстве и всерьез обсуждался вопрос о возможностях превращения Белоруссии в духовный центр всего славянского мира, то в последующем славянская тема практически сошла на нет, уступив место «европейскости Беларуси». В настоящее время главным лозунгом белорусской пропагандистской машины является «Беларусь – центр (сердце) Европы», и этот посыл ежедневно и навязчиво внушается населению. На это совместно работают телевидение, радио, государственные и оппозиционные газеты.

И дело не в том, что само по себе это «заклинание» представляет собой верх абсурдности и образец местечковости сознания его создателей (как будто уровень «европейскости» страны зависит от ее географического положения на карте Европы). Пагубность ситуации в предназначении данного идеологического штамп, который нацелен на разрушение у белорусского населения чувства принадлежности к восточнославянскому (общерусскому) этносу, к Русскому и Славянскому миру.

При этом в белорусском обществе буквально нагнетается истерия относительно намерения неких внешних сил (главным образом российского олигархического капитала) лишить Республику Беларусь суверенитета и «задарма заполучить лакомые кусочки» белорусской промышленности. Помимо этого, с экранов телевизоров не сходят сообщения об «ужасающем положении у нашей восточной соседки».

«Стандартный» набор сообщений о России в белорусских государственных СМИ примерно таков: темпы выхода Российской Федерации из мирового кризиса самые низкие в СНГ, перспективы экспорта нефти и газа постоянно ухудшаются, обстановка на Кавказе выходит из-под контроля, в Средней Азии существует вероятность большой войны с российским участием, гигантские лесные пожары и колоссальный неурожай (с нескрываемым злорадством и намеком на грядущий голод).

Тем самым у белорусских граждан преднамеренно создается образ России, как плохо управляемого и необустроенного государства, со стороны которого исходит какая-то постоянная и малопонятная (что усиливает воздействие на население) угроза. Инициаторы данной идеологической кампании добиваются того, чтобы у белорусов при упоминании слова Россия возникали не чувства кровного единства и братской любви, а ощущение опасности и чуждой враждебной силы.

Так что положение в области национально-культурной идентификации в современной Белоруссии весьма непростое и противоречивое. В средствах массовой информации и в официальной идеологии нынешней власти господствующие позиции занимают идейные установки, нацеленные на «вылепливание» из белорусского населения не просто отдельной от русского народа национально-культурной общности, а некой «суверенной нации» воспринимающей Россию как чуждую непредсказуемую страну.

И это не излишнее сгущение красок, а неприглядная действительность. Затеянный после революции 1917 года изуверский эксперимент по радикальному искажению национального самосознания западной ветви русского народа – белорусов в суверенной Белоруссии получил новое продолжение.

Причем в отличие от начала 1990-х годов, когда главной заботой «дерусификаторов» был запрет и вытеснение русского языка из государственной и общественной жизни, в настоящее время для антироссийской и антиобщерусской обработки сознания белорусов в основном используется русский язык. При этом последний зачастую преподносится не как язык общий для всей Руси – России, Украины, Белоруссии, а исключительно как один из двух государственных языков Республики Беларусь.

И все же, несмотря на многолетнюю «промывку мозгов», примерно половина жителей Белоруссии продолжает относить себя к одному народу с русскими и украинцами. Так, согласно данным, обнародованным 2 декабря 2009 г. и представленным как результаты исследований «национальной идентичности белорусов», проведенных Белорусским институтом стратегических исследований (BISS, Литва) и аксиометрической лабораторией «Новак» (http://naviny.by/rubrics/society/2009/12/02/ic_news_116_322172/) 42% граждан Республики Беларусь относят белорусов к «триединой славянской нации», в то же время 52% опрошенных отнесли белорусов к «отдельному народу».

Представляя результаты исследований, руководитель BISS Виталий Силицкий отметил, что «небольшими шагами, но все-таки происходит политическая самоидентификация белорусов». При этом согласно обнародованным данным наибольшее количество сторонников отдельности белорусов (от 52 до 56 процентов) среди лиц с неполным средним и средним специальным образованием и учащихся ПТУ. А вот люди с высшим образованием в наименьшей степени отделяют белорусов от русских (49,5 процентов).

