За вольную Русь!

370 лет назад в феврале 1648 года на Малой Руси началась народно-освободительная война под началом Богдана Хмельницкого против польского владычества, результатом которой стала знаменитая Переяславская рада положившая начало воссоединению восточнославянских земель, находившихся в то время под властью Речи Посполитой, с Русским государством.

Восстание охватило и Белую Русь, ведь неудержимое стремление сбросить шляхетско-католическое ярмо было присуще и предкам современных белорусов. Так, с конца XIV до середины XVII столетия, т.е. до начала освободительной войны Богдана Хмельницкого, непосредственно на Западной/Белой Руси произошел целый ряд крупных восстаний и освободительных войн.

Первым в этом ряду стоит восстание героя Куликовской битвы князя-воителя Андрея Полоцкого против пресловутой Кревской унии 1385 года, лишившей Великое княжество Литовское и Русское самостоятельности и превратившей Литовско-Русское государство в провинцию польской короны.

Далее идет почти десятилетняя эпопея Великого княжества Русского под началом великого князя Свидригайло (XVв.), когда часть западно- и южнорусских земель разорвали унию с Польшей и в соответствии со всеми канонами средневекового права образовали самостоятельное русское государство со столицей в Полоцке. Великое княжество Русское пало в ожесточенной борьбе с польско-литовской агрессией, но на века стала знаменем и целью освободительной борьбы Западной и Южной Руси^[1].

В том же XV веке в 1481 году последовали полные драматизма события, вошедшие в историю под названием «заговор русских князей»^[2]. Это был ответ на непрекращающиеся ущемления прав православных русских подданных великих литовских князей и польских королей. Целью заговора, который возглавляли князья Федор Бельский, Михаил Олелькович и Иван Гольшанский был захват короля и великого князя Казимира (в Кобрине на свадьбе Федора Бельского и княжны Анны Кобринской), восстановление Великого княжества Русского, союзные отношения с Московским государством или подданство московских государей. Но заговор из-за предательства был раскрыт. Федору Бельскому удалось уйти в Москву, а вот Михаил Олелькович и Иван Гольшанский были схвачены и тайно казнены в киевском замке.

В 1508 году на Западной Руси вспыхнуло новое восстание. С оружием в руках против господства польских королей и магнатов выступили западнорусские князья Глинские с князем Михаилом Львовичем во главе. Центром восстания стал Мозырь. При этом брат Михаила князь Василий Глинский так определял цель восстания: «Великое княжество из рук Литвы отобрать и вернуть Руси как державу»^[3], т.е. вопрос ставился о независимости русских земель от католических Польши и Литвы и воссоздании Великого княжества Русского со столицей в Киеве. Таким образом, программа восстания князей Глинских была сродни целям великого князя Свидригайло. И это далеко не случайно, ведь дед Михаила Глинского Борис Иванович Глинский в 1433 – 1437 годах был служилым князем Свидригайло и непосредственно участвовал в войне за независимость Великого княжества Русского, а отец, Лев Глинский, был причастен к «заговору русских князей» 1481 года.

Восстание князей Глинских не достигло своих целей. Михаил Глинский имел в своем распоряжении небольшую частную армию в две тысячи воинов и этих сил было явно недостаточно для успешной борьбы за независимость западнорусских земель. В начале поддержавший восстание великий князь Московский Василий III выделил в поддержку Михаила Глинского незначительные силы под началом воеводы Василия Шемячича, которому предписал «далеко с ними не ходить и дело делать бы не спеша».

Спустя несколько месяцев начались переговоры Василия III с Литвой, которые завершились тактически выгодным для Московского государства «вечным миром». Опасаясь продолжения восстания, Литва признала за Москвой Северскую и другие русские земли, присоединенные к Русскому государству в ходе военных действий конца XV – начала XVI веков. Но вот шесть западнорусских волостей (в том числе и владения Глинских), занятых восставшими и московскими войсками, Василий III возвратил Литве. Самим же Глинским и их сторонникам был разрешен свободный выезд в Москву. Те же из повстанцев, кто решил остаться после заключения мира, попали под репрессии.

В самом конце XVI века в 1594-96 годах Малую и Белую Русь охватила народно-освободительная война, вождем которой был гетман Войска Запорожского Северин Наливайко. К великому стыду об этой героической странице истории нашего народа в ныне действующих школьных «учебниках истории Беларуси» даже не упоминается. А если где и говорится об этом (к примеру, во время экскурсий по Могилеву), то Северин Наливайко в этом случае преподносится как «атаман разбойных казаков и гультаёв», ограбивших Могилев, Слуцк и другие белорусские города. Но ведь это циничное искажение исторических событий. Северин Наливайко был глубоко православным человеком, ему покровительствовал великий радетель за Православие западнорусский князь Константин Константинович Острожский и Наливайко боролся за то, чтобы «на Руси была Русь» и цвела Вера Православная.

И никогда ляхам не удалось бы подавить это освободительное восстание, если бы не глупость (поверили панам!), алчность и предательство части реестровой казацкой старшины. Выданный предателями Северин Наливайко принял в Варшаве от ляхов страшную мученическую смерть (после годичных пыток его четвертовали) и при этом паны не услышали от него мольбы о пощаде, а его имя навсегда вошло в сонм героев Русской Земли.

А если к упомянутым вооруженным выступлениям добавить подвижническую деятельность православных братств и западнорусских просветителей до станет очевидным, что освободительная борьба за вольную Русь на землях современной Белоруссии была беспрерывной в течение столетий и стала неотъемлемой частью самосознания предков современных белорусов.

В то же время статутами Великого княжества Литовского 1566 и 1588 годов на Белой Руси было окончательно установлено жесткое крепостное право. Белорусские крестьяне и их имущество стали собственностью магнатов и шляхты и подлежали их суду. Крестьянам запрещалось покидать своего владельца. И если Статут 1566 года позволял искать беглецов 10 лет, то с 1588 года поиск беглых был увеличен до 20 лет. По сути, белорусские крестьяне были обращены в говорящий скот или быдло. Именно так называли крепостных паны.

Вот, что писал о положении простого народа в Речи Посполитой польский гуманист XVI века Анджей Моджевский:

«Шляхтичи считают крестьян рабами или скотиной. Ни один тиран не имеет большей силы над жизнью и смертью простых людей, чем та сила, которую дают шляхтичам законы. Шляхтич бесчинствуют, убивают горожан и крестьян, относятся к ним как к собакам».

В то же время среди западнорусского народа была жива память о недавней по историческим меркам свободной вечевой Руси. Вечевой строй существовал на западнорусских землях до конца XV века. В 1488 году польским королем и великим князем литовским Казимиром IV Ягеллоном вече было запрещено в Полоцке, этом последнем оплоте старых русских вольностей в Великом княжестве Литовском и Русском.

В вечевые времена подавляющее большинство населения русских земель составляли свободные крестьяне-землепашцы и горожане, которые назывались людинами, людьми. А что собой представляло вече? Это была достаточно стройная система народоправства, которая распространялась не только на стольный град княжества или земли, но и на «пригороды», т.е. подчиненные главному городу города и села. Вечевая система была многоступенчатой и главное вече предваряли вечевые сходы пригородов, концов (городских районов) и улиц. При этом, во всех русских землях в вече по исконному праву могли принимать участие главы всех свободных семей^[4].

Стародавняя Русь была страной свободных людей и память об этом была важной составляющей самосознания белорусов. И не случайно классик белорусской литературы Янка Купала в начале XX века обращался к белорусам с призывом «людьми зваться!».

На первом этапе существования Великого княжества Литовского и Русского, когда это государство было самостоятельным и стояло в ряду самых могущественных держав Европы, великие литовские князья, беря под свою руку западнорусские земли, в обмен на признание своей верховной власти давали обет «новин не водить, старины не рухать». Великие литовские князья брали обязательство не вмешиваться во внутренний порядок жизни подвластных русских земель с их вечевым строем и этот обет соблюдался до недоброй памяти Кревской унии 1385 года.

Пойдя на унию с Польшей и получив польскую королевскую корону, великий князь Ягайло обязался «втелить» (встроить) Литву и подвластную ему Русь в Польшу и перевести своих литовских и русских подданных в католицизм. Тем самым Ягайло отрекся от обета своих предков (великих князей литовских) данного ими народу Западной и Южной Руси, посулы же данные им польским панам была ничем иным как обещанием окатоличить и ополячить западнорусские земли.