Конечно, к приведенным данным необходимо относиться с большой осторожностью, т.к. проводившие исследование организации заинтересованы в нарастании подобных настроений в белорусском обществе и за наукообразием представленных результатов может скрываться обычная пропаганда. Но с другой стороны неудивительно, что в условиях тотальной пропаганды отдельности белорусов от русского народа и России, указанные тенденции нарастали. Обнадеживает также тот факт, что наиболее образованные слои белорусского общества наименее подвержены антироссийскому воздействию со стороны властей и прозападной оппозиции.

Одним из глубоких пороков нынешних дерусификаторов является не только их патологическая русофобия, но и дремучее невежество. Иначе они хотя бы понаслышке были знакомы с сочинением польского вельможи, Добромильского, Визненского и Мосцицкого старосты Щенского, написанного еще в 1613 году, и может быть не пытались в который уже раз лишить белорусский народ его русского начала: «Но чего они хотят от этого благородного народа, по какому совету и к какой цели они стремятся? Этого я никаким образом понять не могу. Так как если они хотят, чтобы Руси на Руси не было, то это вещь невозможная и это столь же правдоподобно, как если бы им хотелось, чтобы море было здесь у Самбора» («Уния в документах»: сборник.– Мн: «Лучи Софии», 1997).

Обращает на себя внимание и идея социального равенства, усиленно насаждаемая все последнее время идеологическим аппаратом президентской администрации. С её помощью делается попытка утвердить в общественном сознании мысль об особой белорусской нации, единство которой якобы зиждется на равенстве всех членов социума. Это определенная дань политике ускоренного становления независимого, суверенного государства и белорусской государственности, сила которых проявляется во внутреннем единстве и бесконфликтном сосуществовании различных этно-конфессиональных групп. При такой постановке вопроса любое проявление политической, общественной активности или экономической, интеллектуальной дифференциации воспринимается в негативном ключе. Во многом это объясняет и низкое качество белорусской управленческой элиты и недостаточно высокий в массе культурно-образовательный уровень национальной интеллигенции. Кроме того работники государственных учреждений, законодатели, предприниматели и представители интеллигенции встроены в государственный аппарат, жестко контролируются им и вынуждены отражать исключительно его интересы.

Государственно-политическое руководство Белоруссии, как представляется, сегодня не видит Россию в зоне внешнеполитических предпочтений, в качестве союзника и попутчика. В действиях и решениях главы белорусского государства отражаются и настроения новой генерации высших управленцев РБ, для которой с кем идти и куда идти не так принципиально – важно, что не с Россией. Создается впечатление, что властные структуры в сфере развития национальной культуры видят свою задачу в ее обособлении от российской, что проявляется, прежде всего, в росте количественных показателей соответствующих мероприятий. Однако незавидное финансово-экономическое положение республики объективно препятствует широкому и быстрому процессу белорусизации в области культуры и образования. Надо учитывать и то, что высшее руководство республики проводит популистскую политику, что делает затруднительным принятие решений, которые будут негативно восприняты в обществе или вообще отторгаться им, ведь, несмотря на все старания дерусификаторов, в массовом сознании белорусов все еще заметное место занимает общерусская составляющая.

Политический режим Александра Лукашенко объективно препятствует нормальной политической и культурной жизни в Белоруссии, фактически остановил процесс свободной ферментации идей. Стремление властвовать самовластно, шантажируя и запугивая партии и политиков, оказалось несовместимым и с общепризнанными принципами парламентской демократии, парализуя общественную жизнь. Белорусские верхи буквально одержимы идеей сильного государства, которая сопряжена с тотальным контролем, включая сферу культуры и социальной активности. Дальнейшее продвижение этой идеи сопряжено с подавлением и церкви, и национального самосознания.

По большому счету ничего не меняют и спонтанные меры по приданию государственным, общественным институтам, сфере образования и культуры внешней западноевропейской атрибутики. Мысль доказать Западной Европе, что Минск это европейская столица, а Белоруссия исторически свои корни имеет в Литве и Речи Посполитой – не нова. Впечатляющего внешнеполитического эффекта от ее реализации белорусский правящий класс, как представляется, не добьется. Использовать русофобию как некий политический капитал возможно, но не в отношении коллективного Запада, а исключительно для внутреннего употребления. При этом надо исходить из того, что в условиях, когда глубокие социально-экономические реформы и модернизация общества рассматриваются «верхами» как угроза сложившемуся политическому режиму, все структуры белорусского государства все более начинают тяготеть к закрытости, как от России, так и от Запада.