Это была программа, которая выполнялась практически всеми правившими после Ягайло польскими королями и литовскими великими князьями. В результате вечевой строй на Западной Руси был разрушен, свободные людины стали крепостными хлопами, а великое княжество превратилось из могущественной и богатой державы в захудалую польскую провинцию.

Однако старая вечевая Русь не исчезла бесследно, ее зримым воплощением стала вольная Запорожская Сечь, где нашли пристанище и показачились многие отчаянные головы с Западной/Белой Руси. С тех уже давних пор казаки как выразители народных чаяний прочно вошли в народную культуру белорусов. Поэтому, когда в 1648 году на Белую Русь по решению Богдана Хмельницкого пришли казацкие загоны (отряды), то они воспринимались белорусскими крестьянами, горожанами и в значительное мере православной шляхтой как провозвестники вольной Руси и свободы от польско-шляхетского владычества.

Пожар народной войны

За несколько столетий, нахождения под польским владычеством на Западной и Южной Руси не единожды происходили освободительные войны и восстания (о некоторых из них было рассказано ранее), но только Хмельницкий смог добиться победы. К сожалению, победы не полной, ему не удалось достичь всех поставленных целей. Вот, что говорил об этом сам гетман уже на склоне своих лет 6 августа 1657 года на Великой Раде Войска Запорожского:

«Братья, время и болезнь торопят меня. Не буду повторять вам того, что хорошо знаете, – беды и несчастья, которые вытерпел русский народ под польской шляхтой, и страдания нашей православной церкви, преследуемой папежниками… Жалею, братья, что не мог закончить все войны так, как этого бы мне хотелось. Тешил себя надеждой, что навсегда обеспечу вам свободу и независимость, освобожу все русские земли».

Существует превратное мнение, что восстание Богдана Хмельницкого явилось стечением роковых для Речи Посполитой обстоятельств и что если бы польский ротмистр и подстароста Даниэль Чаплинский не совершил бы весной 1647 года разбойное нападение на хутор Суботов (имение Хмельницкого), не убил бы его младшего сына и не увез бы его (как бы сейчас сказали) гражданскую жену, то и освободительной войны бы не случилось. Некоторые утверждают, что если бы король в конфликте Хмельницкого и Чаплинского проявил бы справедливость в отношении первого и наказал бы разбойного шляхтича, то восстание опять же бы не произошло.

Подобные утверждения или плод чрезмерно поверхностного взгляда (т.е непрофессионализма) или же едва прикрытое желание представить Речь Посполитую «золотым временем украинской и белорусской истории». Мол, все обернулось плохо для Речи Посполитой из-за жадности конкретного жестокого шляхтича и недальновидного короля.

К примеру, в школьном учебнике «История Беларуси XVI-XVIII в.»[5] действия повстанцев преподносятся как разбойный разгул казацко-крестьянских отрядов против неправославных жителей белорусских земель, которые подвергались насилию, грабежам и убийствам, а соответствующая глава именуется «Брат на брата». Школьникам предлагается воспринимать в качестве братьев (пусть и рассорившихся) карателя и душегуба польского магната Януша Радзивилла и белорусских мещан и крестьян, превращенных из свободных людей в бесправное быдло.

«Гетман и казацкие старшины планировали создать свое казацкое государство. Крестьян Хмельницкий призвал выступать против «панов и ляхов» (так называли всех католиков). Вслед за агитаторами в июне 1648 г. на захват белорусских земель были посланы казацкие отряды (загоны). Бедное крестьянство, православные мещане и мелкая шляхта не только присоединялись к казакам. Они создавали собственные повстанческие отряды, чтобы действовать против неправославных шляхты, купцов и духовенства. Они нападали на шляхетские имения, грабили католические и униатские монастыри».

А вот польско-шляхетская сторона рисуется в качестве едва ли не безвинной жертвы казацкой агрессии, а Януш Радзивилл и другие магнаты предстают этакими бескорыстными спасителями отечества: «Напуганные шляхтичи спасались бегством. Магнаты ВКЛ, в том числе гетман польный Януш Радзивилл, за свои деньги стали нанимать солдат, чтобы противостоять казакам».

Народно-освободительная война Малой и Белой Руси против владычества Речи Посполитой была не следствием случайного стечения обстоятельств, а являлась закономерным продолжением многовековой борьбы подвластного Польше и Литве русского народа за свободу, человеческое достоинство и возрождение на Южной и Западной Руси русской государственности. Этой цели неукоснительно следовал и гетман Войска Запорожского Богдан Хмельницкий.

Он был опытным воином и искусным полководцем, ему пришлось участвовать во многих сражениях с турками и татарами, а также в войне Франции с Испанией на стороне французского короля, но главным делом его жизни была защита Православной Веры и освобождение Руси от польского владычества.

В каком же виде представлялось возрождение русской государственности на Малой и Белой Руси вождям казацкого народно-освободительного движения? Это должно было быть православное Русское княжество с выборным Великим гетманом Русским во главе, с широкими гражданскими правами казацкого сословия. При этом предусматривались упразднение Брестской церковной унии и союзные (федеративные) отношения с Московским государством.

На осуществление этой программы гетман Богдан Хмельницкий получил благословление Иерусалимского патриарха Паисия, в ознаменование чего был препоясан мечом, освященным на Гробе Господнем в Иерусалиме[6].

Богдан Хмельницкий ставил себе задачей освобождение всей Руси, подвластной Речи Посполитой, поэтому казацкие загоны активно действовали и на белорусских землях. В 1648–1649 годах на Белой Руси вели боевые действия отряды Головацкого, Небабы, Кривошапки, Непалича, Кривоноса, Голоты и других атаманов.

Местное население с воодушевлением встречало казаков и постоянно пополняло их ряды. Восстание против польской магнатско-шляхетской неволи приобретало поистине всенародный характер. Вот, что свидетельствовал по этому поводу канцлер литовский Альбрехт Радзивилл: «не только казаки подняли бунт, но и все наши крепостные на Руси к ним присоединились и войско казакам увеличили»[7]. В свою очередь «гетман польный литовский» (заместитель командующего вооруженных сил ВКЛ) Януш Радзивилл доносил королю, что «в казаки идут не только из черни, но и звания рыцарского люди во множестве».

Пожар народно-освободительной войны вскоре охватил Полесье, Поднепровье, центральную часть современной Белоруссии. В течение лета – осени 1648 года казаки и повстанцы взяли Гомель, Речицу, Лоев, Чечерск, Брагин, Пинск, Бобруйск, Жлобин, Мозырь, Чериков, Туров, Петриков и ряд других городов и местечек на Белой Руси.

К повстанцам присоединялись большие массы крестьян и мещан. «Все показачились и поклялись друг другу защищаться до последнего», – писал современник. Казаки воевали отважно и при этом беспощадно карали врагов вольной Руси.

Осенью 1648 года сейм Речи Посполитой направил 60-ти тысячное, вооруженное артиллерией войско – «посполитое рушение» (всеобщее шляхетское ополчение) и наемные войска во главе с Янушем Радзивиллом на подавление восстания, которым были охвачены практически все западнорусские земли. Вот его слова по этому поводу: «Во всем великом княжестве Литовском, кроме княжества Жмудского, вряд ли есть повет (административно-территориальная единица в Речи Посполитой – авт.), который нельзя причислить к лицу мятежных».

А вот что писал о тех событиях царю севский воевода: «белорусцы де … всякие чёрные люди всех городов и уездов, которые городы за казаками, стоят против поляков с казаками заодно». А вот сообщение от 30 мая 1648 года путивльского воеводы Плещеева: «А которые де, государь, литовские городы по сю сторону (т. е. по левый берег.– авт.) Днепра, и ис тех де, государь, литовских городов из всех паны, и державцы, и урядники, и ляхи, и жиды все выбежали з женами и з детьми за Днепр в королевские городы, а остались де в тех литовских городех одне мещане и пашенные мужики»[8].

Казацкое движение имело общерусский характер и среди запорожцев было немало выходцев с Белой Руси, в том числе и среди старшины. Одним из таких был уроженец Быхова (ныне Могилевская обл.) полковник Войска Запорожского, сподвижник Богдана Хмельницкого Филон Гаркуша.

В 1648 году он во главе отряда казаков пришел на Белую Русь, где к нему присоединились повстанцы из числа местных крестьян и горожан. Навстречу Гаркуше выступило польско-литовское войско под началом стражника Великого княжества Литовского (высокий военный чин) Г. Мирского. Ожесточенный бой произошел возле местечка Горваль (ныне деревня в Гомельской обл.), в ходе которого поляки были разгромлены. В декабре 1648 года Гаркуша осаждал крепость Быхов. В 1651 году Филон Гаркуша с отрядом в 15 тысяч человек вел боевые действия в районе реки Припять, затем по распоряжению Богдана Хмельницкого с отрядом казаков по Днепру прибыл в Киев. В апреле-марте 1654 года был послом Богдана Хмельницкого в Москве.

Еще одним крупным казацким отрядом командовал уроженец Слуцка русский православный шляхтич Иван Соколовский. Идеи, которые несло запорожское казачество на Белую Русь – православие, воля и народоправство – находили самый широкий отклик у местного русского населения, которое не только вступало в казацкие отряды, но и начинало устраивать свою жизнь на казацкий манер. Так, на Слутчине была образована собственная Сечь, при этом Слуцкий казацкий круг провозгласил Соколовского гетманом Костёрским (от костер, сполох, т.е. восстание), который на подначальной территории принялся осуществлять казацкие преобразования. Из Слуцкой Сечи изгонялись владетельные паны, землю и скарб которых распределяли среди малоимущих.

На подавление Слуцкой казацкой республики тогдашний владетель Слуцкого княжества Януш Радзивилл направил многочисленное, вооруженное артиллерией наемное войско. Слуцким казакам пришлось отступать, прикрывая исход на Малую Русь большого количества крестьянских и мещанских семей с обозами. 3 сентября 1648 года у переправы через реку Случь, у дер. Погост (ныне Солигорский район), произошло сражение казаков с карательными войсками Радзивилла. В ходе жестокой битвы погибло более двух тысяч казаков, в том числе гетман Иван Соколовский и войсковой писарь Турчинович. И все же оставшимся в живых казакам вместе с обозами беженцев удалось прорваться сквозь войска Радзивилла и уйти на Малую Русь[9].

Борьба казаков и присоединившихся к ним показачившихся западнорусских крестьян и горожан с карательными польско-литовскими шляхетскими войсками носила крайне ожесточенный характер. Многие города (Гомель, Брагин, Лоев и другие) с радостью встречали повстанцев. При этом мещане Пинска, Мозыря, Бобруйска, Бреста и других белорусских городов вместе с казацкими отрядами мужественно защищались от карательных шляхетских войск, действиями которых руководили польско-литовские магнаты Радзивиллы.

Шляхетские войска действовали в отношении повстанцев с чрезвычайным зверством и жестокостью. Вот только некоторые свидетельства этого. При взятии Пинска радзивилловскими наемниками и шляхтой было убито более 3-х тысяч горожан, а сам город был сожжен. В Бресте были расстреляны и порублены несколько тысяч горожан. 11 ноября 1648 года был сожжен город Чериков и убиты 1500 его жителей. В январе 1649 года по личному приказу Януша Радзивилла был дотла сожжен Туров, а население перебито. Такая же трагическая учесть постигла Мозырь и Бобруйск.

События в Бобруйске (в то время население города было около 6 тысяч человек) развивались следующим образом. В октябре 1648 года в городе произошло восстание горожан против власти Речи Посполитой, произвола шляхты, засилья католической церкви и ростовщиков-евреев. В ходе восстания был разорен недавно построенный католический костел, бобруйский староста утоплен в Березине, а оказавшая вооруженное сопротивление шляхта перебита. На помощь восставшим мещанам в город прибыл отряд казаков во главе с атаманом Михненкой. На подавление бобруйского восстания из крепости Быхов был направлен крупный отряд наемных войск под командованием «хорунжего литовского» Паца, который был разбит 18 декабря казаками и повстанцами под стенами города. Сам же хорунжий был взят в плен.

В начале января 1649 года к городу подошло крупное соединение (около двух тысяч) наемных войск и шляхты под командованием «писаря Великого княжества Литовского» (высокая государственная должность в ВКЛ) Владислава Воловича. В течение четырех недель повстанцы и пришедшие им на помощь казаки полковника Поддубского успешно отражали атаки регулярной армии и шляхетского ополчения. Тогда на подкрепление к Воловичу подошло посланное королем Яном Казимиром войско гетмана Януша Радзивилла, который предложил казакам и горожанам капитулировать. Получив отказ, Радзивилл предпринял массированный штурм города, но потерпел неудачу. После чего город был взят в осаду. Радзивилл больше не предпринимал попыток штурмовать город, а через своих шпионов начал склонять к предательству купцов, богатых горожан и духовенство, обещая сохранить им жизнь и имущество. При этом напольным гетманом было выдвинуто одно условие – выдать предводителей повстанцев.

И вот ночью 12 февраля 1649 года были открыты ворота Бобруйска, из которых навстречу осаждавшим вышли духовенство и зажиточные горожане с семьями. Однако, презрев все обещания, карательные войска ворвались в город и начали чинить зверскую расправу над горожанами и казаками. Многие из горожан сгорели в подожженных домах. Сам же полковник Поддубский с небольшим отрядом казаков засел в деревянной крепостной башне и продолжал сражаться. Тогда башня была подожжена, большинство защитников сгорело живьем, сам же Поддубский с группой казаков пошел на прорыв, им удалось пробиться к Березине и броситься в зимнюю реку (сплошного льда на ней не было) и все же уйти от карателей им не удалось. Полковник Поддубский был схвачен и мучительно казнен.

Всего в Бобруйске по приказу Радзивилла у 800 человек были отсечены руки, 150 человек были обезглавлены, 100 человек посажены на кол. Многие из не погибших в бою повстанцев не желая попадать в руки врага, «спрятались в кучу лежачего томов леса и, предпочитая вольную смерть лучше, нежели каково грозил их победитель, сожгли в том сами себя». Не остановила жуткую расправу над повстанцами, и торжественная процессия православного духовенства с просьбой прекратить убийства. Шляхта и наемники только смеялись над «глупством попов».

Белая Русь в огне

Осенью 1648 года – зимой 1649 года Януш Радзивилл во главе 60-ти тысячной польско-шляхетской карательной армии огнем и мечом прошел по Белой Руси. В первой половине 1649 года большинство восставших западнорусских городов в результате ожесточенных штурмов было взято войсками Радзивилла. Одной из существенных причин такого хода событий была недостаточная организованность и невысокая воинская подготовка подавляющей массы восставших. Отряды же запорожских казаков, составлявших военное ядро западнорусских повстанцев, редко превышали одну-две тысячи человек. В большинстве своем это были формирования в несколько сот казаков.

К примеру, в декабре 1648 года Богдан Хмельницкий направил на Гомель, Быхов и Кричев казацкие отряды из Новгород-Северского в 300 и из Мены (ныне Черниговская обл.) в 600 сабель. Весной 1649 года в Гомель вступили отряды черниговского полковника Мартына Небабы общей численностью в 2500 казаков.

Поэтому западнорусским повстанцам, а это в основной своей массе были крестьяне и мещане, т.е. люди мирных профессий, хотя многие из них и показачились, несмотря на отчаянный героизм и жгучую ненависть к угнетателям, было сложно противостоять жестокой и беспощадной профессиональной шляхетско-наемнической карательной армии Януша Радзивилла. Направлять же на Белую Русь крупные соединения казаков у Богдана Хмельницкого не было возможности, т.к. в это время Малая Русь вела тяжелую борьбу с Короной Польской.

В начале лета 1649 года Радзивилл захватил показачившийся Чечерск (ныне Гомельская обл.), где он устроил жестокую расправу над чечерскими казаками. Вот что писал очевидец тех кровавых событий: «выбрав полтораста человек, отсекли правые руки по запястья, а 50 человек де на колья посажали, а достольных де казаков и их жон и детей порубили всех». Взят был войсками Радзивилла и Лоев, где также все казаки и их семьи были «казнены смертию». После чего войско Радзивилла пыталось закрепиться на левом берегу Днепра и двинулось на Гомель, «но казаки де их, ляхов, что пришли с литовского повету на сю сторону Днепра не пропустили».

И все же главной целью армии Януша Радзивилла было не «умиротворение» Белой Руси, а нанесение флангового удара с севера по войскам Богдана Хмельницкого и совместное с силами Короны Польской разгрома восстания на Малой Руси. Поэтому, пройдя огнем и мечом по Западной Руси, напольный гетман литовский Радзивилл направился из-под Речицы к Лоеву, у которого находились т.н. «Лоевские ворота» (переправы через Днепр), после взятия которых под контроль он намеревался идти на Киев.

В то время в Лоеве располагался казацко-крестьянский загон Степана Пободайлы, который и преградил путь врагу, на помощь которому из Малороссии шел крупный отряд (около 10 тысяч) казаков под началом наказного гетмана Михаила Кричевского. 24 июля загон Кричевского переправился через Припять и 29 июля занял местечко Холмеч (ныне деревня в Гомельской обл.).

31 июля 1649 года произошло сражение казацких и крестьянских отрядов с армией Януша Радзивилла, вошедшее в историю под названием Лоевская битва. Рано утром гетман Кричевский, вопреки советам старшин, не дождавшись своей пехоты и обоза с артиллерией и не соединившись с загоном Подбайлы, стремительно атаковал в конном строю лагерь королевских войск. Возможно, внезапная атака привела бы к успеху, но неожиданно в тыл атакующим казакам ударило две тысячи конной шляхты, возвращавшейся из поиска из-под Брагина. Атакующие были рассечены пополам, левое крыло разбито, правое отступило в лес в долину Днепра, где казаки быстро из веток деревьев, трупов лошадей и тел павших товарищей возвели укрепления.

В это время, узнав о разгоревшемся сражении, на помощь Кричевскому устремился Пободайло, начав переправу через Днепр. К моменту подхода к месту переправы немецкой пехоты и литовских драгун на берег высадилось не более половины отряда Пободайлы. Казаки отбили две атаки королевских войск. Только третий фланговый кавалерийский удар позволил противнику скинуть казаков в реку.

Казацкий укрепленный табор – «гуляй-город» с пехотой и присоединившимися белорусскими крестьянами, который спешил на поле боя, был атакован с трех сторон польско-литовскими войсками (немецкая пехота, драгуны, татарские хоругви) и после ожесточенного боя был разбит. После чего, соединившись, все войска Радзивилла обрушились на укрепления казаков Кричевского в лесу. Три больших штурма пехоты и спешенной кавалерии при поддержке артиллерии были отбиты казаками с большими потерями для королевских войск. С наступлением темноты Радзивилл отвел свои войска в укрепленный лагерь, а казаки, воспользовавшись этим, отступили.

Так опрометчивость наказного гетмана Кричевского обернулась тяжелой неудачей. Согласно польскоязычной «Всеобщей энциклопедии» («Encyklopedja Powszechna») 1901 года (издатель Самюэль Оргелбранд) безвозвратные потери казацко-крестьянского войска в том сражении составили 3 тысячи человек и 12 знамен. Сам же Михаил Кричевский был тяжело ранен и захвачен в плен. Радзивилл рассчитывал получить от него сведения о военных планах Богдана Хмельницкого. Но он не выдал тайны и принял мученическую смерть.

В результате сражения шляхетская армия вернула себе контроль над Лоевым, переправа же через Днепр осталась под контролем казаков Пободайло. Войско Радзивилла понесло тяжелые потери и отошло под стены Речицы, а непрерывные нападения казаков и повстанцев на путях снабжения сделали невозможным дальнейшее наступление армии Радзивилла на Киев. Фланговый удар по Богдану Хмельницкому был предотвращен.

Позже шляхта и наемники осадили, взяли и сожгли Гомель, перебив при этом значительную часть его жителей. После чего в городе был размещен большой гарнизон наемных немецко-венгерских войск под командой капитана Монтгомери и шляхетское ополчение.

После этих драматических событий и заключения в августе 1649 года Зборовского договора между Богданом Хмельницким и королем Речи Посполитой Яном Казимиром казацко-повстанческое движение на Белой Руси временно пошло на спад. И хотя малороссийские казацкие загоны в связи с перемирием были отозваны с Белой Руси, а вдоль левого берега Припяти расставлены заградительные отряды войск Радзивилла, отряды собственно белорусских казаков, состоявшие преимущественно из западнорусских крестьян и мещан, не сложили оружия и не расходились по домам.

Так, киевский воевода Адам Кисель, проезжавший через Белую Русь в октябре 1649 года, писал коронному канцлеру Ежи Оссолинскому: «Плебс продолжает оставаться в отрядах и домой панов не пускает». В апреле 1650 года тот же Кисель сообщал королю, что народ крайне возмущен и не желает возвращаться под власть панов и в большом количестве уходит на Малую Русь и в Русское государство.

Однако уже в мае 1651 года повстанческие действия на юге Белой Руси возобновились. Несколько казацких загонов направляются в окрестности Кричева, Мстиславля, Лоева и других городов. Черниговский полковник Мартын Небаба направляет к Гомелю крупный отряд казаков (до 7 тысяч) во главе с полковниками Забелой и Окшей.

Зная враждебное отношения горожан к королевским наемникам и шляхте и желая обезопасить себя от «неожиданностей», комендант гарнизона при подходе казаков к городу приказал перебить всех жителей Гомеля, что и было сделано. Вот что писал об этом «умиротворении» гомельчан королю Яну Казимиру гетман литовский Януш Радзивилл в письме от 9 июня 1651 года: «Развернув во всех направлениях враждебные действия, неприятель подошел к Гомелю и окопался возле города. На следующий день с утра были слышны крики и стрельба. Штурм был отбит. Среди мещан обнаружилась измена. Семеро из них спустились со стены к неприятелю. Поэтому наши всех мещан вырезали».

Осада Гомеля продолжалась до июля, было предпринято несколько штурмов, но взять город на этот раз казакам не удалось. 9 июля по приказу Небабы казацкие загоны отошли от города. А 6 июля 1651 года возле деревни Репки недалеко от Лоева состоялось сражение между казацко-повстанческим войском под предводительством Мартына Небабы и армией Януша Радзивилла. Уступавшая по численности и качеству вооружения, казацкая армия потерпела поражение, сам же Бебаба погиб в бою.

Еще более тяжелым стало положение казацкого движения после неудачного для Богдана Хмельницкого сражения под Берестечком на Волыни (28 июня–10 июля 1651 г.) и заключения Белоцерковского соглашения от 18 сентября 1651 года, в соответствии с которым все казацкие отряды были выведены с Белой Руси, что позволило войскам Януша Радзивилла и шляхетским отрядам задушить практически все очаги крестьянско-мещанских выступлений. Однако затишье было временным, т.к. никакой террор не способен был убить в западнорусском народе стремление к «вольной Руси», выраженной в мечте о казацком самоуправлении.

Богдан Хмельницкий хорошо знал обстановку на Белой Руси и постоянно побуждал царя Алексея Михайловича к решительному выступлению в поддержку «Руси против ляхов» убеждал его в том, что как только государь примет под свою руку Малую Россию, то Белая Русь тотчас поднимется на борьбу с польским владычеством. Послы гетмана говорили в Москве весной 1653 года: «только б де царское величество изволил их принять вскоре и послал своих ратных людей, и он гетман, тотчас пошлет свои листы в Оршу, в Могилев и в иные городы, к белоруским людям, которые живут за Литвою, что царское величество изволил их принять и ратных людей своих послал. И те де белоруские люди учнут с ляхи битца; а будет де их двести тысяч».

В 1654 году начался знаменитый Государев поход, направленный на освобождение древних русских земель от польско-магнатского владычества. Речь Посполитая в те времена обладала большой военной силой, и война с ней затянулась. Польско-литовское королевство было поставлено на грань полного краха, но обстоятельства сложились таким образом, что Речи Посполитой тогда удалось отсрочить свой уход в небытие на целое столетие.

Белая Русь, к несчастью вновь оказалась под пятой алчных магнатов и злобных иезуитов. Но несмотря на это казаки и Белый царь прочно вошли в народное сознание белорусов как символы неизбежного грядущего освобождения.

Необходимое послесловие

Еще несколько десятилетий назад те уже далекие драматические события представляли, пожалуй, сугубо научный интерес. В советской историографии много говорилось об освободительной войне под началом Богдана Хмельницкого, но при этом замалчивалась важнейшая сторона этой героической страницы русской истории.

В угоду партийным догмам была подправлена (точнее искажена) цель народно-освободительной борьбы. Богдан Хмельницкий, Войско Запорожское и повстанцы были русским народом и сражались за Русь и Православную Веру. Но это важнейшее обстоятельство, по мнению партийных идеологов, должно было находиться вне сознания жителей Украинской и Белорусской ССР. Советские граждане должны были ни на йоту не сомневаться в разности хоть и братстве русских (великороссов), украинцев и белорусов.

После распада СССР догмат о восточнославянском братстве на Украине был отброшен, а в Белоруссии начал размываться, постулат же о разности восточных славян стал всячески раздуваться. В итоге в Киеве воцарился бандеровский режим, а в Республику Беларусь активно проникает польщизна. Историческая ложь является сильнейшим орудием разрушения в руках у недругов России и Русского мира, и обезвредить его может только правда истории.